Влияние или мой мазохизм

Как-то странно чувствовать на себе влияние Миллера. Будто теряешься и, наоборот, обретаешься. Он дает подпитку твоему маленькому демону, который живет и кряхтит в тебе. И почему так стыдно за эту твою самую естественную природу? Которая любит, так искренне, так живо, так телесно и душевно. Опять думаешь о своей раздвоенности: иногда ты такой послушный, иногда ты думаешь, что ты совсем потерялся, но стал собою. И вот это раздвоенность теряется в сырости улиц, в трамваях, в разлезшихся от снега личиках. Добрых личиках, приятных личиках. Просто лицемерных личиках. И вот чувствуешь эту навалившуюся жизнь как грузную бабу, которая трется об себя своим огромным пузом. А тебя это вроде как забавляет и радует - ты хочешь отпихивать ее, чтобы замечать ее ту обычность, которая прячется за ее сальной тушей. Редко только это происходит. И ты знаешь, что завтра встанешь уже такой смешной и правильной, оденешь чистенькие носочки, помоешься, захочешь забыть это. Как маленькая сучка, которая продается дешевой рекламе: рамочкам, ролькам, лицемерию и прочим застывшим, окаменелым вещичкам. А самое противное, когда в тебе эти натуры сталкиваются, лицом к лицо. Одно: такое благодушное, смотрящее по сторонам, обалдевшее. А другое: маленькое, ничтожное, жестокое. Ведь всякая жестокость берется оттуда, с ценника на тельце и наигранности в жестах. Когда ты не поражен этой дрянью, лицемерием, все воспринимается как и должно быть: одобренным жизнью.

В голове есть образы. Образы собственного совершенства. Они все переплетаются, спорят, чье право жить. И всегда ошибаются. Маленькие детки-уродцы, которые тянутся за мамочкой-жизнью. Жестокой и несправедливой матерью. Она их бьет, нечаянно жалует, отбрасывает. Иногда возносит на такие высоты, что они уже помышляют о вечности. А потом она зальется хохотом, и начнет свое грязное, дето убийственное действо: красивое и достойное, чтобы наблюдать и знать, что с тобой будет, если....

Жизнь просто любит повторять. Повторять серии своих жестокостей. К разным людским отродьям она подбирает свои плетки. Детские шалости. У кого отнимает веру, у кого умишко, у кого красоту. Так, отобрав у меня силу, она приказала чувствовать свое ничтожество. Почувствовать себя каким-то маленьким и неспособным зверьком в красивом безнадежном Мире. Мир.... Помнится всем, его всемогущество в нашем детстве. Мы шагали. Почему-то мы мечтали о его справедливости. Почему каждый считал его таким неповторим? Таким добрым? Даже если его избивали до полусмерти? Почему человек всегда ищет некой защиты в виде мечты, своих представлений и интуиций? Снов? Загадок? Тайн? Детство для многих - большая тайна, одна приятно пахнущая дымка. Кто-то придумывает то, что он не был там счастлив, так как с ним иногда не по-человечески обращались. Но смысл человечек захотел придумывать попозже. И потому все это выдумка повзрослевшего сознания не отражает действительности, а затемняет красивое детство. На самом деле, ребенку хорошо, так как для него это все игра, маленькая шалость мамочки-жизни. Он заодно с ней.

Мне трудно писать откровенно. Говорить себе ту правду, которая складывается в голове. Я могу только намеками говорить, а скорее, петь о правде, которую я ощущаю в себе. И ничего не поделать. Не могу я сказать, что я была настолько жестока и испытывала кайф от каких-то прекрасных-безобразных вещей. Пока не могу. Или вообще не смогу? По крайней мере, я могу признаться только в том, что вру себе и другим. Однако ничем, ни от кого этим не отличаюсь. Такова наша природка.... Уродка.

Почему-то я скрываюсь за эстетизмом. Если это красиво (в моих глазах красиво) то для меня это оправдано.

Чем дальше живешь, тем больше накапливается мелких грешков (побольше бывают тоже). И не хочешь в этом каяться. Так как это же ты, это твое. Зачем делится с кем-то с таким замечательным явлением как грех .Это уже истинное извращенство.

А еще люблю смеяться. Это защита. Вот это наш маленький безобидный плевок, который может спасти нас всегда.

Слушая «Сьюзи» Океана Эльзи, я просто раскатывалась по кровати. И терзала себя своими короткими веточками сознания. Просто думала, что я достойна иметь эту меланхолию, эту тупую манеру размазывать сопли по сознанию. Наверное, каждую женщину посещают мысли, что она хочет иметь нечто постоянное, нечто такое надежное, твердое. В общем, некий член. Член общества. Который будет слизывать то, что будет капать из глаз, будет смотреть в ротик. Кто-то из женщин просто пребывает всегда в таком состоянии. А потом развлекаются тем, что устраивают бедному члену общества истерику, что он ненароком посмотрел в ротик (и не только туда) другой женщине. А женщина не любит представлять других женщин рядом. Женщина же одна. Женщина всегда одна. А у мужчин почему-то всегда двоится, десятирится, милиониться в глазах. И женщине это не понятно.

Женщина почему-то любит, чтобы ее искали. А может, мужчинки тоже этим увлечены. И тогда получается, что все думают, что кто-то кого-то ищет. Получается тогда вещь не очень красивое: пассивное, ожиревшее от собственной неспособности делать внутренние шаги по направлению к чужой, ДРУГОЙ, внутренности. Даже лень кусать и ломать, бить и страдать. По-моему, страдают ради приличия, чтобы никто ни в коем случае не заподозрил нас в бездушии и черствости. Мы же сама доброта, дети мои! Стоит послушать утреннее радио, которое переполнено этими душераздирающими драмами человеческого самомнения. «Она любила. Я любил. А потом, потом...» Потом страшный вой: «Как она могла!» Потом маленькая пауза. И тут проступает милосердие: «Но я передам ей последний привет, поставьте ей песню. Да.... Эта же песня так много должна сказать о наших первых минутах, когда мы трахались в кустах». Но конечно, все это не произносится. Произносятся обычные фразы, которые были написаны или проговорены в замыленных операх. Но всегда в каждом таком тупом, стандартном пожелании и обиде прослеживается желание разбудить вину, разбудит чувство самоуничтожения той особы, которую «я любил».

Меня что-то уже подташнивает. Конечно, можно оценивать людей по-нормальному. То есть считать, что все хороши по-своему. Все умницы, талантливые и прекрасные. Однако есть нечто торчащее наружу, нечто ковыряющее мозг. Маленький смешок, маленькая отрыжка, когда думаешь именно ТАКИМ убогим способом о людях. Людей надо подвешивать на веревочку и шлепать по попе. Себя в первую очередь. Тем принесешь всем пользу. Никогда не надо действовать прямо: нельзя прямо говорить правду, нельзя прямо лицемерить. Не надо человеку говорить: «Какой ты красивый!» Нельзя говорить человеку: «Знаешь.... Ну ты и урод. А я раньше и не замечала!» И сделать такую искреннюю рожу, что человеку придется только повеситься. Только теперь по-настоящему, жизненно, справедливо....
Надо идти другим, смешным путем. Почему бы не поиграть. Такими прямыми тупыми высказываниями можно только уничтожить и вознести неоправданно человека до облачков. А это никому не поможет: разведет комплексы и прыгающее самомнение. Надо говорить иначе: «Твои глазки светятся как у младенца».

А вообще, хорошо, когда тебя любят. Однако мы уже этого побаиваемся. Это же так неприлично необычно. Все делают вид, что хотят любви. Никто не хочет РЕАЛЬНОЙ, живой любви, которая не просто секс, детки, прогулки (в лучшем случае) и штамп. А что делать, если рядом стоящий человек видится тебе больше, чем ты. И ты готов просто испариться, просто стать частью этого огромного непонятного существа. Может быть, уже начинает вонять мазохизмом? Возможно. Но это же маленькое остолбенение, маленькое просыпание, маленькое охерение. Такое маленькое, что очень быстро проходит, так как не умещается в истерическое бытие нашего общества (здесь надо сделать поклон). Не верится что-то, что такое остолбенение может продолжаться долго. А если ты все же к нему возвращаешься? Ну.... «Что за ***ню ты говоришь? О чем ты говоришь?» Да, собственно, о чем я. Этого же просто не существует. Просто кажется, что люблю....

Хотя что-то мне подсказывает, что если я не охерею, не остолбенею, не опьянею, то жизня пойдет на меня с войною. Если я заткнусь, то она вырежет мне животик. А если я подарю себе рольку, масочку, душевную штукотурочку, то она найдет иной способ ТКНУТЬ носом туда, куда следует. Подождем. Посмотрим. Увидим.