Черно-белые сны железо

Я помню те "калаши", РПК и ПКМ, которые были у меня за 11 месяцев в Афгане. Но из битой памяти выскальзывают их номера - а ведь когда-то мы были спаяны в одно целое с этим железом. ЧСХ, каждую царапину и выщербленку помню, а номера - нет.
И иногда навязчиво крутится в голове попытка вспомнить номер "калаша", который поймал в себя две пули от своего собрата. Они ударили в него, вжав силой удара мне в грудь, так что харкал я кровью несколько часов. И сминаются простыни от неустроенного кручения моего тела, а душу, кажется, выжигает чувство стыда - как же я забыл номер? И вдруг что-то щелкает в мозгу, и я вижу отчетливо этот номер и успокоеный, засыпаю наконец-то на свои пару часов. Чтобы снова его забыть.
Человечество - жестокие дети, и игрушки у него жестоки. Но когда эти игрушки спасают тебе жизнь, когда ты спокоен, если эта игрушка стоит в изголовье твоей кровати и только так ты можешь уснуть - они перестают быть игрушками и становятся частичками тебя.
Уже потом, когда кончилась моя игра, сколько раз я подскакивал с кровати и ухала душа куда-то в пропасть, когда рука хватала воздух вместо привычной тяжести АКМ. И только потом вырвавшееся из оцепенения полусна-полуяви сознание расставляет все по своим местам.
Прикипели мы душами своими к железу, и видимо это уже навсегда.

Накатили ещк по одной. Борода, помолчав, спросил:

- Слушай, Игорюха, можно вопрос?
- Конечно, Борода! Давай!
- Вот после твоих снов - ты можешь простить... власть... да нет, при чем тут власть - социалистическая, капиталистическая...
Ты можешь простить ЧЕЛОВЕЧЕСТВО?
И тут вдруг душа рванулась наружу. Я знаю, что мне потом станет стыдно за все сказанное, но переваривать в себе сил не осталось, у котла сорвало крышку...

- Братух...
А что мне остается - ненавидеть человечество?
Так я - частичка именно этого человечества. Мы - такие как есть. Хочется, чтобы было все замечательно, чтобы жили мы "одной, дружной семьей". Но это, к сожалению, утопия.
Я был романтиком, начитавшимся Дюма, Жюль Верна, Владимира Санина и укрепленного суровой мужской дружбой в Клубе Спортивного Альпинизма (так это тогда называлось, а до этого - Секция Спортивного Альпинизма... просто альпинизм - не входил в планы)))).
Я мечтал попасть на БАМ и героическим трудом строить светлое будущее.
Но БАМ построили без меня. И мы с другом Юркой решили пойти в Афган. Написали заявления в военкомате. От военкомата направили нас в парашютный клуб, где мы совершили по три прыжка - необходимый минимум. Потом я попал в Афган, в разведроту, а Юрка в Ригу - в спецсвязь.
Три года назад сидели у него, с женами, мать Юркина присутствовала. И вот тетя Шура (Юркина мать) говорит моей жене - представляешь, идиоты были, заявы написали в Афган. Я денег заплатила чтобы Юру отмазать - новую машину по тем временам на эти деньги купить можно было. Юрку как бревном по голове огрели. Потом, когда мы вышли на площадку на перекур, он бросился объяснять мне, клялся что не знал, что вот только сейчас об этом услышал - а на самого было больно смотреть. По щекам его текли слезы, а руки тряслись так, что он не мог попасть сигаретой в рот. Я обнял его и сказал - и хорошо, брат! Хорошо, что ты не попал туда.
Я сам выбрал свой путь. (Я родителям писал, что служу в Венгрии - спасибо моему дядьке, который там служил и много мне чего рассказал))))
Прощать человечество? За что?
За то, что в детстве в Белоруссии я играл немецкими "рогатыми" касками и ржавым оружием времен ВОВ?
За горы, по которым лазал, страхуемый друзьями?
За Афган, в который рвался сам от "великого" ума?
Знаешь... Всю жизнь меня окружают ЛЮДИ. Те, которые страховали меня в горах. Те, которые прикрывали мне спину в Афгане, которые под шквальным огнем вынесли меня с поля (правильно ли про горы говорить - поле...) боя. Те, которые вытаскивали меня с того света, тянули из тьмы и безнадеги контузии. Те, которые сейчас дарят мне свою дружбу - совершенно безвозмездно, просто за то что я - это я, ничего не требуя взамен.
Мне часто снятся сны, в которых я разговариваю с людьми, которых уже нет. И все это настолько реально, что проснувшись первое время я даже не могу понять, что это сон. А потом вспоминаю, что этих людей уже нет. И становится грустно. Но это грусть не темная. Ведь, уйдя, они дали нам, тем кто их знал, еще небольшую частичку веры в ЛЮДЕЙ.
Так за что мне прощать человечество?
Я его люблю.