Закон сохранения

 
 Корабль дальней разведки, уходящий в заданный район... Он сгибал и кромсал пространство как заправский портной свою ткань. Он был подобен блестящей игле, прошивающей его словно лоскуты материала. Световые эффекты, сопутствующие процессу, были невообразимо прекрасны, но, к сожалению, видеть их не мог никто.
Это был первый, экспериментальный Переход. Он происходил на самой границе освоенной зоны, в самом тихом и отдаленном ее уголке. Конечно, были приняты все мыслимые меры предосторожности. Каждая система разведчика, от банального датчика до центрального мозга, имела свой контролирующий блок с тройной системой защиты и была продублирована. Вся информация передавалась с корабля на наблюдательный пункт, находящийся на расстоянии светового месяца, так чтобы люди имели достаточно времени для эвакуации при любой опасности.
Переход прошел без сучка и задоринки, в полном соответствии с ожиданиями разработчиков. Возвращение из Надпространства ожидалось через два дня да плюс три недели пути до зоны охвата пассивных наблюдательных устройств, в случае выхода из строя передающей системы корабля.
Дежурная бригада была поднята по тревоге на два дня раньше минимального расчетного времени. Это был разведчик. Он преспокойно возвращался на базу. Проблема была в том, что это никак не мог быть он. Несмотря на данные телеметрии не нужно было быть очень крупным специалистом, чтобы понять, что для такого быстрого возвращения корабль вообще не должен был уходить в Надпространство. Создавалось впечатление, что несмотря на зафиксированный Переход, он просто развернулся и полетел назад. Но и это было невозможно. Звездолет не велосипед – его нельзя развернуть за одну минуту, тем более на субсветовой предпереходной скорости. Еще более странной ситуацию делал ответ на запрос кораблю, в котором утверждалось, что все системы работают нормально и полет проходит в полном соответствии с программой.
Единственным светлым моментом во всей истории было беспрекословное подчинение корабля приказу лечь на орбиту ожидания и отсутствие признаков агрессии с его стороны – попасть под обстрел противометеоритных орудий группе наблюдателей хотелось меньше всего.
В соответствии с Уставом Пограничной Службы, предполагаемый нарушитель был взят на прицел станционных орудий и срочное донесение о случившемся – немедленно отослано в Штаб Космической Разведки. За сутки ожидания ответа ничего не произошло, если не считать прибавления нескольких седых волос на голове командира смены.
Использовав до последней секунды время, отведённое для принятия решений, штаб приказал перевести разведчика в карантин и выслать робота-инспектора для проверки состояния корабля на месте.
Приказ был немедленно выполнен, но при касании, как будто оно послужило, звездолет исчез... Просто исчез. Без взрыва, вспышки или хоть какого-нибудь следа. Эта простота и послужила основной причиной едва ли не коматозного состояния пограничников – хорошенькое дельце, огромный корабль, одной из последних моделей, появляется и исчезает когда ему вздумается, без всяких видимых причин.
В Штаб понеслось еще одно донесение по гиперсвязи. Но это был еще не конец. Через очень короткое время поступил доклад от разведчика о благополучном выполнении программы и возвращении на базу. „Он что, издевается?!”– закричал связист и, нервно похохатывая, доложил ситуацию командиру станции . Новое донесение в штаб.
Командование приказало ничего не предпринимать до прибытия специального представителя.
Штабник прибыл в сопровождении руководителя группы разрабатывавших эксперимент физиков. Подошедший к этому моменту разведчик был, при помощи диагностической аппаратуры, практически вывернут наизнанку. Не проверенной не осталась ни одна молекула, имеющая к нему какое-либо отношение. Доклад об отсутствии обнаруженных изменений после третьего повтора полного сканирования заставил физика сникнуть, его взгляд устремился куда-то внутрь черепной коробки и он уединился в своей каюте.
Представитель центра объявил до прояснения ситуации карантин для всей станции и личный состав, за неимением альтернативы, вернулся к выполнению своих рутинных обязанностей. Проходили дни и, постепенно, успокоенные привычным ходом событий, люди приходили в себя и даже начинали подшучивать над случившимся. Не до смеха было только руководителю разработчиков. Станционные острословы предлагали отключить в его каюте освещение – мол должен же быть какой-то толк от раскаленного компьютера - пусть, хоть, электроэнергию экономит.
В Штабе было тоже далеко до веселья. Для решения проблемы были привлечены ведущие специалисты и лучшие лаборатории, но это ничего не давало.


 
 * * *

После напряженного дня, занятого анализом ситуации со все новых точек зрения и с точек зрения все новых теоретических построений_ один из ученых, совершенно обессиленный, в настроении, которого он, после сдачи экзамена по сопромату, у себя не помнил, вернулся домой.
Ещё на лестничной клетке он почувствовал умиротворяющий запах поджидавшего его обеда. В квартире сын-школьник вслух, чтобы лучше запомнить, зубрил уроки: „... где какого вещества сколько убавится, столько же его ...”. "Закон сохранения вещества и энергии,"- тепло улыбнулся физик. Он прошел к себе, чтобы переодеться и вдруг из комнаты, в которой он только, что скрылся послышался смех. Он стал нарастать, переходя в хохот.
Его смущенная и, даже, немного испуганная жена появилась на пороге. „... где... убавится... прибавится... в другом,”– уже безудержно хохотал ученый, хлопая себя по коленям и сползая по стене, – „ ... а ... если в том же... в том же месте и... и в той же форме...” Напряжение последних дней находило выход...
Его жена стояла ничего не понимая и, растерянно улыбаясь, с шутливой опаской переглядывалась с появившимся рядом с ней сыном.