Дело 433

В темноте что-то зашуршало, и возле забора метнулась призрачная тень. Старик Авдеич затаился и сощурил глаза, напряжённо вглядываясь в темноту.
- Фу… - выпустил с шумом дым, - вроде показалось.
А на небе – ни звёздочки, ни большого засаленного рыла луны.
Авдеич докурил папироску и быстро пошёл в дом – там тепло, светло и ждёт дымящаяся, золотистая картошечка в глиняном стареньком горшочке, в котором ещё мать Авдеича в годы коллективизации варила несусветную зеленоватую бурду, гордо именовавшуюся кашей.
Огонёк папиросы описал полукружие и воткнувшись в землю, через несколько секунд потух. Авдеич зашелестел старыми валенками по опавшей листве и вслух ругнулся на жену, что не убрала листья хотя бы с дороги, подумал, что надо будет завтра самому убрать. Если не забудет… Старик завернул за угол, и темень разрезал противный жёлтый свет из окна веранды – здесь шторы не были занавешены. Снова Авдеичу показалось, что кто-то ходит по его саду.
- Тьфу! – снова выругался Авдеич, - Впечатлительный стал, как баба! – И сплюнул в сторону парника.
Уже полтора года их с женой донимал новый сосед, купивший огромный участок в их деревне вскоре после развала Советского Союза. Это был какой-то высокий районный чиновник, эдакий «новый русский», скупивший полдеревни. Но полдеревни ему, по-видимому, было мало, и чиновник во что бы то ни стало желал приобрести участок Авдеича – не очень большой, но очень живописный, на берегу роскошного пруда, за которым никто, кроме Авдеича, ухаживать не рвался, зато рыбку ловить и купаться любили все. И как только не исхитрялся чиновник – и денег огромных предлагал, и угрожал, и всяких благ сулил – не соглашался Авдеич продавать участок. Детей у них с женой не было. «Ну кому ты оставишь своё добро-то? – увещевал чиновник, - Ведь вы помрёте, я всё равно куплю! Не потащите же с собой в гроб землю!» На что старик холодно возражал: «Не потащим. А всё одно пока не померли. Вот помрём, тогда и купишь!» И злился чиновник, и грозился расправой – ничего не помогало. «Упрямый старикашка» стоял на своём. «А куда ж нам, мил человек, ехать на старости лет прикажешь? – говорил он, раздражаясь, - Или сразу в гроб, чтоб и проблем не было?» В общем, договорился Авдеич. Доугрожался чиновник. Авдеичу стали сниться страшные сны и повсюду мерещиться киллеры, пришедшие по его и женину души. Вот, даже покурить вышел – и то какую-то угрозу возле забора услыхал.
Так, ругаясь сам на себя за излишнюю подозрительность и мнительность, за начинающуюся манию преследования, Авдеич вошёл в прихожую. Неторопливо, кряхтя разулся. «Танька, ложи мне картошку!» - крикнул жене. Сполоснул руки в ведре, принесённом недавно с речки. Толкнул дверь на веранду. Увидел Таньку, лежавшую на полу лицом вниз с простреленной шеей. Потом – дуло с глушителем. Потом – темноту…
Наутро пришёл хмурый участковый, что-то долго и нехотя писал, расспрашивал соседей. На полу лежали два трупа – мужчины и женщины, у мужчины в руке был пистолет. Участковый, после трудной ночи, проведённой с любимой женщиной – водкой – так не хотел ввязываться в это тёмное дело! А потом чиновник, который строил дачу в их деревне, выдал милиционеру конвертик, после открытия которого глаза участкового прояснились, повеселели – такую сумму он бы и за год не заработал, а у него семья, трое детей, которых надо кормить, одевать… Дело №433 было закрыто. Результат расследования – муж, Антоненко Григорий Авдеевич, раздобыл на чёрном рынке пистолет марки «Макаров» и в пьяном угаре убил сначала свою жену, а потом себя, ибо многие отмечали, что старик сошёл с ума – мнил, что его кто-то преследует, защищался от врагов. Территорию, где жили супруги Антоненко, купил чиновник, который давно об этом мечтал, старинный дом в тени столетних деревьев снесли, сами деревья срубили, и началось строительство роскошного четырёхэтажного особняка с видом на пруд. Пруд обнесли высоким забором, и теперь никто из сельчан не мог ходить на него ловить рыбку и купаться. Тогда только и посыпались вздохи и сожаления о судьбе милого старого Авдеича и его доброй жёнушки Татьяны.