Последний крик о помощи

Только прозрачное стекло отгораживало меня от происходящего. Душа моя и сердце, казалось навеки замерли в ожидании. Всё моё тело пришло в недвижение. И даже глаза не могли взглянуть ТУДА. Единственное, что я ещё чувствовала, так это стук сердца, вернее я слышала этот стук, ощущала всем своим существом. Но стук не своего сердца, а чужого. Именно чужого. Я не знала этого человека ещё какой-нибудь час назад. Но немилосердная судьба заставила меня увидеть ЭТО, услышать ЭТО. И теперь я не смогла бы никуда сдвинуться с этого места, пока я не услышу…
 Мимо меня проходили люди, доктора, больные, или просто обычные люди, такие как я, которые пришли сегодня сюда случайно, или нет. И каждый раз кто-нибудь останавливался и спрашивал: не плохо ли мне? Я отвечала всем машинально, я хотела просто что бы они оставили меня в покое. Этот суетный мир, частью которого я только недавно ещё была, вдруг стал какой-то материей, что только существует рядом со мной. Я вовлекла в это состояние себя сама. Не ошибись я нечаяно дверью, не повлекло бы за этим кошмарные события. Из полусзонательного состояния меня вывел звук похожий на звук кардиаграммы сердца, когда оно остановилось. Я поняла: всё кончено. Он ушёл ТУДА, так и оставшись грешником…
 Эта повседневная, суетная рутина вдруг оборвалась на пороге комнаты, палаты больного, который лежал на кровати и ждал… Я сразу поняла это, и не хотела нарушать тишину, и собиралась безшумно удалиться, но меня позвали. Я собиралась извиниться за вторжение и сказать, что… Но меня прервали… Я взглянула в глаза этому человеку и увидела в них взгляд человека осужденного на смерть. Я испугалась этой своей такой страшной мысли. Мне показалось что передо мной не больничная палата, а тюрьма с каменными и скользкими стенами. И уздник, который ждёт священника для исповеди, а потом будет ждать конца… конца своей жизни. Это зрелище так ясно вдруг мне представилось, что я не хотела здесь больше оставаться, но меня попросили…
 Я слушала рассказ о его жизни, об эгоизме, жадности и алчности, которыми он себя окружал. Его семья покинула его не выдержав деспотизма человека, которого они когда-то любили. Но он не пытался даже их вернуть, этого человека уже ничто не интересовало, кроме его желаний. Но не только семья, но и друзья, такие же как он сам, не пожелали делить место под солнцем с таким ненасытным, и таким опасным человеком. Тогда-то он и почувствовал своё одиночество, когда остался без поддержки родных, друзей и денег. Он скитался от одного к другому, но нигде не мог найти тот мир, в котором он жил раньше. Он не мог найти не только идеал, но и достичь того, что у него уже было… События близятся к развязке, и я вдруг переношусь мыслями в большой зал, полный людей. Но все молчат, и слушают пение одного человека… И я тоже стою в этом зале и тоже слушаю это. Человек поёт о жизни грешника. Тихая, медленная и печальная песня. Но тут я услышала крик того, кого я слушала. От боли его голос сорвался на крик, он просил меня выслушать его исповедь, исповедь умирающего… Я слушала как он раскаивался перед Богом во всех своих грехах. Чувствовалось, что силы его кончаются, кончаются прямо на глазах, но он говорил не переставая. Будь я другой, то я бы не смога его пожалеть, такого грешного человека, который обратился к Богу только в самый последний момент. Но я понимала, что лучше поздно, чем никогда… Об этом рассказывала одна притча… Тут я не выдержала, я больше не могла слышать эту душераздирающую исповедь. И вот я снова в том зале где исполнитель переходит на истерический крик. Его крик эхом отдается в моём сердце. Имитация кардиаграммы сердца учащается, и композиция песни вихрем закрутилась во мне. Я возвращаюсь в реальность и слышу тоже самое… Быстрый стук сердца и крик умирающего. Крик… он кричал одно. «Мне страшно!» И мне тоже было страшно. Я металась по комнате, звала на помощь. Но потом уже ничего не чувствовала. Я оказалась за дверью, бессильной, прижатой к стеклянной стене комнаты. Я сидела уткнувшись в свои ладони, чувствовала то одиночество, которое испытывал человек, что находился за стеной, и который ждал своей смерти как избавления от земных мук. У него уже не было сил кричать, я слушала тишину, и только кардиаграмма сердца говорила мне, что он ещё жив. Я чувствовала как мои губы шептали молитву. Всё остальное ушло в небытие… In nomini Patris, Filii et spirituus sancti. Amen.
 Тишина в зале… и только длинный гудок внезапно нарушил её окончив эту необыкновенную, полную душевной боли песню.
 Этот человек умер в полном одиночестве, потому что так и не успел примириться с Богом.