Перевоспитание

Несмотря на ясный вечер, посетителей в баре было немало. Это можно было объяснить только окончанием рабочей недели, когда левел или ап взят, а начальник не требует пока следующего. Гонсалес был безработным и не состоял в клане, поэтому главной проблемой его были деньги, и он имел право это ни от кого не скрывать. Любой заглянувший в его инфу мог убедиться, что Гонсалес способен на многое ради денег. Внешность его была стандартной и непривлекательной, дорогой одеждой он не выделялся. На последние копейки он пил разбавленный виски и только усилием воли удерживал себя, чтобы не взяться за топор, припасенный на черный день, и пойти работать на государство за мизерную плату. Или зарубить бармена и забрать дневную выручку.

С сожалением Гонсалес сделал последний глоток, позвенел полурастаявшим льдом на дне, поставил стакан на стойку, достал потрепанный кошелек и кинул на стойку несколько терр. Окинул взглядом посетителей, но ничего интересного не заметил. Затем вышел из прокуренного бара.

Стоянка рядом с баром была полна однотипных машин, и конечно же большинство останется здесь на ночь, ибо их владельцы в подпитии не сядут за руль. Но охранник стоянки был незнаком Гонсалесу, и вариант с угоном отменялся. Да и сложно промышлять угоном без собственного гаража, где можно изменить цвет и перебить номера на двигателе. Автомобиль не кошелек – под кроватью не спрячешь.

Гонсалес добрел до ночлежки, где обитали такие же как он бездельники и воры. Здесь у него была своя отдельная комната, полученная за полукриминальную услугу хозяину заведения. В здании кишели крысы, и губернатор неоднократно приказывал засыпать все отравой от грызунов, правда денег на это не выделял. Обстановка в комнате Гонсалеса располагала к откровенности. Собственно, здесь была только кровать, тумбочка, прибитая к двери вешалка да небольшое зеркало на стене.

Рядом со входом, щурясь на солнце, в плетеном кресле сидел старый опытный карманный вор Малинович, мудрый еврей.

- Как день прошел, Малиныч? – вежливо спросил Гонсалес. К Малиновичу он испытывал сыновнее почтение.

- Как обычно, Гуня, как обычно. Но со мной случилась любопытная история. Ты не хочешь послушать старого еврея?

- Да-да, Малиныч, - и Гонсалес опустился на колени напротив плетеного кресла старика.

- Я сегодня был на выступлении губернатора, - начал Малинович неспешно. – Ты знаешь, меня всегда тянет где толпа – там таки много глупых карманов. Затем выступал какой-то оркестр, и я совсем уже собирался уходить, как на сцену вылез обычный человек. Да, Гуня, совсем обычный человек, только вещи он говорил необыкновенные. И не будь я Малиновичем, если не расскажу тебе его слова.

Гонсалес заинтересованно мелко потряс головой, по-собачьи преданно глядя в глаза старика.

- Этот несносный человек сказал, что знает имя Бога. Что он слышал его голос с помощью устройства, которое упало ему однажды с неба. Толпа собиралась разорвать его за богохульство, но он крикнул, что только он умеет обращаться с устройством и каждый желающий сможет тоже как и он услышать голос Господа. А затем он во всю мощь своих легких крикнул: «И сказал мне Господь – «руки вверх»!» и поднял свои лживые руки. И многие слушатели тоже подняли руки вверх. И тут таки я вышел из оцепенения и, и за это настоящий Воровской Господь подарил мне несколько бумажников.

Старик засмеялся и потряс перед носом Гонсалеса тремя недешевыми портмоне.

- Так слушай же дальше, Гуня. Не верь чужим и неправильным богам. Верь только тому, который царит у тебя в сердце.

- Я атеист, Малиныч, - твердо сказал Гонсалес.

- Все вы, мексиканцы, атеисты, пока своих кактусов не обожретесь, - буркнул Малинович и сердито запихнул кошельки во внутренний карман.

- Спокойной ночи, Малиныч, - сказал Гонсалез, вошел в дом и поднялся по скрипучей лестнице к своей комнате.

Сняв ботинки, Гонсалес завалился на кровать. День прошел так себе. Днем, блуждая по рынку, он своровал у зазевавшегося торговца жилетку, но ломбард был в другом районе города, и поход туда Гонсалес отложил на будущее.

Багровое солнце зашло за дом напротив, и комната Гонсалеса погрузилась во мрак. Гонсалес задремал и проснулся с ощущением, что не один в комнате. Его рука потянулась к выключателю, но голос из угла комнаты произнес:

- Псссст! Лампочку я вывернул. Так будет проще нам обоим.

- У меня есть пистолет! – крикнул Гонсалес и вскочил на кровати.

- Не ври. Огнестрельное оружие еще не ввели. Да и не бойся меня. Лучше слушай…

За дверью раздались шаги, в зазорах косяка блеснул тусклый свет керосиновой лампы.

- Гонзо, с тобой все в порядке? – спросил хозяин ночлежки.

- Мда, - сказал Гонсалес. – Все нормально, Марио, иди спать.

Свет за дверью пропал.

- Откуда знаешь про оружие? – спросил Гонсалес.

- Неважно. Я здесь с другой целью. Тот, кто разбирается в людях, выбрал тебя для выполнения нелегкой, но необычайно прибыльной работенки. Считай что тебе повезло. Подонков в этом мире немало.

Гонсалес никак не мог разглядеть лицо своего собеседника, не мог с уверенностью сказать, к какой структуре он принадлежит. Судя по правильным речевым оборотам, к законникам. А судя по его странной манере шифроваться – к криминалу.

- Что за работа?

- Внизу, в вашей ночлежке, последние дни ночует рецидивист, недавно выпущенный из тюрьмы. Зовут его Нуга. Все что тебе надо – это затеять с ним драку, желательно на улице, в присутствии свидетелей. Помощь будет рядом, так что все что тебе грозит это максимум сломанные кости или пробитый череп. А уж врача мы тебе самого лучшего найдем. И ты не должен иметь при себе никакого оружия.

- Я не работаю на ментов, - кинул Гонсалес пробный камень.

- Не на ментов! – собеседник даже повысил голос. – Этот зэчара, по нашим данным, собирается наделать шороху среди криминальных кланов, но авторитетам не нужен новый небожитель. Ты понимаешь?

- Сколько?

- Пятьсот. Вот, совсем другое дело! – в голосе появилась нескрываемая радость. – И если что – смело посылай всех нахер. Аванс на подоконнике, удачи.

С этими словами собеседник открыл дверь и вышел в неосвещенный коридор, так что Гонсалес опять не смог его разглядеть.

Гонсалес потянулся до подоконника и нащупал тонкий конверт, надорвал краешек и ногтем пересчитал купюры. Получилось 20 или 25 – где-то он сбился. Спрятав конверт во внутренний карман, Гонсалес, не раздеваясь, провалился в сон.

Утро, как всегда, встретило радостным солнечным лучом, бьющим прямо в полуприкрытый зрачок. Купюр оказалось 25, каждая номиналом 10 терр, новенькие. Гонсалес согнул каждую пополам, проверил – да, настоящие, ибо сгиб проходит через левый глаз губернатора. Чтож, теперь надо поссориться с так называемым авторитетом Нугой. 500 терр за свернутую шею – не такая уж маленькая цена, тем более и врача обещали…

Нугу он встретил у умывальников. Это был широкоскулый и небритый отморозок. Он шумно умывался, плескаясь и брызгая на соседей, которые отходили от него подальше. Проходя мимо замершего Гонсалеса, он рванулся в его сторону, отчего Гонсалес от неожиданности дернулся.

- Что уставился? – рявкнул Нуга и прошел мимо. Выходя, он пнул ногой плетеное кресло, на котором любил посиживать старик Малинович.

Гонсалес догнал его, когда Нуга ступил на проезжую часть. Мельком оглянулся – из окон таращатся любопытные глаза обитателей ночлежки. Положил ему руку на плечо:

- Ты что на людей бросаешься? – как можно вежливей спросил Гонсалес.

В следующий миг он оказался лежащим на земле головой на тротуаре, грудь колол какой-то предмет, а в причинное место уперлось колено Нуги.

- Ты не человек, ты падаль, - прошипел Нуга. Глаза его были безумны. – Сейчас я твои кишки на заточку намотаю…

Гонсалес хотел что-то сказать и набрал в грудь воздуха, но внезапно Нуга куда-то пропал. Надо головой только мелькнул шлем подразделения «Альфа». Гонсалес полежал минуту на холодном и спокойном асфальте, затем приподнял голову – альфавцы деловито заломали Нугу и тащили его, так что ноги его болтались как плети, к своему автобусу, невесть откуда оказавшемуся здесь.

- С каких это пор ты, Гуня, стал работать на ментов? – раздался над головой знакомый голос, и Гонсалес приподнялся.

- Ну вас всех к черту, - устало сказал он. – Пойду напьюсь…

Кряхтя, Гонсалес с трудом встал на обе ноги и поплелся к бару. Ему показалось, что старый еврей пошел за ним, но когда оглядывался, никого не видел. Мотать головой было больно – удар об асфальт не прошел даром. Иногда перед глазами появлялись желтые и зеленые драконы, и Гонсалес прогонял их крепко зажмурясь и надавив на глазные яблоки. Пахло сотрясением мозга.

Бар был пуст, но вслед за Гонсалесом зашел какой-то пижон, сел за угловой столик и сразу щелкнул пальцами бармену. Тот предупредительно на цырлах подбежал к пижону и почтительно выслушал заказ, сразу ушел смешивать коктейль и собственноручно преподнес его клиенту. Гонсалес безучастно наблюдал за ним, уперевшись лбом в начищенную стойку.

- Что, дружок, совсем плохо? Чего тебе? – наконец услышал он тихий голос у самого уха.

- Виски… неразбавленного… - прохрипел Гонсалес, приподнимая голову, и кинул на стойку смятую пополам десятку.

- Рановато еще неразбавленный-то пить, - предупредил бармен.

- Не твоего ума дело.

Пожав плечами, бармен налил на три пальца «Джемисона». Гонсалес выпил одним глотком, и глаза его выпучились. Бармен только успел указать рукой в направлении туалета. Вслед за Гонсалесом резко поднялся пижон.

Когда Гонсалес уже почувствовал, что свое нутро ему не выблевать, и развернулся к выходу, как ощутил мощный удар в грудную клетку, и оказался сидящим на унитазе, с ужасом ощущая, что забыл как надо по-настоящему вдыхать воздух. Пижон, ударивший его, стоял в проеме, держа перед собой остро заточенный меч.

- Ты принес огорчение Нуге,- веско стал гундосить пижон. Голос его доносился до Гонсалеса сквозь волны боли. - Из-за тебя он опять угрожал при свидетелях своей заточкой и в этот раз его упекут надолго. И другие тоже недовольны. Как криминал может быть сильным если лучшие его люди сидят за решеткой? За это ты будешь расчел… расчленен этим мечом а-а-ау-у-у…

Гонсалес приоткрыл один глаз. Вместо пижона перед ним стоял тщательно причесанный человек в черных очках и черном же костюме без единой складки. Пижон валялся без сознания у его ног.

- Быстро у них коммуникации работают, - произнес человек голосом ночного собеседника. – Он за тобой из самой Подветренной приехал. – Он подмигнул Гонсалесу, приподняв очки, и легонько пнул тело пижона. – Если хочешь кого-то убить, сукин сын, делай это без разговоров.

Он опять обернулся к Гонсалесу.

- Идти можешь?

- Да, еле-еле… Башка…

- Ну тогда потащили этого типа в мою машину.

Выходя, человек без складок кинул на прилавок полтинник со словами: «дверь в туалете почини, разболталась». Бармен проводил их глазами, на автомате заученными движениями протирая стойку.
Пижона они закинули в багажник черной иномарки с тонированными стеклами. Человек без складок помог Гонсалесу сесть на переднее пассажирское сиденье и привычно косанул вокруг – нет ли посторонних наблюдателей. Но все было чисто. Он сел за руль, задвинул на лоб очки и дал старт. Не успели они проехать пару перекрестков, как хлынул внезапный ливень, и дальше двух метров сложно стало что-то различить. Выругавшись, человек без складок медленно повел машину сквозь завесу дождя. Он собирался как можно быстро вернуться в контору, однако погода поменяла его планы.

- Деньги, где деньги… - пробормотал Гонсалес, и человек без складок обратил внимание, что зрачки его закатываются вверх и потом медленно возвращаются обратно.

- Совсем плох парень, - решил человек. – Опачки, а это что такое?

Его машину под проливным дождем медленно обтекала разношерстная толпа с пустыми глазами. Через определенные промежутки времени они синхронно резко протягивали руки вверх и так же резко опускали, затем продолжали следовать в неведомом направлении.

- Это новая религия, - пояснил Гонсалес и отрубился окончательно.

Дождь прекратился, и человек без складок рванул к конторе. Прямо на пороге ему удачно встретился такой же человек без складок, только и без черных очков, его помощник. Он кинул помощнику ключи и на ходу объяснил: - Тело из багажника на допрос, парня из салона к эскулапу.

Помощник метнулся.

Прошло три дня. Подлеченный Гонсалес и человек без складок сидели в тесной комнате за столом друг напротив друга, между ними лежал радиомикрофон. Голова Гонсалеса была обмотана бинтом, он вяло катал микрофон из одного угла стола в другой.

- Теперь ты можешь задавать вопросы, - начал человек без складок.

- На кой? – отмахнулся Гонсалес. – Лучше скажи когда меня выпустят.

- А смысл тебя выпускать? – перегнулся через стол человек без складок, так что очки блеснули прямо напротив глаз Гонсалеса. – Криминал тебя уже приговорил. Ты у них в черных списках. Хочешь поработать наживкой? Похороны за счет государства.

- Я могу скрыться.

- Да пойми, никуда ты не уйдешь! – горячечно убеждал человек без складок. – Перейдешь Хрупские горы – окажешься на ленте Мебиуса. Поедешь в Радиосити – и там тебя легко найдут. У тебя нет выхода кроме как работать на нас. Или умереть. Но мы тебя сделаем таким, что ты один десятерых раскидаешь.

- На вас – это на государство?

- Конечно, дурья твоя башка! Внутренние органы! Начнешь простым постовым, после курса молодого бойца, конечно, а затем может и в наш отдел попадешь. Чему я буду только рад.

Гонсалес задумчиво покрутил микрофон между пальцев. К его горлу приставили такие вилы, что никуда не денешься. Он не спешил с ответом, прокручивая всевозможные варианты.

…Генерал любил появляться неожиданно, проверяя бдительность подчиненных. Но в этот раз еще на входе он был перехвачен проходившим мимо с пачкой шифровок начальником штаба.

- Товарищ Генерал, - вскинулся начштаба, судорожно ища глазами фуражку.

- Расслабься, докладывай, - успокоил его Генерал.

Начальник штаба вкратце, насколько помнил, описал события последних суток. Успехов было много, и он был горд за весь штат подчиненных.

- Хорошо работаешь, - по-отечески похвалил Генерал, и начштаба бы расплылся в улыбке, если б позволяла субординация. – А как удалось обратно Нугу посадить? Его же только выпустили?

- Агентом WWW был нанят провокатор. Расходы были списаны как общерозыскные.

Генерал обернулся к дежурному по штабу, стоящему у входа.

- Дежурный, где сейчас агент WWW?

- В комнате для допросов, товарищ Генерал, - отчеканил дежурный, радостно выпячивая грудь от своей осведомленности.

- Пошли к оператору поднимемся, послушаем кого этот агент допрашивает, - пригласил Генерал начальника штаба, и тот засеменил рядом с ним.

Оператор вытянулся в струнку при виде гейммастера и непосредственного начальника.

- Вольно, - сказал Генерал. – Включи седьмую на громкую.

- Есть! – сказал оператор и щелкнул тумблером.

- …Еще раз повторяю, - заполнил комнату голос человека без складок, или агента WWW. – Либо сдохни, либо будь с нами.

- Почему вы все так хотите, чтобы я работал на органы? – удивленно спросил Гонсалес.

- Списать человека со счетов легко. Бац – и ты уже на самом дне общества, в самой поганой ночлежке, ибо тебя не пустят даже в нормальную гостиницу, и работать ты нигде не сможешь. Но если человеку можно помочь – поверь мне, органы тогда не карают, органы помогают. Что касается тебя – выбора-то и нет, криминал в спину дышит…

Генерал смахнул невольную слезу: «Хорошо брешет…»

- Ответь мне – да или нет, - резюмировал человек без складок.

Генерал и начальник штаба замерли в ожидании, но микрофон не зафиксировал медленного кивка Гонсалеса.

- Добро пожаловать в органы, - послышался голос человека без складок, и Генерал и начштаба поняли, что Гонсалес ответил «да».

- Шампанского! – проревел в восторге Генерал.

- Шампанского! – проревел начштаба, подбежав к двери.

Дежурный по штабу снял трубку и набрал номер офицерской столовой.

- Ну, полковник, верти дырку для ордена, - засмеялся Генерал. – Программа «Перевоспитание» у тебя работает на сто процентов.

Начальник штаба, нарушая субординацию, осклабился.