Непреданные земле

5 марта, 2003 год, Самара.
 Все началось на утреннем разводе, когда ротный сказал, что намечается выездной караул, куда и надолго ли не уточнил. Через день ротный довел до “Антонио”, так мы звали лейтенанта Анашкина, замполита роты, что именно он поедет начальником караула, чему он был конкретно не рад. На мой вопрос кто поедет часовыми “Антонио” сказал, что не знает и вообще боится, так как такая фигня у него первый раз. Я сам вызвался быть часовым, хотелось отвлечься, уехать хоть куда-нибудь, вырваться из четырех стен казармы. После недолгого отбора разводящим и вторым часовым были назначены младший сержант Гадылгареев Айрат и рядовой Андронов “Дрон”.
 После двух дневной зубрежки “Устава внутренней службы сухопутных войск РФ” до нас довели боевую задачу. Суть состояла в том, что мы должны были перевезти две БМП-2 на бронетанковый ремонтный завод, место дислокации – станица Кущевка, Ростовской области. После инструктажа все четверо вспомнили про себя всех родственников наших доблестных командиров до третьего колена и четко ответили “Есть!”.
 Недолго думая получили в разведроте три “калаша” и ПМ. Дежурный по роте, подписал ведомость сдачи оружия, и сказав нам вслед что-то типа: “Аккуратнее там…”, проводил нас недоверчивым взглядом до двери, он боялся больше за автоматы, чем за нас, такова была жестокая реальность, много караулов подвергалось нападению гражданских даже не из-за груза перевозимого ими, а из-за оружия имеющегося в теплушке вагона, да и путь предстоял не короткий, чуть больше полутора тысяч километров, тем более что мы ясно осознавали, что на границе с Ростовом начинается Северо-Кавказкий военный округ, уже это нас не радовало.
Вечером сходили в столовую затарились картошкой и кое каким дополнительным питанием. На выходе нас, груженых всей этой ерундой, встретил дежурный по части, майор Городничев, тут же остановил и начал расспрашивать кто такие и откуда, но после недолгих наших объяснений сказал: “С Богом парни!” и отпустил. Про себя я подумал тогда, уже не в первый раз, что Бог в этом не участвует и вообще в цвете событий последних десяти месяцев у меня было такое ощущение, что Бог, если он вообще и есть, просто забыл о нас…
 …На складе получили сухпай положенный нам на четырнадцать суток пути. В общем готовились недолго, дольше уезжали!
 Седьмого марта мы уже ночевали на станции погрузки, “Антонио” совсем не обрадовал нас, сказав, что не даст нам оружие, и охранять платформы нам придется с монтировкой в руках, но спасением нашим оказался комендант станции погрузки, майор какой-то, не помню его фамилии. Он промыл мозги сопливому лейтенанту и сказал, что так нас вообще всех перебьют на хрен! Данная речь произвела на “Антонио” неизгладимое впечатление, он еще больше испугался и выдал таки нам наши “калаши”. Хотя это нам не намного прибавило смелости, боялись все, и каждый знал это…
 Вскоре у нас объявились попутчики, вместе с нами до Сызрани должен был ехать еще один караул с поселка Рощинский, Самарской области. Танкисты! Они перевозили два танка, Т-72, в Питер, это нужно было видеть, грузить такие махины и тем более умудрится закрепить их на платформах было под силу только им, я конечно понимаю что в армии матом не ругаются, в армии матом разговаривают, но такого “трехэтажного” я не слышал даже прослужив уже почти год.
 После того как мы тронулись последняя платформа состава сошла с путей, а нас тряхануло так что жизнь пролетела перед глазами в один миг и показалось что вот и все “Для меня было честью служить с вами парни!”. Однако все оказалось не так плохо, просто одна “семьдесят двойка”, под своим весом в шестьдесят пять тонн просто перевернула последнюю платформу, после чего последовал отборный “бронетанковый” мат, к которому мы уже в принципе привыкли, и долгое восстановление танка на платформу. Это было плохое начало нашего и без того нелегкого пути. В итоге мы простояли еще двое суток на станции погрузки и все таки тронулись.
 Первая наша остановка была в Сызрани, где мы помахали платочком коллегам-танкистам и нас не очень деликатно “спустили с горки”, после чего пришлось заново крепить “бэхи” к платформам, если учесть, что на станции погрузки это делали не мы то нам пришлось не легко.
 На второй день стоянки Айрат чуть было не пристрелил какого-то гражданского, который вылез прямо из под нашей платформы, нарушив тем самым границы поста. На крик Айрата: “Стой кто идет!” пьяный полудурок просто послал его куда подальше, на что услышал лязгающий звук патрона досылаемого в патронник затвором. Но и это не произвело на него никакого впечатления, он еще что то выкрикнул и убежал. Айрат говорил мне потом, что почти спустил курок, он целился в человека…, имел полное право стрелять, но не сделал этого. И после этого говорят что военные безбашенные люди?
 Сызрань осталась позади, дальше мы просто не знали куда едем. Я всем сердцем надеялся что путь наш будет лежать через Саратов. Саратов…, моя малая родина, как я хотел хоть чуть-чуть, одним глазочком взглянуть на него, я не был дома уже девять месяцев. Так долго… Мать, отец, сестра они переживали и молились за меня, им было больно…, я причинил им эту боль, я проклинаю себя за это и никому этого не понять…
 До следующей остановки мы ехали почти восемь часов, я проснулся ночью от дикого холода. Было темно, все спали, состав несся по рельсам, “буржуйка” потухла и давно ни хрена не обогревала. Я понял, что если сейчас не встану и не разожгу ее то этого не сделает никто. Холод…, дикий холод. За два года службы мне кажется что я постоянно мерз, мне было холодно и этот холод так и остался внутри меня, от этого холода не отогреться никогда… “Буржуйка” раскалилась до красна, я был так рад, рад тому что обжегся, рад тому что она гудела, рад тому что сижу один в темноте… просто рад, не знаю почему, сейчас мне уже этого не понять.
 Мы остановились рано утром…, далеко не в Саратове…, в Воронеже. Когда рассвело я пошел караулить. Мы стояли прямо около перехода через пути, люди озабоченные своими проблемами сновали туда сюда и никто не замечал человека с оружием, это было не правильно. Я знал кто я и какова моя миссия, почему никто не задал вопрос “Что он делает здесь с автоматом в руках?”, в их лице я мог быть кем угодно, я мог сотворить что угодно, но никто не проявил никакого интереса ко мне, всем было безразлично. В очередной раз я убедился, что людское безразличие это порок нашего человечества. Хуже зла может быть только безразличие добрых людей, к таким же как они. Это, наша беда…
 После Воронежа было еще много остановок, мы мылись ледяной водой у станционных колонок в пятнадцати градусный мороз, под покровом ночи “заимствовали” уголь с проходящих составов, ели не разогретую просроченную тушенку, мерзли, отогревались, спали по два часа в сутки, про себя тосковали по дому, мало общались, потому что порядком надоели друг другу, и верили что вернемся…
 15 марта, 2003 год, Ростовская область, станица Кущевка.
 Мы доехали…, у станицы стояли еще с сутки. Во время моего очередного караула мимо платформы проходила женщина, на вид лет тридцати, с ребенком, лет пяти от роду. Она встала напротив и смотрела на меня. Я видел, что они переживают не лучшие времена в своей жизни, а может быть у них и не было никогда этих лучших времен? Не знаю. Я просто залез в теплушку, молча собрал почти все галеты из сухпайков в вещмешок, бросил туда пару банок тушенки, паштета, вылез из вагона и отдал женщине. Она взяла закрытый мешок не задав ни одного вопроса, даже взгляд ее не изменился, без единого слова она прижала еще сильнее к себе ребенка и пошла прочь от платформы. Я стоял и смотрел как они уходят, я даже не слышал тогда как “Антонио” что-то орал мне из двери вагона, я просто смотрел как они уходят…
 163 бронетанковый ремонтный завод оказался полугражданской организацией, то есть у руля стояли военные, а персонал был практически весь гражданский. Однако нас прикомандировали к взводу обслуживания, который состоял из пяти солдат. Я даже толком так и не успел ни с кем из них познакомится, просто времени наверное не было.
 На утро следующего дня, “Антонио” и Айрат поехали на железнодорожную станцию, сдавать теплушку, а мы с “Дроном” поступили в распоряжение старшины взвода старшего прапорщика, честно говоря я даже не помню как его по фамилии. Он поставил нам боевую задачу, которая заключалась в том, что с “разбитой и сломанной” техники мы должны были снять, открутить, свинтить и т.д. все что еще могло хоть как-то послужить на благо нашей Родины. Получая на складе отвертки и плоскогубцы я впервые задумался о том что на территории завода слишком как-то мало этой самой техники, ну видели мы пару танков и несколько БМП, это максимум. На самом деле все оказалось намного интереснее…
 Нас с “Дроном” погрузили в кабину ЗИЛа и повезли. Ехали мы не долго, минут десять, спускаясь с очередного пригорка я увидел это. Это было “кладбище” техники, необъятное поле, охватить которое не хватало глаз и только маленькие караульные вышки на горизонте давали понять каковы его истинные размеры. Повсюду виднелись башни танков и “бэх”, кабины ЗИЛов и УРАЛов. При ближайшем рассмотрении оказалось что вся техника просто не подлежит восстановлению, “разбитой и сломанной” оказалась техника списанная на потери в бою… Разбитая, сгоревшая, покореженная и разорванная минами и фугасами... Это было ужасно.
Нам дали время до обеда. Я выбрал себе БМП немного отличавшуюся от остальных, она была внешне цела. Но я ошибался. Когда я залез в нее оказалось что у машины просто нет дна, оно было срезано словно сваркой, все внутри выгорело, стены были покрыты толстым слоем гари. Что бы добраться до проводки мне пришлось долго ковырять обгоревшую обшивку отверткой и только спустя несколько минут я понял что ковыряю совсем не обшивку, а пригоревшее к ней мясо…, человеческое мясо, вперемешку с х\б и раздробленными костями, меня тут же вывернуло. Немного придя в себя я позвал “Дрона”, он как истинный шофер выбрал себе полусгоревший ЗИЛ. Мы уже ничего не хотели откручивать и снимать с этой братской могилы, но почему то продолжали отдирать эту сгоревшую плоть от сидений, стен, потолка, как будто нас кто-то мысленно заставлял: “Давайте парни, еще чуть-чуть…” …К обеду мы “наковыряли” пять “смертников”, имена на них были не разборчиво написаны, да и в добавок ко всему поработал взрыв… Пять парней не стало почти мгновенно…, они мучались не долго, умерли моментально. Может быть их было больше, кто знает. Не отходя от “бэхи” мы закопали эти “смертники” в землю…, предали их земле…, мы просто должны были сделать это. Мне сразу же стало очень легко, как будто я выполнил чью то большую просьбу, кому то сильно помог. Но это навсегда осталось со мной, в моем сердце…, та “бэха”…, те “смертники”…, та отвертка…, и “Дрон”, слезы на его глазах…, тяжесть в его душе…, мы вместе с ним перенесли это на своих плечах… Мы знали что еще много пацанов не вернулось и не вернется домой…, мы даже представить себе не могли сколько еще таких “не преданных земле” находилось вокруг нас… Мы сделали все что могли для них…
 Возвращались домой мы как люди, в купе, под водочку, с песнями, но мы уже не были теми людьми которые когда-то уезжали из дома, обнимали своих матерей и отцов, говорили нежные слова любимым... Мы были уже не теми людьми...
 Я написал это только из-за того что просто не могу больше хранить в себе… Эта не рассказанная никому история должна найти свое место в чужих сердцах…