Кентавр

- Доброе утро! – сказала Машка, заходя в стойло. Я открыл глаза, зевнул. Изо рта вылетело облачко пара.
- Как спал? – спросила она, ставя ведро с горячей водой к моим ногам и смачивая в нем губку.
 - Холодно, - ответил я, поежившись, - ты говорила с Ароном Борисовичем по поводу нового стойла? Зима скоро, а здесь даже обогревателя нет – околею на ***!
 Машка откинула черную прядь со лба, взяла из ведра губку и начала водить ей по моим бокам.
 - Говорила, - закусив губу продолжила она, - говорит, будете больше денег приносить, будет и стойло. Жид пархатый, и так столько бабла за аренду берет!
Я взял с полочки зубную щетку, смочил в воде, выдавил на щетину зубной пасты и неспешно стал чистить зубы. По телу разливалось тепло, настроение потихоньку улучшалось. Я даже стал немного гарцевать. Машкина губка задела член и тот начал возбуждаться.
 - Эй, ты что? – хохотнув, крикнула Машка, отдернув руку.
 - Пардон мадам, - улыбнувшись, ответил я. – Природу не обманешь! Расчешешь мне волосы?
Машка выжала воду из губки, отставила ведро в угол, взяла с полки гребень.
- Подсадил бы! - подойдя ко мне буркнула она.
Я наклонился, обеими руками схватил ее за поясницу и закинул себе на спину.
 - Куда сегодня едем? – спросл я, держа перед собой круглое зеркало и наблюдая, как Машкины руки колдуют над моими золотистыми локонами, распутывая и расчечывая их.
 - Сегодня суббота? На Арбат.
Через полчаса я, чистый, умытый, сверкающий белозубой улыбкой и солнцем в волосах, поигрывая мускулами безупречного человеко-лошадиного тела, выбежал во двор.
- Хорош! – засмеялась Машка, выходя следом с седлом и сбруей на руках.
Я вдохнул всей грудью холодный ноябрьский воздух и сделал несколько кругов по двору, дробя копытами ледок в застывших лужах. Подбежав к Машке, я взял накинутый на ее плечах пуховик, напялил на себя и подставил спину для седла.
Вскоре мы выехали на работу. Люди привычно глазели на улицах, указывали пальцами, доставали мобильники и фоткали. Так потихоньку приблизились к началу Арбата.
Возле «Праги» стояла патрульная машина. Машка спешилась и взяв меня за руку подошла к ней. Из окошка высунулось имбецильное наглое лицо, выглядывающее из под высокого воротника ментовской куртки.
 - Чё? Бабки? - ухмыльнулась рожа, - ну давай! Кстати со следующей недели тарифы повышаются на 25 процентов!
- Это почему? – охнула Машка.
- Инфляция! – гыгыкнув, сказала рожа. - Да и семью кормить надо. А так – мы вас не трогаем и вас никто не трогает. Вам ясно?
Машка грустно кивнула.
- Тебе ясно, урод конский? – впившись в меня взглядом, спросил мент.
Я промолчал, расслабил мышцы ануса и вывалил на борт машины здоровенную какашку.
- Ты хули, ****ь, наделал?! – изумился мент.
- Простите его, - вскрикнула Маша, - он же животное, не может контролировать…
И быстренько взяв меня за руку, увела нас от машины.
- Ты что делаешь?! – змеей зашипела мне в ухо, - эти мудаки все-таки нас крышуют.
Я только махнул рукой.
День проходил весело. Ребятишки с испуганно-восторженными глазами взбирались на спину и голосили оттуда. Девушки застенчиво хихикали и фотографировались со мной. Мужчины завистливо взирали на телосложение. «Киноманы» предлагали пива. Не обошлось без идиотских вопросов отцов семейств, типа «а сколько у вас желудков?» или «как его зовут?» у Машки.
Вечером, уже начиная замерзать, решили двинуть до дому. Я курил на ходу, цокая подковами по булыжникам. Машка шла рядом, пересчитывая дневную выручку. Неожиданно совершенно бесшумно на низкой скорости рядом проехал черный грозный автомобиль с тонированными стеклами, остановившись напротив памятнику Окуджаве. Из машины резво выскочили два одинаковых квадратных парня, настороженно озираясь по сторонам. Убедившись, что все спокойно, они открыли задние двери. Оттуда, чему-то громко хохоча вышли две ****ски выглядящие девицы и невысокий кавказоподобный мущинка в элегантном белом костюме и бутылкой шампанского в руке. Мы поравнялись.
- Эй вы! – крикнул кавказец. – Оба сюда!
Мы остановились.
- Э, что встали?! Бегом сюда говорю!
Мы подошли.
- Видали урода, да? – обратился кавказец к ****ям. Те прыснули. – Эй, урод! Ты говорящий? Скажи что-нибудь!
Я молчал. Секьюрити напряглись.
- Слышь, лярва, - обратился он к Машке, - он у тебя глухонемой чтоль? Или ему лень отвечать?
- Скажи что-нибудь, - шепнула Машка, - чтоб отвязался.
Я продолжал молчал. Кавказец нахмурился. Встал передо мной и задрал вверх голову, пытаясь смотреть мне в глаза.
- Ты гордый чтоль, урод? А? Гордый? Слышь, лярва, что он у тебя гордый такой? – он больно схватил Машку за запястье и подтолкнул к моей груди. – Скажи своей бабе «Да, я охуенно гордый урод!»
Кавказец вывернул ей руку. Машка вскрикнула.
- Я ведь ей руку сломаю, - пригрозил кавказец.
Я наклонился и поманил кавказца пальцем. Тот отпустил Машкину руку и встал на цыпочки, приближая ухо. Я резко взял его за воротник пиджака, так что затрещала ткань и приподнял над землей к своему лицу:
- Хули с тобой разговаривать, гнида черножопая! – крикнул ему в рожу и отшвырнул от себя. Кавказец отлетел через бампер автомобиля, ударился об урну и плюхнулся всем своим о****еневшим белым великолепием в лужу грязной талой воды. Секьюрити подбежали было, пытаясь выхватить оружие, но я, встав на дыбы, ударил обоих передними копытами в грудь, с наслаждением услышав хруст ломающихся костей.
 - Запрыгивай! – крикнул я оцепеневшей Машке.
Та живо вскарабкалась в седло и я припустил что есть духу.
Всю дорогу мы не разговаривали. Приехав в стойло, Машка молча сняла с меня седло и ушла, не пожелав спокойной ночи. Сон не шел. Я нервничал, смутно ожидая неприятностей.
И они возникли. Наутро Машка пришла и не глядя в глаза сообщила, что нас видели и Арон Борисович выставляет нас отсюда, пока за нами не приехали.
- Что же делать? – спросил я растерянно.
- Не знаю! – заорала Машка, - Все из-за тебя! Какого хера ты начал выпендриваться? Теперь с тебя шкуру спустят! И с меня наверное тоже…
Она развернулась и пнула ведро с водой. Я подошел сзади и обнял Машку за плечи.
 - Не переживай, Маш. Я сейчас же уйду!
- Куда ты пойдешь? – всхлипнув спросила она.
- Не знаю. Куда-нибудь… Подальше отсюда. Мир огромен.
- Подожди, - сказала Машка и достала из кармана ручку. – Бумага есть?
- Там на полке тетрадка.
Машка вырвала лист и что-то на нем написала.
- Держи! Это адрес. Дом в деревне во Владимирской области. Он наш, но никто там не живет. Глушь дикая – там никто тебя не найдет.
Я сложил лист вчетверо и положил в карман куртки.
 - Спасибо, - грустно взглянул на Машку, - я буду собираться…
- Ага… - отводя глаза хмыкнула та и вышла из стойла.
Через час я с сумкой на боку вышел во двор. Солнце светило так же, как вчера в бледно-синем небе. На голых ветвях тополей каркали тупоголовые вороны.
- Эй! – услышал я голос. – Еще один рюкзак нацепи!
Я обернулся и увидел Машку, пригибающуюся под весом здоровенного походного рюкзака.
- Это что?
- Это мои вещи! – ответила она, откинув прилипшие ко лбу волосы, - и припасы нам на первое время!
- Нам? Секунду! Ты куда собралась?
- С тобой, - улыбнулась Машка, - должен же тебе кто-нибудь по хозяйству помогать! Ты же у меня безрукий…
Я широко улыбнулся и потрепал ее по щеке.
- Запрыгивай!