Грязь

 …Отчего немеют зубы
 Как дрожат от страсти губы
 Ты поймешь…
 Г. Самойлов

 Меня тошнило. В первый раз по-настоящему. До этого были просто позывы к рвоте, которые мне удавалось перебороть, а в этот раз я понял, что сейчас реально блевану.
Я прикрыл рот ладонью и рвнул к сортиру.
Ко всеобщему благу туалет был свободен и я опорожнил желудок в унитаз и, отплевавшись, дернул ручку смыва. Так омерзительно мне давно не было. От позаимствованных у сестры пяти тысяч осталось рублей сорок и то они были заряжены в игровой автомат. Дурацкие лягушки. Съели полтора куска и, видимо, не собираются возвращать.
 Я вернулся к автомату и закурил. В «Сказка» курить запрещалось, но были здесь кое-какие неписаные правила. Или скорее исключения из правил. Например, курение. Курить здесь запрещалось и везде на стенах клуба висели распечатанные листки формата А4, упакованные в полиэтиленовые файлы, которые то ли напоминали, то ли доказывали, что «Курить строго запрещено!». И ещё распивать спиртные напитки, и громко ругаться, и стучать по кнопкам автоматов. Однако, все это здесь ежедневно практиковалось, и полунакаченные охранники либо понимали, что на кое-что иногда нужно закрыть глаза, либо нарывались на конфликт и далеко не всегда выходили победителями. Не помню, кто сказал, кажется, кто-то из фильма «Револьвер» - «ничто так не ранит, как унижение и потеря денег…». Чертовски точное замечание! Я всегда считал себя объективным и рассудительным человеком, но даже я не мог обуздать свою злость и презрение к этому клубу, к его охране и администраторам. Я прекрасно понимал, что админы – просто наемные работники, как и охрана и не имеют никакого прямого отношения к моему финансовому состоянию, и даже хозяева игровых клубов не заставляют меня приходить и проигрывать свои деньги и… тем не менее, я всех их ненавидел. До рвоты!
 Под словом «cash» на моем аппарате светилась цифра 43 . Я вздохнул и в тысячный раз нажал на «старт». Барабан закрутился, а я закрыл глаза. Господи, ведь ты то знаешь, что я – классный парень!
Да, принимаю наркотики, но ведь я соскочил с героина и только тебе, господи, известно, чего мне это стоило. А метамфитамин, в общем-то, и не наркотик вовсе. Так, психостимулятор. Который, кстати, и не берет меня уже почти.
 Я сжал трясущуюся в нервной конвульсии ногу, пытаясь скрыть от Бога, свое вызванное дважды завышенной дозой «винта» возбуждение.
 Лягухи кинули и я потерял еще 9 рублей. Я играл в 3 линии по 3 рубля.
34 рубля. А двумя часами раньше было 5 тысяч рублей… Рвота снова подступила к горлу. Я осознал, что не оставил денег даже на обратную дорогу.
 ****ство! Что за жизнь?!
 Cестра ведь даже не в курсе, что я занял у нее денег!.. Она отложила 6 тысяч на учебу и думает, что никто не знает, где она их прячет. Бедная сестренка… Бедный я… Бедные лохи вокруг меня сидящие у своих пиликающих автоматов и впихивающие в их ненасытные пасти свои заработанные, чужие, позаимствованные, украденные, выпрошенные деньги.
 И я среди них. Фу, бля! Никогда еще я не залезал в такую жопу! Два года сидел на гердосе, воровал, кидал, грабил, выпрашивал, уфаловывал, отбирал, перезанимал, но в тот момент, когда я понял, что перекумарил и следующей ночью смогу заснуть, даже тогда я не был должен так много, как сегодня.
Даже вспоминать не хочется - кому и сколько я должен.
 Я переборол приступ рвоты и, поставив последние деньги на первую линию, хлопнул по кнопке «старт». Надоела эта порнография!!!
 Выпало 3 лягушки и, проиграв свою дебильную мелодию, автомат предложил выбрать кувшинку, на которую лягуха будет прыгать. Я отвернулся и ударил по кнопке.
 Вот мразь! Нырнула в воду! А ведь такая ставка была…Тупой голодный автомат. Нахрен я сел за него? Хотел же в «гаражи» поиграть. Вон фраер второй раз уже снимает …
- Аппарат не ломай! – буркнул охранник.
- Пошел ты! – буркнул я и вышел из игрового зала.

 Это край. Я просто не знал куда себя деть. Хотелось просто исчезнуть. Сгинуть нахрен.
Кровь перемешанная с дрянью, которую я влил в свои вены бешено каруселила по телу и заставляла двигаться. Когда я ел в последний раз? Позавчера какой-то салатик купленный в ларьке. Аппетит – это что-то из области фантастики. Как вообще можно есть? И спать!..
- здорово, Пятый! – ко мне подошел знакомый пацан. Тоже из «клуба неудачников». Только кроме того, что мы знакомы я почти ничего о нем и не знал. Даже имени настоящего. Звали его Парик.
- Че, мутишь? - спросил он.
- Тупой вопрос – ты ведь в курсе? – огрызнулся я. Не хотелось ничего. Тупик полнейший. Пойти что ли грохнуть кого-нибудь. Нельзя сестру подводить! А Парик, видимо, снова мамку развел. - Ты играть?
 Мысли лихорадочно искали выход… Я могу сдохнуть, как мразь последняя, где-нибудь под забором, могу опозорить всю свою нелепую жизнь, но подвести сестру я не могу! Это один из тех факторов, ради которых люди рискуют и либо остаются в мире с собой, либо лишаются свободы. И я это осознавал. Если уж жизнь – дерьмо, то моя сестра – не дерьмо! Далеко не дерьмо!!! Совсем не из этой области!
 - Не, я завязал! – Парик взглянул на часы. Врет. Просто рано еще, подумал я.
 У каждого лоха-умника есть своя теория насчет игровых автоматов. Парик, например, старался играть ближе к полуночи. Он считал, что автоматы в это время как-то обнуляются и начинают давать. Другие играли только на тех, с которых только что сняли «кэш», третьи любили выжидать когда кто-то просадив большую сумму оставлял аппарат и они его «дожимали». Я тоже недавно попробовал добить одну «мартышку» - видел, как мужик 3 тысячи в неё засадил, а я решил забрать, дятел. В итоге я засунул туда же сначала 2 штуки, а потом продал свою мобилу и еще пол-торы засадил…
 Еще у меня была когда-то вера в гороскоп. То есть сама вера в гороскоп осталась. Но играть только в те дни, когда карманная газетка с гороскопом на каждый день называет день финансово благополучным, я уже не пытаюсь. Не канает. Пару раз я выигрывал в те дни, которые гороскоп считал опасными и всячески отговаривал от любых финансовых рисков.
- Слушай, Пятый, есть одна тема…- сказал Парик и после слове «тема» он стал для меня самым интересным спикером дня. Хорошая тема – это то, что мне было необходимо прямо сейчас.
- Говори…

 Парик был плановым. Нет, точнее будет так – Парик был ПЛАНОВЫМ. Это значит, что Парик, попробовав другие, более тяжелые и сильные наркотики, остался верен гандже. Есть такая категория людей. Правда, большинство из них – дебилы, и план-то им особо не помогает, а лишь дает возможность не казаться дебилами, когда они дебильно ржут над дебильной шуткой, оправдывая свой дебильный смех тем, что они – накурены.
 Парик, на мой взгляд, дебилом не был. Да, он был мажором, но это понятие тоже весьма относительно. Его родители получали больше моих, и для меня он был мажором. Но, ведь и моя матушка получала больше чьей-то, значит и я – мажор… Зато, он не был дебилом и план курил не для маскировки, а потому, что ему нравился мыслительный процесс и, возможно, он имел какое-то творческое начало. Это на мой взгляд. Я накуривался с ним раза четыре, наверное, и заметил, что пацан, не льёт пустой базар, и иногда говорит интересные вещи.
 - Ствол нужен кому? – спросил Парик. – Пневматика под «Макарова».
 - Чё хочешь?
 - Полтора рубля! – небрежно бросил он, словно под «рублем» он именно рубль и имел ввиду.
 Поняв, что «тема» мелкая, я уже пустил свои мысли к оставшейся «учебной» тысяче, но, представив, лицо сестры, я решил дослушать.
 - Хвосты? – спросил я.
 - Ноль, – ответил Парик. – Моего отца ствол!
 Вот здесь во мне и хрустнуло что-то. Объяснить трудно. Противно! Жалко! Мерзко!..
 - Проиграл? – спросил я.
 - Да не… - Парик вроде хотел отмазаться, но, взглянув мне в глаза, решил, наверное, что это не обязательно и признался: - Ну да.
 Мне смертельно захотелось выпить. Не то, что бы напиться, а именно выпить с Париком, посидеть где-нибудь, пообщаться, пожалеть бедных людей с их инстинктом саморазрушения, поматерить гребаный капитализм и его пагубное влияние на НОРМАЛЬНЫХ пацанов, или свалить свои проблемы еще на какие-нибудь обстоятельства, и, забывшись полностью, отключиться от гнусной реальности.
 Но… Жизнь – это что-то не особо нужное, но обязательное и… неизбежное. Своей жизнью я дорожил изредка. Бывает, что влюбишься в девочку, и начинаешь думать, что жизнь – это любовь, любовь – это стимул, счастье, цель… Короче, чушь, но «ЧУШЬ» - это лишь мое определение жизни и моя сестра никак не могла оказаться виноватой в моем существовании. А я ценю справедливость. Хотя, её и нет почти, но может быть, именно поэтому. Я убью кого-нибудь, но сестру не подведу…
 - Дай телефон! – сказал я.
Парик достал недорогую «моторолку» (месяц назад у него был навороченный смартфон).
 Я набрал своего барыгу.
 - Слушай, ствол нужен? – спросил я, когда тот взял трубку. – Какой ствол?..
 Я верю своей интуиции. Настолько, что иногда отдаю ситуацию в её руки. Полностью.Может быть это, дар, а может – проклятие.
 - Чувак, ствол реальный! – блефанул я. А когда мой поставщик наркотиков поинтересовался ценой, я ответил, понизив голос до полушепота. – пять, но за четыре с половиной, думаю, уболтаем!
 Как я и ожидал, дилер начал съезжать. У него, мол, дел сейчас много и так далее… На то он и барыга, в конце концов.
- Короче, брателло, ты давай приоритеты определяй грамотней. Здесь халтура падает нечаянно, а ты нос воротишь. Давай, через час в «Сказке»! - Почему-то я был уверен, что он приедет. Может быть, замануха и не показалась бы привлекательной умному человеку, но у моего поставщика наркотиков (как же пошло это звучит!) до сих пор не было ствола и, видимо, моя интуиция раньше меня поняла, что пистолет - это соблазнительная игрушка для наркодилера! – не вздумай подвести!
 Я бросил трубку. И удалил из памяти телефона последний набранный номер. Одолжение барыге.
 - Где волына? – спросил я, отдавая трубку Парику.
 Тот достал из-за спины пистолет и, оглянувшись по сторонам, протянул мне.
 Будь я старшим мастером солидной строительной фирмы, которому доверено лично снимать деньги со счета и раздавать рабочим зарплату, (а у меня был когда-то один такой «босс». Николай Михайлович, мать его), я бы, стопудово, не отличил эту игрушку от реального оружия. У неё даже выходное отверстие было расточено под реальный размер пули. А эта мелочь могла сыграть свою роль в определенной ситуации. Правда, был на нем косячок – колечко на обойме для балончика. Но это проблема разрешима.
 - Парик, ты ведь реально на штуку рассчитывал? Давай я сделаю тебе штуку! – предложил я.
 - Не, братан, - сморщился парень с кличкой Парик, - я сегодня должен найти пол-тора!
 - Прямо сейчас! – настаивал я. – До хаты дойдем и рассчитаемся!
 - Нет! – сказал, как отрезал он.
 - Хорошо, все равно пойдем! – я вернул игрушку и отправился домой. – Товар нуждается в косметике.
 К сожалению, дом мой был недалеко. Недалеко от игровых автоматов. Впрочем, за последний год любой дом стал находиться недалеко от них. Большой город. Большие деньги. Большая жадность.
 - Ты давно начал играть, Парик?
 - Месяца три – болею. – Парик плелся сзади. Когда ты «под винтом», то все вокруг плетутся и тормозят. – А так с полгода.
 - Когда бросишь? – я задал глупый вопрос, но я знал, что задаю его неглупому человеку. Он ответил не задумываясь:
 - Вчера бросил.
 Я не поверил, но спорить не стал.
 - А ты?
 - Пару месяцев…
 - Да не, бросишь когда?
 - Завтра! – ответил я и добавил про себя . – Может быть.
 Мы дошли. Дома была сестра.
 - Привет, как отработал? – сестра что-то варила.
 - Прекрасно, - ответил я, хотя думал совсем не так.
 - Есть будешь?
 - Не, я поел недавно, спасибо.
 Надоело врать.
 - Это моя сестра Аня, – представил я сестру Аню. – А это…
 - Миша, – подсказал Парик. Я почему-то был в этом почти уверен. Угадывать имена – еще один мой талант, который я обнаружил за собой еще в детском саду.
 Мы прошли в мою комнату. Я взял ножовку по металлу и протянул Мише. – Отпили кольцо вместе с этой шишкой, на которой оно держится!
 - А если мы не сможем его продать? – засомневался тот.
 - Тогда я сам его куплю, - я сблефовал, но Парик, видимо, отчаялся не меньше моего. – И давай в темпе. Время не ждет.
 - Газетку хоть дай какую-нибудь…
 Я ненавидел себя за то, что собирался сделать. Я давно начал себя не любить. С тех пор, как проколол первые непринадлежащие мне деньги. У наркоманов нет такого понятия. Деньги либо есть, либо – нет, и никому они не принадлежат! Деньги – это просто то, что нужно барыгам и игровым автоматам. А мне деньги не нужны – мне нужно кое-что другое…
 Я вышел на кухню. Деньги в фотоальбоме. Фотоальбом в комнате сестры. Сестра там же. Что делать?
 На плите стояла кастрюля с супом.
 - Ань! – позвал я, испытывая отвращение к себе, супу, игровым автоматом, метамфетаминам. И еще к очень многим вещам.
 - Что? – Аня вышла.
 - Замути похавать, плиз! – попросил я.
 - На двоих?
 - Не, Миша поел уже, если ты не будешь, то на одного!
 Сестра принялась собирать ужин, а я, сделав вид, что пошел в сортир, бесшумно пробрался в её комнату. Ходить бесшумно – тоже недавно приобретенная привычка.
 Фотоальбом стоял на полке. Я запомнил его положение и аккуратно взял. Не глядя, на фотку, за которой лежала последняя тысяча, я бесшумно её извлек и вернул альбом в исходное положение. На старой черно-белой фотографии мы были запечатлены в детском парке. Мне было пять, а сестре семь. Люблю эту фотку и ненавижу. Тяжело смотреть на чужое счастье, даже если этот чужой человек когда-то был тобой.
 Я спрятал деньги в карман и вернулся на кухню. Аня уже налила суп и заправляла салат майонезом.
 - Ты хочешь есть? – спросил я.
 - Не, нанюхалась, пока готовила – аппетит пропал, – ответила она. – Поможешь мне с курсовой?
 - Конечно, только попозже.
 Я вернулся в свою комнату. Миша уже закончил пилить и теперь стоял и задумчиво пялился на белое пятно спила.
 - Дай сюда, - я взял пистолет, выдернул из стаканчика черный маркер и закрасил белое место. Потом протер пальцем. Часть краски осталась на моем пальце, но спил уже не был заметен. Я закрасил еще раз, подул на это место и, накинув куртку, спрятал ствол в карман.
 - Погнали!..

 - Ты куда? – спросила Аня, увидев, что мы обуваемся.
 - Извини, Анют, срочное дело – позвонили только что! – снова соврал я. – Ты уж поужинай сама. Я скоро буду.
 - Слушай, Парик, - спросил я, когда мы вышли из подъезда, - Ты бы смог убить человека?
 - Смотря, что он мне сделал! – ответил он после минуты раздумий. И стал еще более симпатичен мне. Потому, что большинство из тех, кому я задавал этот вопрос, называли сумму, ради которой они бы это сделали.
 - Ничего не сделал. Незнакомый тебе человек!
 - Тогда нахрена мне его валить?
 - Ну, допустим, ты знаешь, что у него на руках восемьсот тысяч рублей! Вы в тёмном переулке, без свидетелей, а у тебя – «Макар» с нулёвым глушителем!
 - Да не, - не задумываясь, ответил Миша. – Я бы лучше смочил платок хлороформом и напрыгнул сзади!
 - Значит, на убийство ты не способен?
 - Может и способен, но только, если речь идет о моём выживании, а ты кого грохнуть планируешь?
 - Охранника в игровых автоматах! – сказал я.
 Я пошутил. Скорее всего. Я больше пошутил, чем сказал всерьёз. Но я это сказал и понял, что думал об этом давно и долго. Слишком давно. Ненормально долго.
 Нездоровая херня. Пора завязывать с метом…
 - Ты больной походу! – Парик, видимо, тоже понял, что эта шутка – не совсем уж и шутка.
 - Стопудово! – согласился я и решил сменить тему, пока мне не определили диагноз. – Пойдем в «Сказку» зайдем.
 - Нет, я туда больше никогда не зайду! – заявил Парик, чем сильно меня удивил.
 - А нахера тебе тогда пол-тора рубля?!
 - У моей девушки завтра день рождения! – ответил он и удивил меня еще больше.
 - Ну, и че?
 - Я обещал ей подарить кое-что, но почти все деньги проиграл, короче, ты не поймешь…
 Отчего же не пойму! У меня тоже когда-то была девушка. Ещё было достоинство и принципы. Я даже слово своё держал когда-то. Когда верил в слово, любовь и смысл жизни.
 - Так ты че, ствол у отца чухнул, чтобы подарок подруге купить?
 - Я же говорю – не поймешь!
 - Да не, нормально все, - я даже слегка расстроился, если в моем состоянии можно было
расстроиться. – И играть больше реально не будешь?
 - Не веришь?
 - Вообще-то не очень.
 - Слово пацана! – с серьёзным видом заявил пацан.
 Чудак. Вроде ровесник, а такие наивные вещи говорит. Хотя, нельзя, наверное, всех по себе судить. Я ведь тоже не всегда был мразью, но «слово пацана» я давал где-то лет пять назад. То есть давал, зная, что я его сдержу…
 - Ты мне «слово пацана» даешь, чтобы лишний барьер себе поставить? – спросил я. Может, он все-таки смеется надо мной. – Я ведь тебя и «объявить» с таким «косяком» не смогу – не поймут просто!
 - Хорошо, если ты увидишь меня в игровых автоматах, или кто-нибудь меня там засветит, тогда я сам объявлю последним…
 - Стоп! Такие вещи произносятся при свидетелях! Это - во-первых! А во-вторых, я тебя попрошу зайти туда сегодня в последний раз.
 Я ещё не продумал план до конца. Но точно знал, что мне понадобится помощник.
- Нет, Пятый, я уже не только тебе слово дал!..
 Внезапно я почувствовал смертельную усталость. Как приход, только наоборот. Не кайф, а такой огромный вселенский облом. Не потому даже, что Парик меня «побрил». Я считал себя неплохим психологом и был уверен, что смогу уболтать его. Устал я от другого.
 Во-первых, «Мет» стал отпускать и мои украденные из резервов организма силы иссякали. «Винт» давно уже не приносил мне никакого кайфа. Просто без него я не мог делать ничего. Даже в туалет сходить – нехитрое вроде мероприятие стало для меня чем-то, вроде марафона. И если раньше, уколовшись «спидами» или «винтом», я чувствовал такой прилив сил, что мог по двое-трое суток без сна и обеда заниматься любой, даже не интересной работой… Теперь, чтобы просто встать и продолжить свое никчемное существование, мне приходилось колоть пол-тора кубика. Какие-то бледные остатки прихода – единственная радость в жизни.
 Я прекрасно понимал, что ничего не дается просто так, и вся эта волшебная энергия – это воровство резервов у моего организма. Потом, в нужный момент этих резервов у организма не окажется и, испытав какой-нибудь легкий шок, я могу свалиться без сил, как мешок с … Но если нет веры, нет смысла, надежды, цели, стимула… Если нет ничего, что делает жизнь на планете Земля привлекательной, то к жизни начинаешь относиться, как к билету на поезд. Неизвестно кем дан этот билет и неизвестно куда идет этот поезд. Просто, нашел билет в кармане и чтобы не стоять, как дурак на перроне, садишься в ближайший вагон. У кого-то ближайшим оказывается купе или вагон-ресторан, у кого-то плацкарт, а кто-то цепляется за ручку и катит на подножке. А карьера, прогресс и рост благополучия – это всего лишь шатание из вагон в вагон. «…Остановите, люди, землю! Я на следущей сойду…». Чего ради, если финал у всех один – прах, и забвение…
 Паранойя. Я никогда не изучал психиатрию, но мне кажется, что с паранойей я уже знаком. Это, наверное, «побочный эффект» злоупотребления амфетаминов и метамфетаминов. Вечная тревога, дискомфорт, чувство, что за тобой кто-то следит – то ли мусора, то ли ангел-хранитель, то ли сам господь. Если он все-таки есть.
 Где-то я вычитал, что последствия длительного употребления этих психостимуляторов и их влияние на мозг на данный момент еще не изучено и что изменения в мозгу, вызванные злоупотреблением этого вида наркотиков, даже после трехлетней «паузы» не исчезли. Не восстановился мозг после трех лет «здоровой» жизни! И, возможно, в полной мере не восстановится никогда… Честно говоря, меня это напугало.
 Начать новую жизнь надо. Наверное. Только сначала нужно придумать – для чего и ради чего.
 А пока…
 Пока что я был в самой глубокой в своей жизни жопе. Кроме того факта, что я без спросу взял у сестры деньги, а это, опираясь даже на, более или менее, мягкие дворовые понятия, (про зоновские я даже не заикаюсь) можно было назвать одним некрасивым словом и определяло меня, как грызуна-паразита. Но на понятия, как и на себя в целом мне было плевать. Аня! Это единственный человек, которого я не смею подвести. Никак.
 Во-вторых, я устал от этой войны с сами собой. Постоянные сомнения, внутренние конфликты. Я, наверное, скоро сам с собой спорить начну. Вслух.
 До назначенного времени встречи оставалось минут десять. Что я могу срубить с этой сделки?
 Максимум – пол-торы тысячи рублей. Минимум – испортить отношения еще с одним пацаном потому, что если барыга не придет, купить у Парика ствол я не смогу. …Если только не наиграю с последней тысячи - полторы тысячи. Что же делать?!.
 Есть ствол. Ненастоящий, но когда он направлен в лицо, лицом, не сомневающимся в его способностях, то он становится настоящим. Это я точно знаю. Ствол – лишь аргумент. Реальное оружие – это глаза, голос и … отчаяние. Почему люди играют?..
 - Парик, дай телефон.
 - Короче говори – там около червонца осталось.
 - Здорово, дружище, слушай, игрушка отлетает, но есть другой вариант – подешевле, - я сделал паузу и убедился, что дилер заинтересован. – Короче, давай через час встретимся в черном подъезде…Всё, до встречи.
 В черном подъезде мы обычно обменивались с барыгой.
 - Почему через час? – Парик закипешевал.
 - Слушай, ты ведь обещал не играть в автоматах, а не не заходить в клуб! – сказал я своим самым внушающим голосом.
 - Слышь, хорош тут карусель закручивать! – внушения не получилось.
 - Просто послушай меня! В Черниковке есть один клуб, который легко можно опрокинуть…
 - Да ты в натуре больной! – Парик перебил меня и еще ближе придвинул к точке кипения. Он мне нравился, но у меня не было другого выхода. Я не собирался его кидать и не хотел его обламывать, но без ствола я не смогу ограбить этот клубик, какой бы лоховитый охранник там не работал…
 Тема зрела давно. Два месяца назад, когда я еще не болел особо, я забрел в один небольшой игровой зал в одном небольшом, но сильно загаженном районе. Там было всего десять аппаратов и не было охраны. Или, скорее, не было администратора. Обе функции выполнял один олень, с которым мне приходилось в психушке чалиться.
 Я знал, что он черт и на очко слаб. Не потому даже, что он вешаться пытался (или вид делал, чтобы из Армии срыгнуть) или вены резал. Просто за три недели о человеке можно многое узнать. И если уж молодые 18-летние призывники, косящие от призыва заставили его - 22-летнего дылду, целый год оттоптавшего сапоги, ползать под кроватями и играть в «телевизор», то от ствола, направленного в лоб, он и вовсе личинку отложит… Ведь он тогда сделал вид, что не узнал меня, хотя и я ему «лося пробивал» от скуки. Понятно, конечно, почему не узнал. Стремная херня. Да и темой я это не считал до последнего момента, так, мыслишка шальная. Но каким-то образом я узнал, что зал принадлежит его дяде и что его смена по нечетным числам! Подсознательная разведка. И вот сегодня, видимо, и настал «момент истины». Перелом судьбы или как там это еще называется.
 Но Парик непричем, конечно… У него этот момент еще не настал.
 - Ладно, забудь об этом! – я сделал вид, что это была шутка. – Сейчас мы зайдем, я поиграю, а ты просто постоишь рядом – надо же время убить! Если я наигрываю до полторы тысячи, то я сам покупаю у тебя ствол. Прямо сразу!.. Подожди, не перебивай. Если нет, то я отдаю его тебе, и мы продаем его моему знакомому! Хорошо?
 Парик еще немного поломался, но я предложил ему вариант, от которого глупо отказываться. Парик не был глупым. Кажется, я уже говорил.
 Мы вошли, и после недолгих раздумий, я сел за аппарат под номером 13. Это были «ягодки».
Чувствовал я себя ужасно и даже когда наиграл до 1500 рублей – настроение не поднялось. Естественно, я не купил пистолет, а уговорил Парика подождать еще немного. Снял еще 200 и снова не купил пистолет. Через двадцать минут я проиграл все. Так бывает…
 Я сидел на высоком барном стуле и тупо глядел на веселые клубнички, приветливо машущие руками в демо-режиме.
 - Все пошли! – Парик был зол, как демон.
 Мысли исчезли. Стало как-то очень гнусно и противно. Словно я умер.
 Мы вышли. Я извлек пистолет из недр куртки и протянул хозяину. Пистолет звякнул обо что-то в кармане и я, автоматически снова полез в карман. Не думая. Просто. Из любопытства. Это оказался маленький круглый ключик от «тревожной кнопки» нашего магазина. Вернее, не от самой кнопки, а от щитка сигнализации. Этим ключом после проверки кнопки сигнализации приводят пульт в исходное положение. И еще такими ключами… Как он в кармане оказался? Видимо, сегодня я, как положено, проверил кнопку и нечаянно не повесил ключик на свой секретный гвоздик, а бросил в карман… Еще такие ключи… Вот лопух!.. Значит, наш магазин теперь без ключа. Сменщик нажмет на кнопку, а отключить не сможет… Но это все так далеко и неважно…Где-то еще такие ключи используются…
 - Слушай, откуда у тебя этот ключ? – Парик уставился на мою ладонь. Я, оказывается, стоял с протянутой ладонью. Впал в какую-то гребаную эйфорию.
 - С работы, а что?
 - Это же ключ от аппарата!
 …И еще такими ключами обнуляют и открывают игровые автоматы в игровых клубах…Господи! Как я мог не додуматься до этого сам?
 В «Сказке» 18 аппаратов. Не факт, что ключ подойдет хотя бы к одному! Но в городе игровых клубов около двух сотен, если не больше. В каждом от 10 до 60 автоматов. Не считая небольшие группки, разбросанные по магазинам, вокзалам, залам ожидания… Просто не может такого быть, чтобы вариаций замков было так много!
 - Есть деньги? – спросил я.
 Парик без разговоров полез в карман и достал кучу червонцов. К счастью в «Сказке» червонцы играли. Правда, их приходилось по десять раз запихивать в щель, разглаживать, сгибать и все равно принимались не все. Но нам нужны были деньги, чтобы не вызывать подозрений. Чтобы как честные лохи стоять себе и невинно пихать деньги в автомат.
 - Тебе все же придется поиграть! – сказал я. – Ты ведь понимаешь?.. Да, и отключи телефон!
 Мы вернулись, и Парик сел за самый дальний от стола охраны аппарат. Я встал рядом…

 Третий автомат открылся. Я не сразу это понял. Ключ вертелся и в первых двух, но без результата. В третьем - это были те самые лягушки, которые я сегодня «подкормил», что-то еле слышно щелкнуло.
Сердце заколотилось без всяких стимуляторов.
 - Прикрой спиной! – прошипел я Парику. Охранник хоть и не смотрел в нашу сторону, но мог взглянуть в любой момент.
 Парик встал со стула и, закрыв обзор охране, начал засовывать деньги в соседний аппарат.
 Руки мои тряслись, словно я пил неделю без остановок. Приоткрыв, дверцу я отодвинул заслонку купюроприемника, благо видел, как это делается сотни раз, и выдернул толстую стопку банкнот…

 Нам повезло. Видимо с этих «лягух» давно не снимали наличность. Мы насчитали двадцать три тысячи четыреста тридцать рублей.

 - Вернешь пистолет на место? – спросил я, когда мы разделили лавандос. Улыбка не слезала с наших лиц. Такая счастливая, довольная и немного сумасшедшая улыбка.
 - Конечно! – Парик достал ствол, который так неожиданно принес нам по одиннадцать с лишним тысяч.
 - А за спил че скажешь?
 - Объясню, что так – круче.
 - Дай телефон еще раз, - я отсчитал семьсот пятьдесят рублей для своего дважды обманутого за день дилера и, убрав их в правый карман джинсов, договорился о встрече через пятнадцать минут. Сегодня я в последний раз воспользуюсь его услугами!
 - Слушай, ты сейчас домой? – спросил я, возвращая мобилу.
 - Ну да! – ответил Парик. – Только сначала к подруге забегу, а что?
 - Тебе ведь все равно по пути, - я отсчитал семь тысяч и протянул своему подельнику, - передай Аньке, пожалуйста, адрес ведь помнишь?
 - Помню, а че сам? – удивился он.
 - У меня дело одно срочное! - я опустил глаза. Возле гастронома здесь недалеко находился еще один лохотрон… Хороший парень – Парик. Незачем ему знать о моих «делах». – Нужно ключ на работу занести. Да, и передай, что здесь с процентом!
 - Ну, давай, удачи! – он протянул руку.
 - И тебе, братан, от души! – я пожал её.
 Хороший был день, думал я, шагая в черный подъезд. Можно, конечно раздать основные долги и начать новую жизнь. Без наркотиков. Без игровых автоматов… Можно! И я обязательно так и сделаю!

 Завтра…
 Наверное…