Навязчивость

"Готов послать всех женщин... потом становится так одиноко... хочется всем
жертвовать"

С какого-то момента это становится невыносимо противно. Нет, не жертвы, а
то, что их сопровождает, и общее ощущение слабости. Он просто пресмыкается.
Он выстилается передо мною и так и просит вытереть об него ноги. Вот он
заглядывает ко мне в глаза, считая, что проявляет внимание. Слишком близко. Да ещё дыхание несвежее. В лице угодливость,
лакейство и чуть ли не просьба о внимании в виде какой-либо грубости (оно
очень хорошо читается, что ко всему готов и всё простит, мало того, чем хуже
с ним обращаются, тем большую преданность дают шанс продемонстрировать). Я
терплю и ничем не даю понять, что такое нарушение дисстанции мне неприятно.
А зря. Заглядывания становятся частыми и долгими. Я привыкаю и терплю это
как особенность в целом неплохого человека, которого мне из-за многого, в
том числе из-за этой манеры, очень жалко. Каждое следующее заглядывание -
это острый приступ жалости к несчастному, и обидеть его после
этого уже невозможно. Не отклонившись и не отпихнув брезгливо, я хвалю себя
за проявленное милосердие, и терпение становится привычно незаметным.
Увидев, что им не брезгуют, он начинает заботиться. Понемногу, но очень
настойчиво и по возрастающей. То апельсинчик очистит, то картошечки купит.
Как не принять мелочь? При том, что уже есть привычка жалеть, не обижать, не
брезговать. Незаметно появляется привычка принимать, не задумываясь и
испытывая этакую своеобразную благодарность: "Он такой жалкий, слабый, ему
очень трудно, но он так старается!" Ничтожество оказывается трогательным,
как дитя, которое силится быть взрослым. Какой-то внутренний банк
заполняется моими вкладами благодарности, совершенно непропорциональными
реальной ценности сделанного. Если бы помнить все случаи, то было бы
очевидно, что весь накопленный капитал - это мои подачки убогонькому и
благотворительность, но конкретика забывается, остаётся лишь факт: счёт
огромен. Зная обычную меру благодарности другим людям, и сколько всего они
должны были бы дать, чтобы столько получить, начинаешь чувствовать себя в
долгу. Это не мысль, истинность которой можно оценить, а фоновое чувство.
Осознать его почти не возможно, если не произойдёт что-то экстраординарное
(так, например, один мерзкий тип купил в "McDonalds" подарки моим детям, и я
не смогла запретить это взять, это же "детям, от всей души", потом вздумал
целоваться и, когда отпихнула, завопил: "Я на твоих детей 600 рублей
потратил!!"). Уверенность в безвредности, тихости, покорности этого человека
позволяет понемногу, но без предосторожностей допускать его в свою жизнь и
всё больше полагаться на него во всяких мелочах. Его безотказность
становится привычным удобством, и он с таким удовольствием помогает, что
доставляешь ему эту радость уже ради него самого. Лучше и быстрее сделала бы
сама, но он с такой жадностью ловит каждый повод услужить, что трудно не
уступить. И, опять-таки, где-то в глубине автоматически копится непомерная
благодарность. Да, чуть не забыла, он же всё внимательно слушает! Сколько
говоришь, столько и слушает, вставляя не лишённые остроумия поддерживающие
реплики (говорящего безусловно одобряет, его врагов сурово и умно осуждает,
одаривая сильнейшими аргументами против них). Испытываешь все радости
выступления перед восторженной публикой. Можно хоть каждый день испытывать
душевный подъём, любуясь собой, и можно ради этого самозабвенно припоминать
все милые сердцу мелочи, будто проживая свою жизнь заново и глядя на всё
дорогое вместе с ним сквозь розовые очки.
Но вот наступает "час Х". Он чем-либо мешает, и надо его слегка потеснить.
Вежливая просьба остаётся незамеченной, будто не было, с повторами
аналогично (хотя обычно и без них как-то всё устраивается, особенно если он
понял причину просьбы и смог её незаметно удалить), до требований (по
причине жалости) доходит лишь в крайних случаях, но и они игнорируются либо
исполняются частично, а вроде как сделано, и поза покорности тут как тут.
Если же поставить вопрос жёстко, то тут-то и обнаруживается, что забота
отнюдь не была бескорыстна. Всё, что ему надо, он, оказывается, заработал. С
изумлением обнаруживаешь свой неоплатный долг перед ним. Как? Откуда? Да вот
помаленечку. Но из общего списка он мастерски выудит именно то конкретное
убедительное доказательство, которое по своему масштабу соответствует этому
случаю. Или, если такого нет, предъявит сумму других. Чувствуется, что
что-то не так, но быстро подобрать доказательства и опровержения не удаётся.
А если удаётся, то он мигом со свем разделывается, ведь недаром же в своё
время так внимательно слушал: образ мыслей и багаж фактов знает как свои
пять пальцев. Это озадачивает, и начинаешь искать мыслительные ходы в
заданном им смысловом пространстве, заранее обрекая себя на поражение. Но
можно сообразить, насколько это бессмысленно, и просто настаивать. Похоже,
что он испытывает от этого немалый кайф и прямо на глазах наливается
энергией. Глубоко изучив личность собеседника и все его слабые места, в этой
ситуации он легко оказывается в позиции сверху и бьёт (словами) столько,
сколько посчитает нужным. Может смилостивиться чуть раньше, увидев ту же
позу покорности, которую так часто прежде демонстрировал сам. Даже если в
этот момент и не произойдёт раз и навсегда смена ролей, полученный урок
запомнится, и предъявлять ему требования уже не захочется. Зато он всегда
держит наготове список претензий. Пытаясь что-то в жизни определить
неугодным ему образом, оказываешься перед необходимостью оправдываться по
какому-либо из пунктов этого списка. Все ошибки, оговорки, неточности
тщательно отслеживаются и используются. И вот уже живёшь внутренним диалогом
с этим с человеком, отрабатывая защиты и нападения, теряя разум от
безысходности и не осознавая, что жизнь уже находится под его тотальным
контролем. Сказанное им выполняется автоматически, беспрекословно, потому
что ум занят другим, а само действие происходит в соответствии с
предложенной им непротиворечивой картиной реальности. Картина не
опротестовывается, не до того, а успешность действия её закрепляет. Ох и
много же силы (и дури) надо, чтобы на этом этапе заполучить хоть немного
личной свободы! У меня до этого не дошло, но приближалось. И как, получив
такой страшный опыт, я отнесусь в следующий раз к тому, кто покажет
готовность всем жертвовать? Мне пришлось испытать это почти в полном
объёме, а другие женщины сразу испытывают инстинктивное отвращение.
Несамодостаточен, прилипала - "СТОП!", никаких контактов.