Принципы

 Принципы

(Самая большая ошибка в жизни людей – ждать от кого-нибудь благодарности, жалости или же снисхождения…)

Над Эгейским морем светило яркое солнышко, его ласковые лучи, пробиваясь сквозь облака из пушистого белоснежного хлопка, игриво переливались в волнах озорного прибоя. Они искрились и играли с каждой каплей чистой и прозрачной воды, совершенно не ведая о человеческих принципах, которые иногда не поддаются совершенно никакой логике.

Филипп был принципиальный и проницательный, это очень хорошие качества человека. Правда в бытности конца девяностых прошлого века он был бандитом, была в то время такая волна молодёжного движения, что Филиппа совершенно не красило. Но бандитом он был аккуратным, вежливым и осторожным, на статью особо не нарывался и просто так никого не беспокоил. Его бандитская группировка, в которой он состоял, со временем расцвела и вышла на международный уровень, что являлось своего рода большим достижением.
У него всё хорошо складывалось. Поднялся он и возвысился, приобрёл серьёзный авторитет. Но тут его стала губить пагубная привычка, которая была свойственна многим людям того времени, да и этого, наверное тоже. Он стал злоупотреблять, сперва по чуть-чуть, а потом всё больше и больше.

Давно известно, что в борьбе с «зелёным змеем» чаще всего побеждает «зелёный змей», который потихонечку забирает своё - змеиное. У Фила, как его называли друзья, сначала иногда, а потом всё чаще и чаще, стало сносить "крышу" и рвать "башню". Так со временем поводы для беспокойства стали превращаться в проблему. Фила стало заносить всё круче и дальше…

Много прошло времени, мало ли, но он подошел к тому рубежу, к той самой границе, когда нужно было серьёзно определяться и выбирать - либо пьянка, либо работа. Филипп был хорошим, он справедливо выбрал последнее. Силы воли у него на это хватило, а заодно он решил бросить курить, как настойчиво советовал ему врач нарколог, человек, профессионально знающий толк в медицине. К своему здоровью и образу жизни Филипп к тому времени серьёзно пересмотрел отношение.
- Зачем сокращать и без того короткую жизнь? - думал он по ночам, и как не странно, был прав.
 Он резко бросил пить и курить, что его впрочем, никак не отягощало, налёг на тренажеры, бани, бассейны. И вправду, опять ощутив в себе новую жизнь, он перешел на принципы, что были губительны для вредных привычек. Ведь и без этого можно жить, не в чем себя совершенно не ущемляя. В отличие от своих друзей и знакомых, он вёл себя правильно, исходя из соображений: Трезвость - норма жизни. Так когда-то сказал ему врач нарколог, у которого он кодировался, чем и остался вполне довольным, всем на зависть и себе на радость. (Хотя говорят, раз дело дошло до кодировки, то радости в этом мало).

Но вот как-то по важным делам «братвы», Филипп оказался за границей в Греции, на предмет выправки кое-каких давних дел. Греческие пейзажи отчаянно встряхнули и перевернули в его безмятежной душе представления о жизни за границей, полностью изменив с его созерцание и мировоззрение.
Но, то ли он там сделал что-то не так, то ли его подставили, или ещё какую ошибку там допустил – нам это абсолютно неведомо, не нам об этом судить, да и дело здесь вовсе не в этом, а в том, что попал он за границей под расстрельную статью. У него стал бледно-землянистый цвет лица со всеми признаками не удовлетворённости жизнью. Как бы это сказать, ему стало плохо. И не то, что бы плохо совсем, а плохо конкретно, так плохо, что хуже уже не бывает... Вопрос жизни был острый как лезвие.
Увы, как не старались спасти его адвокаты, как не рядились и не выкручивались, дело его было «швах» - как говорили немцы в совершенно безнадёжной ситуации.
Филиппа сначала определили в тюрьму, а потом, после суда и отклонения многочисленных кассационных жалоб отвезли на один из прекрасных островов этой древней страны для исполнения приговора. Да… На этом острове ему было, над чем, задуматься, у него были причины и поводы, что бы беспокоиться и волноваться.
Он еще, правда, на что-то надеялся, чего-то ждал в теплых застенках, но у него ничего не вышло. Филипп ничего не дождался. Надежда - последний оплот его безмятежной души, потихоньку стала его покидать, по ночам провоцируя мысли на тему вечности и бесконечности.

В эту страшную ночь, перед вынесением смертного приговора Филиппу что-то совсем не спалось, он доживал по принципу - перед смертью говорят, не надышишься. Дела у него были неважные, с вечера голова разболелась, разнервничался, а утром ещё должны расстрелять. Он это очень хорошо и доходчиво понимал.
- Нет, ему не будет – очень повезло… - как-то ему сказал переводчик на допросе у следователя.
 
По традиции приговор в исполнение приводили на самом рассвете. В пять утра к нему пришли стражи порядка со священником, с пожеланием исполнить его последнюю просьбу.
- Может быть, водки выпьете, или же сигарету…? - виновато спросили они, накладывая своим вопросом отпечаток на действия, свойственные в их повседневной работе.
- Да нет, мне нельзя, я закодированный, мне врач строго настрого наказал, не пить и не курить - принципиально отрубил им Филипп.

Через час приговор был приведён в исполнение. Филипп был кремень, он ушел в иной мир трезвый и некурящий, так и не поскупившись своими железными принципами.

Над ласковым, утренним и тёплым Эгейским морем, над одним из его островков, всё так же сияли тёплые и ласковые лучи греческого июльского солнца, заигрывая с волнами каменистого прибоя, прямо у расстрельной стены, где Филиппа уже не было…

Андрей Днепровский - Безбашенный

15 марта 2003г

Написав, этот печальный рассказ, я, прослезившись, зашел к своему соседу Дюдюкину, и спросил:
- Дюдюка, а как бы ты поступил на месте героя рассказа?
На что Дюдюка тяжко вздохнув, закурил, жадно так затянувшись, а потом, не много помолчав, и хорошенько подумав, ответил.
- Да я бы на его месте, например… перед смертью бы – выпил. Ну и Бог с ними, с принципами…