Лион -

- Он просто будет бежать рядом, в том же темпе, я тебе обещаю. Какая тебе разница?
- ну конечно, ровным счетом никакой. Пусть себе бежит. Рядом. В том же темпе.... ты хоть знаешь, в каком темпе??? Ты что себе думаешь? Семь верст в одночасье? Восемь морских миль за ночь? Это он осилит?
- ты что? Какие версты? Какие мили? Я же о жизни... странная ты, однако...
- и я о жизни. Именно о ней. Он же меня не знает совсем. И времени у нас не будет – друг на друга посмотреть до того, как мы начнем – как ты правильно выражаешься – бежать в едином темпе. Да темп этот достигается в конце жизни! Годы должны пройти.
- ну вот пусть и идут.

Так мы начали жить вместе, Лион и я. Его сестра решила, что нам будет хорошо. Раз в неделю она звала нас к себе обедать, пока не начала встречаться с Георгом, а тот – увез её из страны и она продолжала звать нас, каждую пятницу, на ужин, только мы вежливо посмеивались. Сорваться в Бангладеж на выходные не представлялось нам реальным.

Лион был младше меня на год. Иногда мне казалось, что его это смущает. Он ставил стул за моей спиной, целовал меня в затылок и просил не называть его полным именем, а придумать ему какое-нибудь ласковое прозвище. Мне нравилось имя Лион, а еще больше – нравилось произносить его имя вслух, звать его или просто петь ему песни без слов. Он был упрямым и покладистым, я так и смогла понять, как такие, казавшиеся мне противоположными, качества сочетались в нем и приносили пользу. Он умел найти верное решение в считанные секунды, но неделями пребывал в депрессии, если что-то казалось ему недостойным. У него было гипертрофированное чувство долга и чести. Он был викингом, последним из могикан, жителем резервуаров.

Утром он позвонил, как обычно, чтобы сказать, что светит вовсю солнце и мне пора вставать. Я потянулась за часами, рука моя уткнулась в что-то теплое, я открыла глаза. Лион взял меня за руку.
- мне нужно поговорить с тобой
- разве ты только что не звонил? Как же я не слышала, что ты рядом?
- ты начинаешь говорить, как одинокая женщина, а мы живем с тобой вместе.
- еще скажи, что я тебя не замечаю
- у тебя своя жизнь. Ты просто греешься около меня. А я – подле тебя. Я не знаю, как правильно, но мне кажется, что так быть не должно.
- скоро вернется время, говори быстрее.
- это о темпе.
- знаю, говори

У него были черные густые брови, которые срастались над переносицей. Когда он обнимал меня, я клала руки ему на плечи, а сверху подбородок. Мы были одного роста, я рассказала ему, что папа с детства говорил мне, что люди должны быть одного роста. Ему очень понравилась идея. "одного роста", - повторял он, - идя вперед, я же шла выученным в детстве шагом – спиной к солнцу, спиной к концу пути.

У него были небольшие руки, маленькие ладони, короткие пальцы, он был хорошо сложен, твердо стоял на ногах, но как-то легко, совсем легко мог оторваться от земли, чтобы раствориться в моих мечтаниях о приближении к лучшему из.

- почему бы тебе не пойти учиться?
- мне? Зачем? Я уже своё отучилась, хватит. Впрочем, я бы не прочь, но это совсем нереально. Сейчас.
Он гладил меня по руке, когда говорил об этом. А я старалась остановить кго руку, чтобы задержать в своей.

Он больше не вернулся. Когда я позвонила, его мобильный чужим голосом предложил оставить сообщение. В этом голосе было так много равнодушия, что мне нечего было сказать. Его сестра больше не звонила, Георг вернулся один, мы встретились года два спустя, почему-то на рассвете, он уезжал из города, а я только вернулась. Мы кивнули друг другу, даже остановились на несколько минут поболтать, после Георг пригласил меня в кафе, его поезд опаздывал и у него было время, да и я никуда не спешила. Мы обсудили новости литературы и кино, но так и не коснулись темы, нас по-настоящему волнующей. Я знала, что Георг был влюблен в Ною, он знал, что Лион был самым светлым человеком в моей жизни, но мы деликатно обходили тему этой загадочной семьи, боясь разрушить хрупкость реальности. Каждый из нас в глубине души опасался, что ничего не было, что это было идеальное сочинительство, наполненное формами и звуками, но то, чего быть не могло. Мы не были фаталистами, но что-то мешало нам говорить о счастливом будущем.

- Я бы так и смотрел в эту голубизну. Невозможно оторваться.
Он наклонился надо мной на рассвете. Нам так и не удалось заснуть в ту ночь. Через час отходил поезд, мне надо было успеть.

У него были зеленые глаза. Он мало спал по ночам, чаще всего не высыпался. Я помню его усталый взгляд и изгиб переносицы. Его глаза существовали неотрывно от его губ. "с тобой так приятно целоваться", - как-то сказала ему я, заканчивая какой-то неприятный разговор. "да, об этом мне не раз говорили. Вероятно, я и правда неплох в этом". Я скользила по его губам, куда-то в мир наслаждений, он обнимал меня и под конец не выпускал из объятий.

Как-то он сказал, что больше всего боится того, что я исчезну и он не сможет удержать меня.

Я хлопнула дверью такси, слишком сильно. Мне не следовало этого делать. Но он всё равно позвонил мне после. Я не ответила на звонок. Ему пришлось оставить мне звуковое сообщение. Вскоре и оно исчезло из памяти моего телефона. У меня не осталось ничего, кроме имени, которое я произношу вслух слишком часто для того, чтобы поверить в его возвращение. Да и был ли он вообще, Лион?

28 ноября 2005