Уа 002 м

Пуговица.

   Переполненный Икарус, урча на пределе своим дизельным нутром, не очень быстро, но уверенно следовал привычным маршрутом. В не очень тёплом салоне было не то, что бы уютно, но как-то гораздо приятнее, нежели снаружи, где уже давно холодный и ветреный ноябрь мотался без определённого смысла по озябшим улицам города.
   Самой характерной чертой Икарусов было то, что салоне поздней осенью ни лютой зимой не отапливался, и разница температур внутри автобуса поддерживалась только энергичным дыханием пассажиров. Но благо на дворе был еще не февраль. Так что поездка имела свою прелесть. За окном мелькали дома и деревья, тротуары и перекрёстки, газетные киоски и спешащие в неизвестных направлениях прохожие.
Надрывный рёв двигателя изредка нарушал голос водителя через осипший микрофон. Сервис одним словом, хотя название остановок не сведущему пассажиру на слух разобрать было не под силу. Да это было не так важно, потому что окна автобуса не были ещё замёрзшими. Каждый точно знал, куда ему надо доехать и где выйти. Выйти или сойти? Это извечный вопрос сродни гамлетовскому: «Быть или не быть». Когда, готовясь к выходу, у стоящих около дверей граждан спрашивали: «Вы выходите?» Часто можно было услышать иронический ответ (как правило, от сильной половины), что выходят только замуж, на что непременно следовало возражение: «Как же тогда спрашивать? Сходите?». На что сами же сразу и отвечали, что сходят только сума. Все эти банальности как бы уже долгое время были одни и те же, и особых улыбок у пассажиров не вызывало. Но порой случались вполне замечательные вещи.
   Плотность в автобусе обычная, выше среднего. Пожилой гражданин придерживает авоську, в которой находился небольшой свёрток, завёрнутый в газету. Правда, Советская Россия, Труд - самый распространённый упаковочный материал советского периода. Может нелишне напомнить о том, что авоська это плетёная сетка из капроновых ниток подобие рыболовной сети, с ячейкой 3-4 сантиметра. Цвет их был самый разнообразный, как и размер. Удобство подобной тары было в том, что она совсем не занимала места в кармане, но при необходимости в любое время могла вместить до десяти килограммов ну хотя бы той же самой картошки.
Прижимая к груди свою ношу, дядечка теснился к кабине водителя, пропуская к выходу молодых лет симпатичную блондинку с ярко накрашенными губами. На Она была одета в удлинённое драповое пальто цвета «бордо» с большими бордовыми же пуговицами. На голове красовался в тон пальто вязанный тёмно-малиновый мохеровый берет. Протискиваясь, ближе к выходу дама замешкалась. Быстро расстегнула ридикюль. Что-то достала из него и немного засуетилась около мужчины с авоськой. Ещё пара секунд и женщина легко соскочила со ступеньки остановившегося на остановке автобуса, Икарус заревел, что-то хрюкнуло внизу и, он тронулся далее, как ни в чем не бывало. Стало заметно как у гражданина с поклажей в руках, лицо вытянулось в недоумении. Бедняга даже заговорил вслух: «…»(нечитабельно). Картина произошедшего минуту тому назад нарисовалась следующая: в авоське зияла огромная дыра, сверток вываливался наружу, мужчина придерживал его руками, разглядывая огромную прореху. Сетка мужчины зацепилась даме в «бордовом» за пуговицу. И та, не растерявшись, дабы не проехать свою остановку, в один момент вынула маникюрные ножнички из сумочки. Быстро отрезала запутавшиеся нити сетки и, спрыгнув с подножки автобуса, заспешила прочь от остановки и, как говорится: «была такова». Дядька даже охнуть не успел. Соображать стал только после того, вертя в руках испорченную авоську.
   - Женщина! -  закричал он возмущённо. Но той уже и след простыл.
Тут салон оживился. Его крик сразу же оброс шумком и высказываниями отдельных пассажиров. Версии были различны от того, что можно было бы даме проехать лишнюю остановку, до того, сто можно было бы отрезать пуговицу. Её-то (пуговицу) можно было впоследствии пришить на место, а вот испорченную вещь мужчине придётся выбросить. Были ещё, какие-то варианты, но всех уже не упомнить.
   Ещё пару остановок уже сгруппировавшиеся по «версиям» люди мирно отдавались дискуссиям, а Икарус двигался своим маршрутом, оставляя тёмный шлейф совсем не вкусно пахнущего дыма. В окнах всё мелькали и мелькали голые деревья. А ноябрь мотался без определённого смысла по озябшим улицам города.


06.12.2005