Too happy...

 Тому, кого никогда не увижу.
 Тому, кого навсегда запомню.
 Я люблю тебя и ненавижу.
 Пытаюсь забыть, но всё помню.

 …Ты мне сначала не очень понравился…

 Помню, что в тот вечер, когда он появился в отеле, Инна первым делом сказала, что приехал новый мальчик, голландец.
 Я тогда даже не знала, что Голландия и Нидерланды – это одно и то же. И вообще, что это за страна? Единственным, о чём мне было известно, был футбольный клуб Ajax.
 Не знаю, почему все были от него в восторге. Ну да, стильно одет. Хм… очень стильно одет: красивейшая серебряная цепь на шее, туфли Gucci, всё тщательно подобрано. Ну да, высокий и достаточно симпатичный. Ну да, пирсинг в брови. И всё, не более того.
 Так вот, теперь в нашей русско-украинско-венгерско-румынской компании появился ещё и голландец. Я не особо стремилась к общению с ним, так как мы с Инной были единственными девчонками в компании, и внимания к нам было достаточно. Но всё же было немного обидно, что он сам первым не шёл на контакт.
 Лёшка, мой брат, познакомил меня с ним. Мы очень мило пообщались, но было заметно, что, как девушка, я его не очень интересую. Ну и не надо, не очень-то и хотелось! Мы с Инной, две красавицы этого отеля, столько парней хотят с нами общаться, а тут какой-то голландец!.. Почему-то нашему обществу он предпочитал общение с венгеркой Iveti. С такой страшненькой, безвкусно одетой Iveti. Why?! Watz a fuck!

 …Я никогда не забуду те две недели отдыха. Все ночи напролёт я зажигала на дискотеке, днём играла в футбол с парнями и купалась, вечером играла в бильярд… а потом всё по новой. Родители были жутко недовольны таким образом жизни. Они вывезли меня и брата в Турцию, для того чтобы мы набрались здоровья, наплавались в море и выспались. Но… всё как-то получалось наоборот. Времени поспать не было, дойти две минуты до моря тоже редко когда получалось. В общем, испортили мы родителям отдых!
 Вначале, на отдыхе я очень хотела найти себе парня, но потом у меня появилось столько друзей мужского пола, что я решила – дальше дружбы заходить не стоит…

 Голландца звали Matijs. Что за странное имя! Впрочем, он и сам был странный. Никто не мог выговорить такое имя, так что все стали называть его просто Мэт.
 Сейчас уже трудно всё точно вспоминать, но как-то нами отношения постепенно наладились. Не знаю, почему Мэт (а это очень льстило моему самолюбию) уделял мне всё больше внимания.
 Он был такой забавный. Всегда самоуверенный, со смешинкой в глазах – он был очень милый. Хотя… не только смешинка была в его глазах. За ней ещё где-то глубоко скрывалась какая-то недосказанность, грусть, быть может, одиночество. Только потом брат рассказал мне, что у Мэта есть два сводных брата-близнеца, что он собирался после школы идти служить на флот, так как, видимо, отношения в семье его не устраивали. И ведь правда, я только раз видела его с братьями, а так, чтобы всей семьёй – никогда. Он был либо с нами, либо один…
 В предпоследний вечер, тот самый вечер…, я часто говорила ему: “You are funny”, а он всё никак не мог понять, почему. Не знаю, как в нём соединялись детская беззаботность, весёлая искренность и холодное высокомерие.
 Помню, однажды я, брат и Мэт шли с дискотеки. Я что-то сказала ему, а он ответил: “But I’m not a fuckin’ russian”. Так прямо и сказал. Что он имел ввиду? Брат, конечно, ответил ему что-то подобное; в общем, все разошлись с миром.

 …Уже спустя долгое время я как-то думала над этими его словами. I’m not a fuckin’ russian… Почему он так не любил Россию? Быть может, его мачеха была русской (позже я узнала, что в Нидерландах очень много таких браков), и она разбила брак его родителей? И теперь отец счастлив с мачехой и двумя прелестными близнецами, а Мэт красив, богат и так одинок…

 В тот же вечер мы договорились встретиться ночью у бассейна. Но я смогла выйти из номера слишком поздно, и его уже не было. Интересно, если бы мы тогда увиделись, как бы развивались наши отношения?
 Когда мы в очередной раз общались, Мэт сказал: “Iveti left the hotel yesterday”. Покинула? Зачем? А, нет, она не покинула отель, она уехала! Что ж, я была рада. Я не помню точно, когда он это сказал: то ли в самый главный предпоследний вечер, то ли раньше. “She was my girlfriend for two days”, - это тоже его слова. Какой нехороший! Девушка только уехала, а он уже за мной ухаживает! Впрочем… я тоже была далеко не святая. На тот момент я очень активно флиртовала с двумя парнями, каждый из которых хотел видеть меня своей девушкой. Но Мэт, безусловно, выделялся на их фоне; тем более, он оказывал мне всё больше знаков внимания. Когда он проходил мимо, а я играла в футбол, он всегда подходил поболтать, погонять мяч. Только почему-то мои друзья-футболисты его не очень-то жаловали. Мы с ним очень хорошо смотрелись друг с другом, и я чувствовала гордость за себя и за него, когда мы вместе ходили на анимацию и были одной из самых красивых пар.
 Мой отдых подходил к концу. Всего два дня оставалось до самолёта Antalya – Perm. Именно эти два дня и запомнились мне больше всего.
 В конце моего отдыха в отель приехало много новых людей, а старые друзья уже почти все разъехались. Новые парни были какие-то корявые, а девчонки… Ненавижу, когда девчонки только и думают, как понравиться парням. Эти новые девочки постоянно сидели и, открыв рот, слушали даже самые скучные истории, которые им рассказывали мальчики. Как интересно на протяжении часа слушать, как кто-то сломал мизинец на ноге, и как ему сейчас плохо!
 Предпоследний вечер только начинался, наша компания была у бильярда, включая новичков. Вскоре и Мэт появился. Мы все вместе собирались пойти на большую дискотеку вне территории отеля. Давно пора! Надоело уже танцевать под Tarkana, Пропаганду и Машу Распутину – это то, что ставили на нашей дискотеке в отеле. Хотя с появлением Мэта танцевать стало веселее: он постоянно развлекал всех, умел ходить на руках, а иногда очень смешно танцевал.
 Ему, по-видимому, кроме меня нравилась ещё одна девчонка, недавно приехавшая, так что он стал общаться с нами обеими. Меня это, конечно, не очень устраивало. Мы словно конкурировали с ней, хотя всё это было скрыто за милыми улыбками. Он качал нас на качели, очень высоко, а сам забрался ещё выше. Мы визжали и кричали: «U r crazy!» Потом мы втроём пошли к бассейну, там как-то само собой познакомились с немцем. Он поднялся к нам, что-то спросил, а Мэт ответил: “I’m sittin’ here with two nice girls”. Что ж, приятно, конечно.
 Вскоре той, второй девчонке (я даже не помню её имени), надо было куда-то уйти. Она позвала меня с собой, но я не пошла, разумеется. Куда приятнее сидеть с двумя парнями, один их которых тебе симпатичен, чем проводить время со своей конкуренткой. Мы сидели, болтали. Получилось так забавно: мы о чём-то говорили, и я в тему сказала немцу: “I don’t like turkish cuz they always gaze at me”, он как-то странно согласился, а потом оказалось, что он сам по национальности турок, но вырос в Германии. Но, конечно же, он не обиделся на меня.
 Мэт с турком-немцем начали что-то говорить, вроде бы про меня, по-немецки. Я знала только английский и французский и попросила их прекратить так разговаривать, ведь я ничего не понимала. До сих пор меня мучает любопытство, что же ему про меня говорил Мэт? Мы так хорошо сидели, беседовали, было очень интересно; у нас с Мэтом было много общих тем. Он занимался дзюдо, я – тхэквондо. Я была в коротенькой юбочке и, на просьбу показать какой-нибудь удар, ответила: “I can show u somethin’ if u don’t look at me”. Сейчас это так смешно вспоминать…
 Когда мы ушли от бассейна, то у бильярда почти никого из наших уже не было – видимо, они уже ушли курить кальян, а потом в Southern Park – большую танцплощадку за территорией отеля. Делать было нечего, мы пошли на нашу дискотеку, но там народу вообще не было. Не знаю, что двигало мной тогда: самолюбие, желание заполучить такого парня, как Мэт, или что-то ещё, но я очень хотела остаться с ним наедине.
Мы ушли с дискотеки и пошли на пляж.

 …Я никогда не забуду, что Венера была ярче всех звёзд в ту ночь. Ты отдыхал на шезлонге; говорил, что хочешь спать. А я никак не могла понять, как ты можешь засыпать, когда такая девушка рядом…

 На пляже было пустынно. Море, песок, тёмная южная ночь с сотнями звёзд. Где-то вдалеке на дискотеке играл Eminem “Without me”. Потом я уговорила Мэта пойти на пирс. Всё-таки он был высокомерен: шёл по песку тёмной душной ночью, рядом была ему симпатичная девушка, а он думал о том, как бы не запачкать свои шикарные туфли. “My shoes r very expensive. It’s Gucci. Do u know Gucci?” Неужели он думал, что я не знаю?..
 Потом был пирс, объятья, поцелуи… Я не могу здесь написать обо всех моих чувствах, это было бы, по крайней мере, некорректно. Не знаю, почему я так запомнила Мэта, ведь я не любила его. Даже целовалась с открытыми глазами.
 - I’m too young to have a serious relationship, - говорил он.
 - Oh, ye. I understand. So do I, - отвечала я.
Так ли это было? Действительно ли я не хотела серьёзных отношений? Не знаю. Я не могу ответить на этот вопрос даже сейчас. Впрочем, о какой серьёзности могла быть речь, если мне нужно было уезжать на следующий день, если мы жили в разных странах, если мы даже элементарно были совершенно разные люди. И, всё-таки, надежда умирает последней.

 …Помнишь, тогда на пирсе мы сидели, прижавшись друг к другу? Мы были совсем близко, ближе и быть не может. Так долго целовались и не могли оторваться друг от друга. Тебе так нравилось, когда я проводила пальцами по твоим волосам… даже мурашки от этого пробегали по всему телу. Твой потрясающий парфюм смешивался со вкусом твоих губ, таких немного горьковатых, with tobacco. Да, я не забуду этого никогда…

 Мы были вместе, и вдруг Мэт ушёл. Вот так, почти внезапно, взял и ушёл. Я ещё тогда потеряла серёжку на пирсе, и он помог мне её найти. А потом ушёл. Со мной никто никогда так не поступал! Провести с девушкой весь вечер, целоваться между небом и водой, а потом буквально испариться!
 И всё же я была в хорошем настроении. Я пошла к себе в номер, в ту ночь я очень многое записала в своём дневнике (до сих пор люблю перечитывать те записи), а потом пришла на дискотеку. Хорошо, что Мэта там не было, и я не чувствовала неловкости.
 Я была тогда немного стервозной, могла сама так кинуть парня, но чтобы меня кинули!.. Мэт показал, что и такое возможно.
 Тот Самый Предпоследний вечер прошёл, и наступили последние, так сказать, сутки. Мне нужно было очень многое успеть: собрать все вещи, оторваться по полной, попрощаться и сфоткаться со всеми и, конечно же, обменяться адресами.
 Последний раз я купалась в море… Последний раз играла в футбол… было так обидно, что уже через сутки я уеду в скучную Пермь, а жизнь здесь будет продолжаться без меня, как ни в чём не бывало, так же празднично и весело.
 Вечером я вначале долго прощалась с теми ребятами, с кем играла в футбол. Они были мне особенно дороги, так как с ними я могла быть самой собой, не пыталась выпендриться или флиртовать. К слову, я до сих пор с ними со всеми общаюсь.
 Да, я видела, что в то время, когда я прощалась с друзьями, Мэт искал встречи со мной. Но я горда. Я не стала кидать своих друзей, чтобы пообщаться с ним, я сидела и торжествовала: он хочет быть со мной, а я сижу тут, в окружении кучи симпатичных парней, и мне так весело, а он снуёт в одиночестве. Уже потом, прилетев домой, я ревела ночью, что больше не была с ним близка, хотя он пытался увидеться со мной. Но разумом я понимаю – это было правильное решение.
 Потом я пошла к тем ребятам, с которыми тусовалась и ходила на дискотеки. С ними я провела всю ночь. Вначале, как всегда, мы проводили время у бильярда. Я фотографировалась со всеми на память. Подошла к Мэту, попросила сфоткаться. Потом, увидев наше фото на экране цифрового фотоаппарата, он лишь сказал: “Too happy…” Это он меня имел ввиду. Разве можно быть СЛИШКОМ счастливой?! Ведь нельзя! Он был сдержан, я была слишком эмоциональна; он был немного весел, я была слишком весела; он был несчастен, где-то глубоко, в душе, а я была… too happy. Может быть, в этом и была причина.
 Чуть позже мы всей компанией пошли на пирс. Было очень много народу, но у меня не было настроения веселиться. Я отсела в сторону, как раз на то место, где мы были с ним прошлой ночью. Он видел это; я уверена, что видел! Но не подошёл ко мне. Девчонки всё спрашивали меня, почему я сама не своя, парни пытались развеселить. В конце концов, я решила, что это последняя ночь, и нельзя тратить её на плохое настроение.
 Ближе к ночи мы все пошли танцевать, и, конечно, на дискотеке был Мэт. Странный он. Танцевал рядом со мной, всё время смотрел на меня, но ничего не говорил и не предпринимал. Даже не приглашал меня на медленные танцы. Мне всё хотелось сказать ему: “Let’s go out”, но, разумеется, я этого не сделала. А потом… потом он ушёл. Я даже не заметила когда.
 И больше я никогда его не видела.

 …Человек-загадка. Я так и не смогла до конца разгадать его. Только дома, многое осмыслив и обдумав, я поняла, что подо всей его циничностью скрывался несчастный мальчик, который имел в жизни всё: красоту, богатство, девушек; но не имел главного – любви. Он был лишним в своей семье, был потерянным и одиноким. А я не понимала этого тогда. Я хотела просто пообщаться с самым красивым мальчиком в отеле.
 Интересно, что он обо мне считал? Какого мнения был? Как-то в переписке со своим другом-футболистом, который, оказывается, тоже был в меня влюблен и знал немного о моих отношениях с Мэтом, я написала, что обижена на Мэта, что он нехорошо поступил со мной, мало внимания уделял мне. А друг в недоумении ответил: “Да он только за тобой и бегал!” Может быть, так оно и было? Только я этого не замечала? Кто же теперь ответит на эти вопросы…

 В последнюю ночь я спала всего сорок минут. Мы гуляли всю ночь, разнесли весь пляж, напоили водкой начальника охраны. Один парень, Кирилл, активно ухаживал за мной; нас даже нарекли “мужем и женой”. Только я всё время думала о Мэте; ну не могла я один день целоваться с одним, а на другой день – с другим. В общем, ничего у нас с Кириллом не получилось.
 В шесть утра мы, наконец, разошлись по своим номерам. Хе, называется “поспать” сорок минут. Потом были разные хлопоты; проверяли, всё ли взяли с собой. Мы с братом сыграли прощальную партию в бильярд; затем я на десять минут сбежала от родителей, чтобы последний раз увидеть пирс, где столько всего произошло… И всё – пора было садиться в автобус. Я так надеялась, что утром увижу Мэта, и мы обменяемся адресами. Наивная! Зачем ему вставать в семь утра!
 Багаж уже загрузили; оставались какие-то мгновенья – и я уеду. Что творилось у меня тогда на душе! Безысходность, грусть, всё смешалось. У входа в отель сидели знакомые девчонки. Конечно, можно было попросить их передать мой e-mail Мэту. Но это было бы… унизительно. Они и так завидовали мне, из-за того что я дружила со всеми парнями; наверно, они считали меня легкомысленной. И тут я, получается, бегаю за парнем и прошу передать ему мой адрес. Нет, я не могла так сделать. Я просто попросила, когда они увидят Мэта, передать ему привет от меня. И всё. Я уехала.

 …Помнишь ли ты обо мне? Я не претендую на то, чтобы занимать хоть какую-то часть твоих мыслей. Просто иногда вспоминай обо мне! Впрочем, я знаю, я уверена, что ты меня не забыл. Я это чувствую.
 Как ты поживаешь? Служишь на флоте? Наверно, ты самый красивый военный в Нидерландах! А я… у меня всё хорошо. Вот, выучила нидерландский язык, собираюсь теперь взяться за немецкий. Уже три раза была в Голландии: в Venlo, Gouda и A’dam. Пожалуй, я теперь больше знаю о твоей стране, чем ты сам! У меня появилось очень много друзей в Нидерландах; у вас, кстати, очень дружелюбная нация. А после университета я собираюсь на стажировку: либо в Германию, либо в Нидерланды.
 Знаешь, может, мы когда-нибудь увидимся с тобой. Ведь в Нидерландах живёт всего четырнадцать миллионов человек, и даже если половина из них мужского пола, то, если смотреть по возрасту, остаётся совсем немного подходящих. Ну, а имя, Matijs, вообще очень редкое; очень необычное и красивое; такое же, как и ты сам…