Наступление ночи

Поднимаю глаза, разгибаю спину. Больно. В виске стучит маленький молоточек, которым управляет музыка у соседа снизу. По спине пробегают мелкие мурашки, привыкая к вертикальному положению. В окно долбит дождь, будто ломится в дверь личной коморки. Встаю. Пошатывает. Голова кружится. Перед глазами мелькают ненавистные физические константы. Кто придумал это тупое слово? Кто придумал эту физику? Кто придумал этот мир? Боже… Ответ верен. Выхожу в коридор. Собственная физиономия, отраженная в зеркале, вызывает отвращение. Набрасываю на плечи куртку, беру молчащий уже неделю плеер и выскакиваю на опьяненную дождем улицу.
Подъезд. Ступеньки, ступеньки. Вниз, вниз. Игра на понижение.
 - Оставь меня! Я люблю тебя, но оставь меня…
Телевизор у полоумного старичка-соседа. Неужели можно сыграть так, чтобы в тебя поверили? Может и можно, но не в этом фильме.
Ступеньки, ступеньки. Игра на понижение.
 - Кому мне молиться, Богу или Дьяволу?
Соседка-сатанистка молится своим мрачным богам. И каждый день одно и то же: «Убей меня, Боже, если сможешь». А ей всего семнадцать, или восемнадцать… А ну ее к черту!
Ступеньки, ступеньки. Игра на понижение…
Наконец – дверь. За ней – дождь. Выхожу. Накидываю капюшон на голову. Ненавижу, когда мокрые волосы липнут к лицу, тем более от них холодно… Вставляю в уши наушники, нажимаю “play”. Валерий Кипелов начинает истерически завывать о своем несчастном ночном рождении под волчий вой. Усмехаюсь. Губы растягиваются в какую-то гримасу. Сбегаю по лестнице не раздумывая особо, куда идти. Иду прямо. Потом влево, по залитой асфальтом и дождем дорожке, опоясывающей весь город.
Стайка девчонок оглядывается. Я прямо вижу их глаза на своей спине. Нащупываю плеер на поясе и прибавляю звук до максимума.
Люди, встречающиеся на пути, нахохлены, как птицы. Мокрые и ничтожные. Они провожают меня долгими взглядами и мысленно крутят пальцем у виска. Мне наплевать. Я называю себя “crazy”. Это наиболее четко обозначает мою позицию в этом мире. Не “Madman”, как у Оззи Осборна, а именно “crazy”, легкое такое сумасшествие…
Запинаюсь за валяющийся на земле булыжник и едва не падаю. С раздражением вырываю наушники из ушей и останавливаюсь. Грубый ком ругани постепенно тает в горле, так и не вырвавшись наружу. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить истерично бьющееся от злости сердце. Проходит пятнадцать минут. Убедившись, что раздражение спало – иду дальше.
Дождь почти кончился, лишь мелкие осколки капель падают с крыш. Подхожу к мокрой стене дома, прижимаюсь к ней спиной. Холодно. Холод пробирает до костей, но это даже приятно. Что за мазохистские у меня наклонности?
Плеер молчит, спина привыкла к холоду. Свежий воздух рассеяно гладит лицо. Опускаюсь на корточки, закидываю голову, прижавшись затылком к стене. Закрываю глаза…
…Ночь сгущается над головой. Примостившийся радом пьяница предлагает распить бутылку на двоих. Встаю. Разминаю затекшие ноги. Снова поднимаю голову, смотрю на небо. Оно – синее-синее, но по краям уже немного потемнело. Яркие темные полосы прорезают кое-где синюю гладь. Как мазки художника на мокрой бумаге, эти мазки расползаются, заполняя все небо. Темнее, темнее… Оно не давит на разум, как наполненные тучами облака. Оно просто есть. Легкая синева, легкая тьма, легкая ночь. Ночь…
Вставляю в уши наушники. “Play” послушно опускается под пальцем. «Там высоко бег облаков» взрывается Кипелов. Ночь теплеет, опутывает все мягкой, невесомой паутиной. Снова смотрю на небо, пытаясь отложить в памяти все его оттенки, пытаясь впитать глазами его нежность и бесконечность…
Сбрасываю капюшон. Волосы послушно рассыпаются по лбу. Улыбаюсь. В первый раз за несколько безумных недель. Улыбаюсь.
Лица людей, проходящих мимо, теплеют, освещаются мягкими, едва заметными улыбками. Прошедший мимо парень приветливо кивает головой. Девушка на другой стороне улицы машет рукой. Я киваю парню в ответ, вскидываю руку и улыбаюсь девушке. Я знаю, что они оба обознались, но это нисколько не портит впечатление и по-прежнему согревает сердце мягким теплом.
…Я не выбираю, куда идти. Я просто двигаюсь вперед. И еще я улыбаюсь всем встречным, чтобы согреть их сердца.
Если ты встретишься со мной взглядом – улыбнись мне в ответ.
Октябрь. 2004.