Все могут короли. 3. 7-3. 9

-7-

Наконец, настал день, когда в дверь Илис постучался слуга, присланный Барденом. Император просил Илис немедленно зайти к нему в кабинет. Обрадованная Илис - за все это время он ни разу не приглашал ее для встречи, - немедленно отправилась к нему.
В кабинете Бардена было очень светло и очень холодно. Занавесы на огромных окнах были раздвинуты, а камин выглядел так, будто к нему не прикасались со дня окончания его кладки. По комнате вовсю разгуливали сквозняки. Илис невольно поежилась и позавидовала Бардену, который чувствовал себя отлично в одном просторном балахоне из мягкой тонкой шерсти. По ее мнению, в кабинете было не обойтись без меховой накидки.
- Здравствуй, Лисси, - Барден встретил ее своей неподражаемой обворожительной улыбкой. - Ну, как твои дела? Марк не обижал тебя?
- Почти нет, - честно ответила Илис.
Барден удивленно поднял брови.
- "Почти"? Как это понимать? Значит, все-таки обидел? Рассказывай, - приказал он.
- Да, в общем, ничего особенного, нечего рассказывать. Просто он замучил меня светскими вечеринками.
- Только и всего? Ну, так это я попросил его.
- Вы? - изумилась Илис. - Зачем?
- Чтобы ты не скучала без общества. Тебе не понравилось?
Илис пожала плечами.
- Иногда скучновато было, но в общем ничего.
- Если "ничего", значит, ничего страшного, - заключил Барден. - Садись, Илис поговорим, - он галантно придвинул ей кресло и сел сам. - А что Эдес? Понравился тебе?
- Красивый город, - ответила Илис довольно искренне. - Только ветреный очень.
- Если понравился, может быть, ты хотела бы остаться в нем подольше? Скажем, на зиму? Ты могла бы продолжить занятия с Илескаром.
Илис заподозрила неладное и заерзала в кресле. Барден смотрел на нее слишком уж внимательно и чуть ли не с отеческим участием.
- Герр Данис, в чем дело? Говорите сразу.
- Через несколько дней я уезжаю, Илис, - не стал тянуть Барден. - Я еду в Фрагию и, может быть, не вернусь в Эдес до весны.
- Фрагия - это ведь в Медее?
- Да. Там сейчас довольно тяжелое положение, и с наступлением зимы станет еще тяжелее.
- И что же? Вы не хотите, чтобы я ехала с вами и мешала вам? Или, может быть, я разочаровала вас как ученица?
- Не в этом дело, Илис, - покачал головой Барден.
- А в чем же?
- Там идет война, а военный лагерь - не самое подходящее место для молодой девушки.
- А! Так вы боитесь за мои нервы? Напрасно. Я всякое повидала.
- Не сомневаюсь. Пойми, Илис, я вовсе не намерен приказывать тебе остаться в Эдесе. Да ты, полагаю, и не послушалась бы такого приказа. Просто я хочу, чтобы ты хорошенько подумала и сделала выбор.
- И думать нечего! - рассердилась Илис. - Если я вас не разочаровала, и если вы не мечтаете еще от меня избавиться, я поеду с вами. И точка.
- Решительное заявление! - усмехнулся Барден.
- А я вообще - девушка решительная... Скажите, а Марк остается или едет с вами?
- Едет со мной. Его каникулы окончены.
- Вот так-так! - озадаченно проговорила Илис. - Вы уезжаете, Марк уезжает... и с кем же я должна была остаться?
- Илескар согласился присмотреть за тобой во время моего отсутствия. Вы с ним, кажется, сошлись довольно близко?
- Илескар, значит!.. И после этого вы будете утверждать, что не пытались спихнуть меня с рук! - возмутилась Илис.
Ей уже порядком надоело, что все только и делают, что передают ее из рук в руки, словно вещь или собачонку какую-нибудь. И при этом никто особенно не интересовался ее мнением. Пожалуй, Барден был первым, кто предоставил ей какой-то выбор. Обычно все говорили ей: "Теперь, Илис, мы с тобой поедем туда-то" или: "Извини, Илис, но тебе лучше остаться тут".
- Итак, решено: ты едешь со мной в Фригию? - сказал Барден, внимательно на нее глядя.
- Да.
- Хорошо. Только не жалуйся потом, пожалуйста, и не особенно рассчитывай вернуться в Эдес раньше марта. То есть ты можешь попросить меня открыть портал, но я не уверен, что стану делать это. А пока можешь идти. У тебя есть пара дней, чтобы собрать вещи и попрощаться с друзьями.

Илис уже приходилось путешествовать и по осеннему бездорожью, и по зимнему снегу, и опыт этот был не из приятных. Но, как оказалось, ехать в компании двух молодых оборванцев - совсем не то же самое, что путешествовать в составе королевской свиты - а Барден на самом деле вез с собой небольшую свиту. Состояла она из Марка, Альберта Третта, Илис, незнакомого ей эдеского магика, нескольких офицеров разного ранга и слуг. Над кавалькадой хоть и не развевались императорские стяги, но все же каждому встречному становилось ясно: едет важный господин. Впрочем, определить беглым взглядом, кто из путников есть тот самый важный господин, представлялось невозможным. Среди своих людей Барден выделялся разве что высоким ростом, низким голосом и шириною плеч.
Илис была единственной женщиной в отряде (она отказалась даже от личной служанки), и офицеры смотрели на нее с неодобрением и настороженностью. Ночевала она отдельно от всех, но вечера зачастую проводила вместе с Барденом и Марком, если только они не были заняты с картами, которых везли с собой целый ворох. Пока Барден обсуждал с ней очередной фрагмент из труда по теории магии, или объяснял ей какую-нибудь формулу, Марк сидел, согнувшись над картами. И ничто, казалось, не могло его заинтересовать в тот момент сильнее. Он был уже не тут, не с ними - он был в центре сражения, и в голове выстраивал план битвы. И Эдес, и столичные развлечения, и даже белокурая Эва - все было отодвинуто на задний план и перестало иметь всякое значение.
На подъезде к Фрагии отряд наехал на касотскую заставу. Как торопливо, вполголоса объяснил Илис Марк, такие заставы стояли на всех ведущих к Фрагии дорогах. Илис смотрела во все глаза: ей еще не приходилось находиться в центре военных действий. Но пока ничего интересного, кроме уставших и промокших от злых ноябрьских дождей офицеров и солдат, она не видела.
Императора и наследника вышел встречать начальник заставы, немолодой, заросший рыжеватой бородой (как отметила Илис, в Касот вообще было очень много рыжеватых блондинов), явно простуженный здоровяк. Он без лишних объяснений сразу признал Бардена и пригласил гостя отужинать с ним - благо надвигался вечер. Барден, не чинясь, приглашение принял, и до ночи они с начальником заставы, Марком и Альбертом обсуждали положение войск под стенами Фрагии. Под их разговор Илис и уснула, а утром они продолжили путь.
Сам город - точнее, его стены, - ей довелось увидеть только издалека. Вокруг, сколько хватало глаз, виднелись шатры с касотскими черно-красно-желтыми стягами над ними, и поднимались дымы костров. Штурм Фрагии шел вяло: касотская сторона время от времени постреливала по стенам из катапульт и луков, но без особого энтузиазма. Командование ожидало прибытия императора, дабы обсудить с ним обстановку и, приступить, возможно, к решительным действиям.
Императорский штаб разместился в крестьянском доме. Деревня, прилепившая почти под самыми городскими стенами, была давно оставлена обитателями. Многие уцелевшие дома в ней теперь занимали старшие офицеры из командования. Илис была рада: жить в деревенском доме, пусть тесном и темном, насквозь прокопченном, было несравненно лучше, чем в переносном шатре. Ей выпала высокая честь поселиться под одной крышей с императором, его сыном и ближайшим соратником герром Треттом. Подумав о том, в каком двусмысленном положении она оказалась, и какие слухи поползут о ней по лагерю, Илис хохотнула про себя. Любопытно, а отдает ли Барден себе отчет о том, в каком свете предстает в глазах подданных? Наверняка отдает, но не заботится об этом. Ну, так и мне заботиться не стоит, решила Илис. Тем более что моя репутация погибла уже давным-давно. Редко ли мне приходилось путешествовать и жить в исключительно мужском обществе?
- Я не намерен таскать тебя всюду за собой, - заявил ей Барден в первый же вечер, проведенный в новом пристанище. - Может быть, ты подолгу не будешь видеть меня. Поэтому возьми вот это, - он стянул с пальца перстень - один из тех, что были знакомы всему его окружению, - и передал его Илис. Перстень был дорогим, его украшало множество опалов, и Илис приняла его почти с благоговением. - Предъявишь, если вдруг возникнут проблемы. Но старайся соблюдать меру, не нарываться и не лезть на рожон. Мне будет неприятно, если с тобой случится беда. Здесь все-таки не шутки шутят... Подвернешься не вовремя - никто не будет разбираться, кто ты такая есть.
- Благодарю за доверие, герр Данис, - отозвалась удивленная Илис, разглядывая перстень. Нечего было и думать о том, чтобы носить его на пальце: из огромной лапищи Бардена можно было выкроить по меньшей мере две ладошки Илис. - Но наверняка могу пообещать вам только, что не потеряю перстень.
- И на том спасибо. Я знаю, ты любопытна, и твой любопытный нос тебя когда-нибудь погубит, но я все же буду надеяться, что произойдет это не слишком скоро.
- Вы что, всерьез за меня переживаете? - еще сильнее удивилась Илис.
- А ты разве не знаешь, - Барден смотрел на нее с нескрываемой насмешкой в рыжих глазах, - что император не может ни за кого переживать, потому что у него нет сердца?
- Нет, не знаю.
- Ну так еще узнаешь.

И Илис узнала. За зиму она вообще узнала о Бардене много такого, насчет чего предпочла бы оставаться в неведении; и видела его в разных видах, большинство которых не способствовало возрастанию приязненных чувств. Илис увидела его, наконец, в гневе, когда лицо его и шея наливались кровью, зубы по-волчьи скалились, а от рокочущих звуков голоса замирало сердце. Переставая сдерживаться, Барден начинал напоминать ураган или бурю - сравнения избитые, но верные: он становился таким же безжалостным, сокрушающим и слепым. В такие минуты Илис старалась держаться от него подальше, зная, что он перестает узнавать и даже замечать кого-либо и может причинить вред самым близким людям, не задумываясь об этом.
Будучи безжалостным командиром, Барден ни во что не ставил жизнь своих подчиненных, и готов был положить всех до единого человека, лишь бы добиться цели. Временами он требовал от своих людей, казалось, невозможного, и готов был карать смертью за малейшую провинность. И не только был готов, но и карал: за два месяца Илис стала свидетельницей пяти казней.
Вместе с Альбертом, он сам вел допросы пленных, не гнушаясь применением пыток и ментальной магии, причем и в последнем случае он действовал отнюдь не деликатно. Илис, правда, на допросах не присутствовала, - желания видеть все эти ужасы у нее не было, да и не допустил бы ее Барден, - но наслушалась от солдат леденящих кровь рассказов. Половине того, что рассказывали, верить не стоило, но и оставшейся половины хватало за глаза. К тому же, решив окончательно прояснить ситуацию с допросами, Илис задала Марку вопрос в лоб.
- Да, это правда, - так же прямо ответил ей Марк. - Отец очень жесток с пленными. Он никого не жалеет.
- А тебе приходилось присутствовать на допросах? - не успокаивалась Илис.
- Да, - коротко ответил Марк и отказался продолжать разговор. Но и так уже все было ясно.
От всех этих открытий Илис сперва стало очень не по себе, но потом она мысленно сказала: ты хотела увидеть истинное лицо Бардена? ну так и смотри, любуйся на здоровье. Ты удивлялась, почему вокруг него, такого милого и обаятельного, царит атмосфера тревоги и священного ужаса? Теперь уже удивляться не будешь... Но ей все-таки очень трудно было сопоставить того человека, которого она знала уже несколько месяцев, с тем, кого узнала сейчас.
Как ни странно, не смотря на жестокость Бардена и его страшные вспышки ярости, солдаты вовсе не ненавидели его. Наоборот, они готовы были едва ли не лобызать ему ноги. Илис долго удивлялась, пока не выяснила причин такого отношения к императору простых смертных. Будучи крайне требовательным к другим, Барден не давал спуску и себе. Сутками он мог торчать на позициях, в мороз и метель, деля с солдатами сухари и солонину, а по возвращении у него хватало сил еще и на недолгую беседу с Илис. Кого другого подобное насилие над собой давно прикончило бы, но Барден, вероятно, был сделан из железа. Ни хворь, ни стрелы, ни вражеские мечи его не брали. Несокрушимое здоровье плюс живой ум и невероятная удача позволяли ему успевать везде. И Илис не уставала восхищаться им, не прекращая при этом и ужасаться.
Марк - тот был из другого теста, чем отец. Илис находила его более человечным. Хоть он и без содрогания взирал на творимые его отцом ужасы, в обращении с людьми он был гораздо мягче. И он не был так неуязвим. В середине января он подхватил страшную простуду, и только чудом удерживался на ногах. Пылающий жаром, с воспаленными глазами и жестоким кашлем, он разъезжал по позициям, и Илис страшно хотелось загнать его отлежаться в постель. Но ни сам он, ни Барден как будто не замечали его состояния, и она помалкивала. Закончилось все закономерно: Марк свалился в бреду и лихорадке, и не вставал неделю. А едва почуяв себя в силах встать на ноги, он снова помчался в мороз, в метель, к своим солдатам. Ясно было, что Барден молчаливо одобряет его поведение, но Илис его самоистязания понять не могла.

В конце декабря касотцы вошли в разоренную Фрагию. Илис с внутренним содроганием ожидала, когда начнется обычная в таких случаях солдатская потеха. Ее унылый вид не укрылся от внимания Бардена. Объяснять, в чем причина, ему было не нужно, он и так все понимал с полувзгляда. И он категорически запретил Илис ступать на улицы Фрагии до тех пор, пока он ей не позволит. Она и не рвалась, но настроение у нее лучше не становилось. Барден смерил ее пристальным взглядом и спросил тяжело:
- Что, княжна, жалеешь, что поехала сюда со мной? - впервые со дня знакомства он назвал ее княжной.
- Есть немного, - честно призналась Илис.
- Хочешь вернуться в Эдес?
Илис подумала и ответила:
- Нет.
- Вот как? - прищурился Барден, и, явно издеваясь, продолжил. - Ты еще не исполнилась ко мне отвращения? Не хочется бежать от меня за тридевять земель?
- При чем тут вы? - возмутилась Илис. - Послушайте, если вы хотите порефлексировать или вызвать меня на откровенный разговор, то зря стараетесь. Неподходящий объект выбрали! Я вовсе не собираюсь убеждать вас, какой вы на самом деле хороший, и как несправедливо на вас наговаривают люди и вы сам.
На это Барден неудержимо расхохотался, а Илис подумала: вот тип идеального злодея - ни сердца, ни совести, смеется над своими злодеяниями, как ни в чем не бывало! Впрочем, если насчет совести Илис почти не сомневалась, то насчет сердца у нее оставались серьезные сомнения.

До наступления весны Илис успела побывать еще в одном месте: в самой северной точке Касот, в крепости с простым и одновременно говорящим названием Северная. Марк рассказал ей, что когда-то здесь проходила граница Скааны, но этого королевства не существует уже двадцать лет.
- Отец завоевал Скаану, когда был молод, - сказал Марк. - Из тех земель родом моя мать... Что до крепости, она существовала уже тогда, только называлась по-другому. Старого ее названия почти никто уже не помнит, как не помнят вообще скаанского наречия.
- Твоя мать - чужеземка? - Илис воспользовалась случаем поговорить об императрице, которую ей так и не довелось увидеть.
- Да, - ответил Марк. - Она была дочерью скаанского короля и единственной, кто остался в живых из скаанского королевского рода.
- Твой отец женился на ней и взял Скаану в приданое?
- Нет, земли и без того уже принадлежали ему.
- Зачем же тогда он женился? - удивилась Илис.
- Наверное, он любил ее, - ответил Марк серьезно.
Представить Бардена влюбленным юношей было свыше сил Илис, а потому она оставила бесплодные попытки и обратилась мыслями к более жизненным вещам.
Северная была хорошо укрепленным фортом, и внутри нее располагался большой гарнизон. Здесь не велось никаких военных действий, и Илис получила гораздо большую свободу передвижений, чем возле Фрагии, - но только в пределах крепости. За ворота в одиночку выпустить ее отказались, даже когда она предъявила опаловый перстень. Стража ссылалась на приказ императора, и Илис немедленно поинтересовалась, что они имеют в виду. Оказывается, существовало распоряжение Бардена, касающееся лично ее: император запретил выпускать ее из крепости под любым предлогом, если только она ехала не с ним. Илис удивилась, но за разъяснениями к нему не пошла. Невозможность выйти за ворота Северной ее ничуть не расстроила, поскольку ей хватало занятий и в пределах крепостных стен. В Северной было спокойно, - если так можно сказать про место, где стоит военный гарнизон численностью в несколько сотен, - у Илис имелась собственная комната, Барден был уже не так сильно загружен делами, и Илис могла, наконец, заняться, как следует, магией. Когда за окнами ревела пурга, было так приятно разместиться с книгой у жарко натопленного камина, замотавшись для пущего комфорта в шерстяной плед. В такие вечера даже Барден не возражал против огня в камине, хотя сам старался держаться от него подальше, как будто боялся растаять.
В крепости было несколько молодых офицеров, с которыми Илис уже через неделю после прибытия была на короткой ноге. Лишенные женского общества и очумевшие от многомесячного безделья, молодые люди наперебой ухаживали за нею, для них это стало чем-то вроде соревнования. Илис не привыкла выступать в роли объекта мужского внимания и поначалу смущалась (пряча смущение за язвительными насмешками), но вскоре освоилась и приняла игру. Благодаря ее манере поведения и пристрастию к мужскому платью, - в Северной Барден уже не заставлял ее носить дамские туалеты, - игра эта продолжалась недолго: для большинства офицеров Илис превратилась в "своего парня", товарища по дружеским вечеринкам с вином и картами. Вина Илис не пила, но в карты играла охотно, и обыгрывать менее трезвых партнеров получалось у нее весьма ловко.


-8-

С молодым касотским офицером по имени Хельмут Клингманн Илис сошлась особенно близко. Может быть, потому, что он был наименее назойлив в наполовину шуточных ухаживаниях за ней, и вообще больше помалкивал. А может, потому, что ему явно симпатизировал Марк, который, как заметила Илис, в основном держался особняком от остальных офицеров.
Ничего особенно в Клингманне не было. Среднего роста, худощавый и белобрысый, он не привлекал к себе внимания. Но, как-то раз разговорившись с ним, Илис с удивлением обнаружила в нем знатока поэзии и романтических романов, о которых он, однако, судил с изрядной долей юмора. Илис, которая сама весьма иронично относилась ко всей этой рыцарско-любовной модной литературе, пришла в восторг, отыскав вдруг нежданно-негаданно единомышленника. Они стали беседовать все чаще и охотнее, проникаясь друг к другу взаимной симпатией, и, наконец, стали сходиться почти каждый вечер.
Хельмут был отпрыском не слишком знатного, давно обедневшего дворянского семейства. Все его состояние заключалось в жаловании, которое он получал на службе у императора. Ему было двадцать семь лет, двенадцать из них он провел в армии, но до высоких чинов не дослужился. По его собственным словам, ему все как-то не везло: назначения он получал в места тихие, спокойные, неопасные. Вот и в Северной он торчал уже безвылазно полгода, занимаясь муштровкой солдат. У Илис сложилось мнение, что лучше всего для него было бы оставить военную службу и поступить на должность, скажем, архивариуса.
- Я с детства мечтал прославиться как великий полководец, - с ироничным смешком поведал ей Хельмут в один из вечеров. - И всегда завидовал своему кузену, который весьма преуспел на службе. Правда, закончил он плохо... Но, глупо сказать, я все равно ему завидую. До сих пор.
- А что с ним случилось? - не смогла сдержать любопытства Илис.
- В голову его ранили в одном из сражений. Долго он, говорят, маялся, но Перайна помогла - живой остался, только с тех пор не в себе.
Так-так, подумала Илис. Знаем мы одного раненного в голову... который не в себе. Уж не про него ли речь? Вот смешно-то будет.
- А как зовут вашего кузена, Хельмут? - вкрадчиво спросила она.
- Князь Рувато Слоок. Известный столичный кавалер! Может быть, и вы его знаете?
- Знаю, - призналась не слишком удивленная Илис. - Только не знала, что вы с ним родственники.
- Удивительно, какое совпадение, - глаза у Хельмута так и засияли. - И давно вы его видели?
- В октябре. Пару раз пересеклись в Эдесе на вечеринках, немного поговорили - и все.
- И как он вам показался? Мне не довелось видеть его после ранения, но матушка писала мне, что временами он говорит странные вещи.
Илис пожала плечами.
- Нет, ничего такого странного он мне не сказал. Может быть, просто не успел. Видите ли, Марк оттаскивал вашего кузена от меня всякий раз, когда видел, что мы разговариваем, - Илис не удержалась и хихикнула. - Наверное, ревновал. А мне ваш кузен показался вполне приятным молодым человеком.
- Он замечательный человек, - с жаром поддержал Хельмут. - Значит, он в полном здравии? Как хорошо!.. Скажите, Илис, а как скоро вы планируете вернуться в Эдес?
- Вот уж не могу сказать. Решаю не я, а герр Данис... то есть, я хотела сказать, его императорское величество, - поспешно поправилась Илис, видя, как Хельмут вылупил на нее глаза. - Но думаю, мы рано или поздно туда вернемся. Во всяком случае, его величество обещал мне это.
- Могу я попросить вас об одном одолжении? Не знаю, сколько времени мне придется еще просидеть в Северной, а отправить отсюда почту удается не всегда. Не могли бы вы передать моему кузену письмо, если увидитесь с ним?
- Отчего же не передать? Передам, - согласилась Илис. - Только учтите, что случится это не раньше марта.
- Это не срочное дело, - улыбнулся Хельмут.
- Скажите, Хельмут, - не унималась любопытная Илис, - а с какой стороны вы с Рувато в родстве? Он рассказывал мне про деда-наинца...
- Все так. Его мать приходится сестрой моему отцу. Ее без приданого взял за себя отец Рувато. Он мог позволить себе такой брак - он был очень богат. А теперь все богатство перешло к Рувато, к единственному наследнику. Отец его умер год назад, примерно тогда, когда Рувато получил ранение. Только какой ему прок в наследстве, если в голове у него... - Хельмут не закончил фразу и покрутил рукой у виска.
- Ваш кузен выглядел вполне нормальным, - возразила Илис. - А знающие его ближе, чем я, люди уверяют, что он нормален не только внешне.
- Хорошо, если так.
- Э, да я смотрю, вы завидуете ему не только в части боевых заслуг! - засмеялась Илис. - Бросьте, Хельмут, зачем печалиться о деньгах? Вот взгляните на меня: ни гроша в кармане, но чувствую себя прекрасно.
- С вашим покровителем, - грустно сказал Хельмут, - можно не беспокоиться о деньгах... и вообще о чем бы то ни было.
- Вопрос о моем "покровителе" давайте оставим в стороне, - тут же посерьезнела Илис. - Он тут ни при чем.
А про себя подумала, что если разговоры о "покровителе" возникают с завидной периодичностью, значит, в них что-то есть. Если так пойдет дальше, скоро ее перестанут воспринимать саму по себе, а будут считать этаким придатком к императору... вот ужас, совсем уж никуда не годится! Наверное, она слишком надолго "прилепилась" к одному человеку. Для такого перекати-поле, как она, это нехорошо. Но, хоть убей ее, Илис не чувствовала ни желания, ни потребности сказать "прощай" своему наставнику, хотя, возможно, и пора пришла это сделать.

К концу зимы Илис, заключенная в кольцо крепостных стен и лишенная сообщения с внешним миром, начала потихоньку тосковать. Всего несколько раз Барден, покидая Северную, брал ее с собой, но и эти краткие поездки не принесли радости. Зима выдалась снежная, и пробираться по занесенным дорогам часами, когда снег залепляет тебе лицо, было муторно и тяжко. Зачем истязать себя и приближенных, вместо того, чтобы открыть портал в нужное место, Илис сначала решительно не понимала. Впрочем, поразмыслив, она пришла к следующему выводу: несмотря на все остроту своего ума, Барден никак не мог удержать в голове десятки и сотни мест, когда-либо им посещенных. А открывать портал не наверняка, "на авось", было чревато разнообразными неприятными последствиями.
Особенно тоскливо стало после отъезда Марка. Несмотря на его занятость, его все же было можно отловить время от времени для дружеской беседы. Но в феврале он уехал, и возвращаться в Северную не намеревался в ближайшие несколько месяцев. Илис совсем загрустила и стала искать новые развлечения.
И однажды ее осенило.
Северная крепость была очень велика, за все время пребывание в ней Илис не видела и пятой ее части. Все ее подвалы и башни оставались неисследованной территорией, и не потому, что Илис боялась заблудиться - с помощью портала она легко могла вернуться в свою спальню, - но потому, что обойти все помещения, не имея на руках плана форта, было почти невозможно. Илис же очень любила исследовать все, что только можно. И однажды ей пришло в голову, что Хельмут, который неоднократно совершал обходы Северной в составе дозора, мог бы послужить проводником.
Когда она пристала к нему с этой просьбой, он одновременно удивился и растерялся.
- Зачем вам это нужно? - спросил он, глядя на нее с изумлением.
- Люблю все новое, - легкомысленно ответила Илис. - К тому же, мне никогда еще не приходилось бывать в настоящих подземельях, - про подземелья гильдии Фекса, в которых в юности она была частым гостем, она предусмотрительно умолчала, чтобы не шокировать молодого человека.
- Не знаю, можно ли это, - засомневался Хельмут. - В подвалах находятся кладовые, а еще ниже - тюремные камеры, и посторонним туда доступ запрещен.
- Разве я посторонняя? - Илис демонстративно задрала нос и показала Хельмуту императорский опаловый перстень. Офицер на минуту потерял дар речи.
- Откуда это у вас, Илис?
- Разумеется, его величество сам дал мне его. А вы как думали?
- Хорошо, - очень неохотно сказал Хельмут. - Будь по-вашему.
Ничего особенно интересного ни в подвалах, ни в башнях, Илис не обнаружила. Хельмут честно провел ее по всем помещениям, куда сам имел доступ, и показал те, куда доступа не имел, - например, камеры для пленных. Но все же, это были какие-то новые впечатления. Некоторое время Илис провозилась еще с планами Северной, которые достал для нее Хельмут, и на этом ее интерес к Северной иссяк.
Барден, прознавший о ее исследовательской деятельности - от него не укрывалось ничто из происходящего в крепости, - очень удивился и поинтересовался, зачем ей понадобилось лазать по сырым заплесневелым подвалам и выстуженным башням.
- Уж не решила ли ты заделаться шпионкой и продать планы форта медейцам? - спросил он насмешливо.
- Еще чего! У медейцев не хватит денег, чтобы купить у меня эти планы, - в тон ему ответила Илис. - Хотя идея свежая. Надо обдумать.
- А вот допросить бы барышню как следует, - задумчиво проговорил Альберт, в кои-то веки открыв рот, - что именно она там вынюхивает. Да и ее приятеля заодно.
- Все бы вам "допросить", - ядовито сказала Илис. - Нет чтобы поговорить по-хорошему. Учитесь у своего императора, герр Третт, - тут она вспомнила то, что слышала о проводимых Барденом допросах, и осеклась. И увидела, как одновременно, будто сговорившись, ухмыльнулись Барден и Третт. Вероятно, они оба прекрасно поняли, о чем она подумала.

Когда пришло время возвращаться в Эдес, Илис искренне обрадовалась. Она уже страшно соскучилась по виду людей, которые не носили бы доспехи и форменные плащи. За то время, которое она провела под стенами Фрагии и в Северной крепости, она успела позабыть, что существуют какие-то другие цвета, кроме белого, черного и серого. Не говоря уже о том, что она целую вечность не разговаривала с представительницей нежного пола. В форте было несколько женщин - в основном прислуга на кухне и прачки, - но глупые крестьянки старались держаться от Илис подальше. За ее мужскую одежду они называли ее "перевертышем", - только Двенадцать знают, что именно подразумевали они под этим словом, - а из-за близости к императору-колдуну считали ее едва ли не его наложницей. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно, печально размышляла Илис. Слава, которую она стяжала себе у касотского простонародья, постепенно переставала ей нравиться.
Перед отъездом к ней пришел попрощаться Хельмут. Втайне он завидовал ей: ведь она уезжала "в мир", а ему предстояло остаться в Северной неизвестно еще на сколько времени. Поэтому выглядел он грустным, и настроен был сентиментально.
- Хочу сделать вам подарок, - сказал он и вложил в ладонь Илис серебряный браслет изящной работы. - Вот, возьмите это.
- Что это вы выдумали? - Илис отдернула руку, как от горячего. - Не нужно мне от вас подарков! Да еще таких... Вот уж не ожидала от вас, в самом деле.
Видя ее возмущение и растерянность, Хельмут рассмеялся.
- Да что вы! - сказал он. - Не бойтесь, мой подарок ни к чему вас обязывает. Это вовсе не семейная реликвия, просто красивая безделушка. Мне хотелось, чтобы у вас была вещь, которая станет напоминать вам обо мне.
- Вот глупости, - сердито сказала Илис и покраснела. Она сама себе не признавалась, но ей было приятно. До сих пор никто не заботился оставить по себе такую милую "вещественную" память. - Может быть, это и безделушка, но наверное, очень дорогая. К чему вам тратить столько денег только ради того, чтобы я вас иногда вспоминала?
- Вы ли это говорите? А кто убеждал меня не так давно, что нет никакого смысла печалиться о деньгах?
- И правда, - засмеялась Илис. - Надо же, помните... Жаль, Хельмут, но мне совершенно нечего подарить вам взамен.
- Ничего и не надо. Я и без того вас буду помнить.
Все-таки, подумала Илис, он перечитал рыцарских романов. Вся эта сцена как будто вырезана оттуда. Храбрый рыцарь прощается со своей дамой... Куда девалась вся его ирония?..
- Может быть, мы с вами еще когда-нибудь увидимся, - продолжал Хельмут таким серьезным тоном, что у Илис мурашки по спине побежали. - Всякое бывает. Но даже если нет, помните: вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, что бы ни случилось. Попросите меня о чем угодно, и я выполню вашу просьбу.
- Это уж совсем ни к чему, - возразила Илис. - Зачем вам брать на себя такие нешуточные обязательства? Мало ли, что я попрошу.
- Нет, - твердо сказал Хельмут. - Я своих слов обратно не возьму.
Илис в очередной раз подумала, что мужчины слишком уж серьезно относятся к своим словам. Или ей просто везет на таких принципиальных? И ведь как говорить-то начинают, когда дело доходит до обещаний и клятв! Плечи все, как один, расправляют, в глазах огонь загорается... Орлы! Безымянный их разберет, этих мужчин.
- Как хотите, - сдалась Илис. - Только не жалуйтесь потом, когда мне вздумается поймать вас на слове.

Илис крайне удивилась бы, узнай она, что ее наставник ждет возвращения в столицу почти с таким же нетерпением, как она. За зиму Барден страшно устал, и не хотел ничего, кроме как побыть немного в мире и покое рядом со своей супругой. Он, впрочем, знал, что о мире и покое ему приходится только мечтать. Наверняка в Эдесе накопилось множество дел, которые требуют его личного вмешательства, и которые можно решить только на месте.
И в Северной накануне отъезда его не хотели оставить в покое.
В коридоре его нагнал Альберт, вид у которого был необыкновенно мрачный.
- Эмиль! - сказал он вполголоса, пристраиваясь справа от Бардена, который и не подумал замедлить шаг. - Я хочу серьезно поговорить с тобой.
- О чем?
- О девчонке, которую ты называешь своей ученицей.
Барден взглянул на него исподлобья и спросил тяжело и глухо:
- Ты тоже будешь пересказывать мне слухи о ней, которые бродят по форту? Если да, то можешь не утруждаться. Я все их и без того знаю.
- Слухи тут ни при чем. Я хотел сказать тебе, что мне не нравится, как она рыщет повсюду и везде сует свой нос, - ответил Альберт. - Добром это не кончится. Ты еще будешь проклинать день, когда решил привезти ее сюда.
- Что-то подобное я уже слышал, Альберт. Лет двадцать назад. Кто-то, некий юный адъютант предостерегал меня насчет некой молодой женщины и сулил мне великие беды в будущем. Не припоминаешь, кто это был? - прищурился Барден.
- Эмиль, я говорю серьезно! Почему ты так доверяешь этой девчонке? Чем она заслужила такое отношение? Откуда тебе знать, что она не предаст тебя при первом удобном случае?
- А ты? Почему у тебя такое недоверие к Илис?
- Она постоянно крутится возле тебя, - мрачно сказал Альберт. - Откуда мне знать, что у нее нет никаких задних мыслей?
- Если у тебя нет ничего, кроме этих пустых подозрений, нам лучше прекратить разговор.
- Право, Эмиль - стоит возле тебя появиться молодой красивой женщине - и ты слепнешь...
- Ты забываешься, Альберт, - тихо сказал Барден, сверкнув глазами.
- Пусть так. Но ты еще вспомнишь мои слова, когда будешь разгребать кашу, заваренную Илис.
Барден резко остановился и вперил яростный взгляд желтых глаз в собеседника.
- С каких пор ты сделался предсказателем? - голос его звучал очень тихо и очень страшно. - Мне надоела вся эта болтовня. В следующий раз я прикажу вырвать язык всякому, кто заговорит со мной об Илис в подобном ключе. И тебя это тоже касается. Ты понял меня, Альберт?
- Я прекрасно понял вас, ваше величество, - так же тихо ответил Альберт и низко поклонился.


-9-

Возвращение в Эдес оказалось еще более приятным, чем ожидала Илис. Уже на второй день пребывания во дворце она получила целую стопку посланий от своих столичных знакомых. Оказывается, все те молодые люди, с которыми познакомил ее Марк, помнили ее и, едва прознав о ее возвращении, тут же поспешили выразить свою радость в связи с этим событием. И наперебой приглашали на обеды, ужины и танцы. Илис читала послания, умилялась и удивлялась тому, какой глубокий, оказывается, след успела оставить в памяти столичной молодежи.
Имелось среди горы писем и послание от князя Рувато Слоока, написанное чрезвыяайно просто, сдержанно, и вместе с тем как-то безлично. Содержало оно одни лишь общие фразы, и Илис почувствовала невольное разочарование. Сама не зная почему, она ожидала от Слоока чего-то большего. Кроме того, ей нужно было встретиться с ним, чтобы передать письмо от Хельмута, и она не знала, как это устроить: он никуда ее не приглашал и даже не упоминал о желании увидеться с ней. И Илис пошла на маленькую хитрость. Из стопки приглашений она выбрала одно, которое могла принять, не нарушая приличий - Илария Энгас просила ее посетить один из вечеров с музыкой и танцами, которые время от времени устраивались в ее доме. К девушке Илис могла пойти и без сопровождения, а это было немаловажно, потому что Марк в столице отсутствовал, и неизвестно было, когда он появится. Поэтому Илис написала сначала записку к Иларии, извещая, что с удовольствием принимает ее приглашение, а потом села за письмо к Рувато. Она старательно копировала принятый им официальный стиль, и лишь в конце сначала между делом сообщила, что у нее для него имеется некое послание, а после намекнула, что, вероятно, вскоре возобновит визиты к знакомым, и одним из первых станет дом дюка Энгаса, по очаровательной дочери которого она особенно соскучилась.
Илис отправила слуг с письмами и стала ждать, удастся ли ее маленькая хитрость.
Но раньше, чем ей удалось увидеться с Слооком, ей пришлось встретиться с человеком, которого она никак не рассчитывала и даже не желала видеть. Совершенно неожиданно Барден сообщил, что разрешения увидеться с ней просил наследный принц Истрии Крэст Авнери - ее двоюродный брат, который так долго и безуспешно возглавлял охоту за ней сначала на истрийском архипелаге, а потом и на материке.
- Крэст? - не поверила ушам Илис. - Просил вас о встрече со мной? Но откуда он знает... - она осеклась и уставилась на Бардена во все глаза. - Вы рассказали ему?
- Написал, - спокойно ответил Барден. - И давно. И настоятельно просил его оставить тебя в покое. Я постарался внушить ему мысль, что ты для них не опасна... и что я отвечаю за тебя.
- Ах вот как... и что, получилось внушить?
Барден помолчал.
- Не уверен. Но я добился от него обещания, что, пока один из вас - ты или он, - является моим гостем, он не попытается причинить тебе зло.
- Очень интересно, - поджала губы Илис. - Если я все еще являюсь для него таким пугалом, о чем он хочет говорить со мной?
- Вот этого я не знаю. Так что передать ему?
- Передайте, что я согласна, - поколебавшись, сказала Илис. Как это часто бывало, любопытство в ней одержало верх над осторожностью. - А где он сейчас?
- В Эдесе, - сказал Барден и засмеялся, увидев, как вытянулось лицо Илис.

Увидевшие Илис и Крэста вместе ни на минуту не усомнились бы, что перед ними - близкие родственники. У Крэста были такие же гладкие черные волосы и большие черные глаза, как у Илис, но тонкому лицу его недоставало живости, а в глазах не было задорного блеска. Он выглядел очень высокомерным, и внешнее впечатление полностью соответствовало истине. Насколько помнила Илис, он всегда драл нос, даже в детстве и юности. Крэст был старше Илис на семь лет, и до того дня, когда ей пришлось покинуть дом, она успела хорошо узнать его.
Крэст, закинув ногу на ногу, сидел напротив нее, в кресле, где она привыкла видеть Бардена. Ноги у него были длинные, и сам он был длинный и тонкий. Его сухощавое сложение подчеркивал однообразный черный цвет одеяния, оживленный лишь блеском драгоценного медальона на груди. Илис стоило больших усилий сохранять спокойствие в его присутствии - столько воспоминаний пробудил в ней вид кузена.
- Здравствуй, Илис, - Крэст заговорил первым, и заговорил на истрийском. - Ты, надеюсь, не забыла еще наш язык?
- Разумеется, нет, - ответила Илис так же по-истрийски. - На память я не жалуюсь. Зачем ты хотел видеть меня?
- А что, его величество император стал теперь твоей дуэньей? - проигнорировав вопрос, Крэст высокомерно задрал брови и чуть кивнул в сторону Бардена.
На присутствии императора при разговоре с кузеном настояла Илис, и он сидел теперь у противоположной стены кабинета, углубившись в какую-то книгу. Несмотря на данное Крэстом "честное слово", Илис не слишком-то доверяла ему и не хотела оставаться с ним наедине. Барден охотно согласился выполнить ее просьбу, за что Илис ему была только благодарна.
К разговору он то ли не прислушивался, то ли делал вид. Илис даже не знала, понимает ли он по-истрийски. Вполне возможно, что понимал прекрасно.
- Я, кажется, задала тебе вопрос, - ядовито проговорила Илис. Великосветские маневры Крэста всегда действовали ей на нервы.
- Мне, - с расстановкой ответил Крэст, задрав брови еще выше, - было любопытно поглядеть на знаменитую ученицу главного касотского колдуна. И, должен сказать, зрелище это меня не слишком впечатлило.
- И только-то? - фыркнула Илис. - Ну, посмотрел, и что дальше?
- А ты совсем не изменилась!.. Такая же дерзкая невоспитанная девчонка.
- Ты тоже не изменился - такой же надутый высокомерный индюк. Что еще ты мне скажешь? Если ничего, то я, пожалуй, пойду, - она демонстративно приподнялась с кресла.
- Погоди, - остановил ее Крэст, не дрогнув лицом и сохраняя свою знаменитую высокомерную мину. - Я хотел предупредить тебя, чтобы ты не чувствовала себя совсем уж в безопасности. Теперь я знаю, где ты, и, можешь быть уверена, глаз с тебя не спущу. Так что будь осторожна! Мой отец все еще желает видеть тебя в Истрии - в цепях, разумеется, как опасную бунтовщицу. Барден любезно сообщил мне, что ты под его защитой, и выдавать он тебя не намерен, но ты не сможешь вечно прятаться под его крылышком.
Илис покосилась на Бардена. Даже когда Крэст упомянул его имя, он и бровью не повел. А впрочем, что это я? спохватилась Илис. Если его заинтересует разговор, он просто заглянет напрямую в голову к Крэсту. Или ко мне... хотя это уже не так приятно.
- Благодарю за предупреждение, - с изысканной вежливостью сказала Илис. - Но ты уверен, что хватит терпения ждать, пока я прыгну тебе в руки?
- Неужели ты собираешься всю жизнь прятаться за спиной у Бардена? Это так непохоже на тебя, сестренка.
Крэст явно поддразнивал ее этим обращением "сестренка", но Илис оставалась невозмутимой.
- Сколько я буду прятаться - это мое дело, - ответила она, подпустив в голос еще яду. - Теперь - все?..
- Нет, не все. Помнишь тех двух оборванцев, с которыми ты из Истрии удрала? Где они?
Илис искренне удивилась.
- Чудной ты! Даже если б я знала, разве я сказала бы?
- Лучше бы, право, сказала. Потому что я все равно их найду.
- А они-то тебе зачем? - искренне удивилась Илис. - Что они тебе сделали?
Крэст поиграл желваками на бледных скулах и ответил:
- Они обманули меня. Оба. А я обмана не прощаю.
- О, Двенадцать! До чего ж вы все обидчивые! Тебе станет легче, если ты их поймаешь?
- Надеюсь, да, - Крэст холодно улыбнулся. - Мои палачи скучают без работы, так что эти два негодяя придутся кстати. Эшафот по ним плачет. Я уже выяснил, что этот наглый ублюдочный князек Соло прошлым летом увез тебя в Наи. Но мне не удалось выяснить, как ты оказалась в Касот и где он сейчас? Может быть, расскажешь мне? А? - он почти лопался от холодной ярости, и Илис поняла, что оскорблен он, в самом деле, очень сильно. - А дружок его? Этот, со шрамом на паскудной морде? Он куда подевался?
- Крэст, неужели ты всерьез ждешь от меня ответа?!
- Ты мне страшно надоела, Лисси, - с плохо сдерживаемой яростью проговорил Крэст, сбросив, наконец, маску холодного высокомерия. Изысканное бледное лицо его исказилось. - Надоела! Ты, твои дружки и твои делишки. Из-за тебя я больше года, как идиот, мотаюсь по материку и рою носом землю, как какая-нибудь драная ищейка! Из-за тебя я не могу вернуться домой. Из-за тебя становлюсь на Латере посмешищем. Ненавижу тебя, Илис! Поэтому, будь уверена: я дождусь, когда ты хотя бы на минуту потеряешь осмотрительность. И я этой минутой воспользуюсь! Я бы и сейчас с удовольствием размазал тебя по стенке, если бы не твой... твой наставник. А твоих дружков я из-под земли достану и накромсаю их кусочками!
Илис смотрела на него с удивлением. А она-то думала, что Крэст отличается хорошей выдержкой! Повышенные интонации истрийского принца привлекли и внимание Бардена. Он поднял голову от книги и внимательно разглядывал гостя, но пока никаких попыток вмешаться не делал.
- Говоришь, я надоела тебе? - тихо сказала Илис. - А ты мне - не надоел? Ты же мне жить не даешь нормально! Ему, видите ли, целый год не удается вернуться на Латер! А я не была там семь лет! И родителей не видела семь лет! Между прочим, из-за твоего папаши! Так что молчи лучше!.. Что до моих "дружков", на твоем месте я бы трижды подумала, прежде чем разыскивать их. Потому что - как бы они тебя ломтями не напластали.
- До сих пор у них это не очень-то получалось, - зло сощурившись, отпарировал Крэст.
- До сих пор они не очень пытались. Крэст, я не вижу смысла продолжать этот пустой разговор. Мне уже лично все ясно. При случае я передам от тебя привет Грэму и Роджеру. А теперь прошу тебя удалиться, если только у тебя нет никаких дел к его величеству.
- Никаких, - ответил Крэст, переходя на всеобщий язык. - С его величеством императором мы уже все обговорили.
Он встал. Встал и Барден, отложив в сторону книгу. Илис, у которой не было никакого желания провожать кузена ласковыми словами, осталась сидеть.

- Ну спасибо вам! - накинулась Илис на Бардена, когда они остались вдвоем. - Устроили свиданьице!
- Я думал, - медово улыбаясь, проговорил Барден, - что ты все-таки будешь рада видеть родственника.
- Знаете, где я видала таких родственников? У Борона в палатах! Он гоняет меня, как лису, а его люди так вообще меня чуть было не угробили!
- Насколько я знаю, это именно ты их чуть не угробила. Ведь мы говорим о происшествии в Обооре, не так ли?
- Да ну вас! - Илис в сердцах швырнула в него подвернувшуюся под руку подушку с кресла. Засмеявшись, Барден ловко поймал ее и положил рядом с собой. - Признайтесь уж честно, что сами хотели поразвлечься. Вы ведь понимаете по-истрийски, не так ли?
- У меня много талантов, но знание истрийского языка в их число не входит, - ухмыльнулся Барден. - У твоего брата, однако, не слишком прочная защита!.. А он настолько кипел негодованием, что совершенно не контролировал мысли. Сумбур в них царил полный, но все же разобрать кое-что было можно...
- Я так и знала! Так и знала! Вы опять подслушивали мысли! А я - у меня вы тоже в голове копались?
Барден покачал головой.
- Однажды я дал тебе слово, что не стану применять к тебе ментальную магию. Помнишь? В самом начале знакомства. У меня есть дурная привычка - держать свое слово до конца.
- Все-таки, у вас всех нездоровая зацикленность на честном слове, - сказала Илис, с размаха падая в кресло. - Но иногда это приходится очень кстати.

Маленькая хитрость с князем Слооком себя оправдала. Правда, только ступив в дом Энгасов и окинув взглядом собравшихся гостей, Илис на краткий миг испытала разочарование: Слоока среди них не было. Первым ее порывом было немедленно уйти, но она сдержала себя. Такой поступок был бы настоящей глупостью. В конце концов, она пришла отнюдь не из-за одного Слоока, да и какое ей до него дело? Илис осталась и включилась в веселый разговор Иларии с другими девушками.
И ее терпение - или, вернее, ее выдержка, - было вознаграждено. Слоок появился с большим опозданием, уже когда Илис и думать про него забыла. Едва успев поздороваться со знакомыми, он направился к ней.
- Сударыня! - сказал он, целуя Илис руку и при этом глядя ей в глаза. Волосы его за зиму несколько отросли и красиво вились надо лбом, но на бледных щеках по-прежнему не было румянца. - Вы снова среди нас! Могу ли я верить своим глазам?
- Можете, - ответила Илис и бесцеремонно отняла руку. По ее мнению, Слоок удерживал ее пальцы дольше, чем того требовал поцелуй. - Я не наведенная галлюцинация и не иллюзия, не опасайтесь. У меня для вас есть кое-что, - из-за широкого пояса она извлекла сложенное узкой полоской письмо Хельмута Клингманна и протянула его собеседнику. - Вот, возьмите. Это от вашего кузена.
- От Хельмута? - удивился Слоок, принимая у нее письмо, но не спеша его разворачивать. - Где же вы его нашли?
- В Северной, - небрежно сказала Илис и в течение нескольких секунд наслаждалась видом вытянутой физиономии князя. - Но вы прочитайте, герр Слоок, ваш кузен наверняка все обстоятельно изложил в послании.
- Если позволите, с этим я повременю, - медленнее, чем обычно, сказал Слоок, пряча письмо в манжету. - Сейчас мне было бы гораздо приятнее побеседовать с вами, пока ваш сердитый кавалер оставил вас покое. Наше знакомство так неожиданно и скоро прервалось...
- Не по моей вине...
- Разумеется, нет. Я был нездоров тогда... это со мной случается, - добавил он.
- Как и со всеми нами.
- Надеюсь, нет. Так вы не откажете мне в беседе?
- Если только вы не станете говорить о политике.
Слоок засмеялся и сказал:
- О политике - ни слова. Обещаю.
Эта беседа оказалась первой в целой череде их бесед. Незаметно и очень постепенно, Илис начинала симпатизировать Слооку. А поймав себя однажды на этой симпатии, очень удивилась. Слоок был не из тех людей, которые ей нравились. От него за лигу разило светскостью высшего разряда, а от отточенности его манер у Илис сводило зубы. Одевался он с известной долей небрежности, которая придавала его туалету еще больше шика. Хельмут не зря назвал кузена "столичным кавалером" - он таким и был, светским львом до мозга костей, похлеще Крэста, только без его высокомерия. Манера же его говорить, сильно растягивая слова, вызывала у Илис нервную зевоту. Даже зная, что он ничуть не виноват, она ничего не могла с собой поделать. И он все время на что-то намекал, причем с каждой встречей доля намеков в его речах увеличивалась. Его намеки Илис страшно не нравились: за ними ей мерещились нездоровые денежно-политические махинации, которые постепенно становились для нее все более ясными. Слоок явно не знал, куда девать свое пресловутое богатство, и развлекался тем, что снабжал деньгами и оружием медейских аристократов, которые изо всех сил пытались отстоять независимость королевства. Говоря о его политической неблагонадежности, Марк был полностью прав, хотя и не располагал точными сведениями...
Посвящая, пусть и намеками, Илис в свои дела, Слоок страшно рисковал. Отчаянности, несмотря на его холодный и сдержанный вид, ему было не занимать. Ведь Илис была воспитанницей самого императора, а значит, логично было предположить, что она лояльно к нему настроена. Шепни она Бардену пару слов, нелояльный князь тут же оказался бы в подземелье, в заключении. Он это понимал, и она понимала, что он понимает, а поэтому шептать не спешила. Она только все сильнее злилась, что Слоок ставит ее в двусмысленное положение и как бы призывает ее сделать выбор: быть с императором или с мятежниками (поскольку он явно был не один такой нелояльный). Только Илис никак не могла понять, зачем ему это нужно, - чтобы она выбирала? Разве только мятежникам не хватало в своей компании магика... Но Илис уже твердо решила не вмешиваться в политику, и поэтому ей приходилось разыгрывать из себя набитую дуру и делать вид, что она ничего не понимает.
Но, увы, она слишком остро чувствовала, что несмотря на все ее усилия сохранять нейтралитет, политическое болото все сильнее засасывает ее. Она все еще была очень привязана к Бардену, но и дружеское расположение ее к князю Рувато Слооку возрастало день ото дня. Пока Илис удавалось худо-бедно балансировать между ними, но она не сомневалась, что придет день, когда эти двое столкнутся в открытую. И, если она к тому моменту не решит твердо, чью сторону ей принять, и будет продолжать колебаться посередине, ее просто раздавят. Впрочем, оставался еще один выход - заранее распрощаться с обоими. Но тогда Илис вспоминала про Крэста и понимала, что выход этот ее совершенно не устраивает.

Ноябрь, 2005 г.