Музыка снов

Усталость последнее время стала постоянной его спутницей. Силы исчезали чуть ли не с самого утра, когда он брел по заснеженной дороге, неся в правой руке чемоданчик со скрипкой. Причиной тому были бесконечные кошмары, снившиеся по ночам. Они не давали ему выспаться. Зачастую он вскакивал в диком крике среди ночи, лишь позже осознавая, что это был лишь сон. Ему снились ужасные нечеловеческие города с диковинными постройками. Снились их жители - мерзкие существа, беснующиеся в диких плясках, поклоняющиеся неведомому божеству. Он чувствовал присутствие и самого божества, и тот безумный ужас, внушаемый Им. Ужас, распространяющийся, словно зловещий туман растекается по земле.

Каждое утро этот человек ходил на работу. Он был учителем музыки, а звали его удивительным и редким именем - Альвиан. Человеку было уже за сорок, почти всю жизнь прожил он в родном городе. Только в бытность свою профессиональным музыкантом, играющим в оркестре из пятидесяти человек, выезжал он на гастроли и немного повидал мир.

Но было это очень давно. Потом оркестр распустили, и он начал преподавать игру на скрипке в местном учебном заведении. Жил он один, квартира его была небольшая, а на вопросы, почему он до сих пор не обзавелся семьей, не отвечал. По жизни своей скрипач всегда был молчаливым человеком, а мысли свои выражал в музыке. Он любил скрипку, любил играть для своих учеников, зачастую выбиваясь из учебной программы.

А еще он сам придумывал музыку. Нет, он не хотел быть великим композитором, никому не демострировал свои таланты, а играл только для себя, оставаясь после занятий в пустом репетиционном зале, когда уже начинало темнеть, а свет еще не включали. Звуки скрипки с присущей им бездонной печалью неслись по сумрачному залу, где по углам ещё стояли и другие инструменты. Высокие ноты переливались с шелестом штор на окнах, на низких же - пол под ногами иногда начинал дрожать.

Альвиан любил свою скрипку. В этом зале в каком-то темном уголке тоже стояла скрипка - потертая и поцарапанная от множества студенческих рук и смычков. Скрипач не трогал её. Свою скрипку он хранил здесь же, но те, кто приходил к нему на занятия, знали, что на этой скрипке не поиграешь. В чужих руках она не звучала, эти руки не могли с ней совладать.

По вечерам этот немолодой человек брал свою скрипку и среди пустого сумеречного зала начинал играть. Играл он, закрыв глаза. Играл и вслушивался в свою же игру, стараясь найти созвучие со своими мыслями. Этой музыки никто никогда не слышал, а если кто-то из запоздалых студентов или преподавателей останавливался у дверей зала, прислушиваясь к запредельной красоте звучания, он мог быть уверен, что больше такого не услышит, даже если придет ещё раз. Тогда будет другая музыка. Словно вы смотрите сквозь прозрачный кристалл, любуясь игрой солнечных бликов. В какой-то момент вы увидите необыкновенной красоты сочетание цветов, но, взяв в руки тот же кристалл после, вы не сможете увидеть это еще раз.

Многие, слышавшие прекрасную музыку Альвиана, спрашивали, почему он не желает показывать ее другим людям, почему играет для себя? Ответ его был прост - ни одна из его мелодий ему самому не нравится. Он ищет идеальные сочетания звуков. Только тогда музыка будет что-то говорить, будет иметь силу. Он, не любящий разговаривать обычным способом, искал путь передачи мыслей с помощью музыки.

Такие репетиции начались очень давно. Профессионализм позволял этому человеку играть, думая в тот момент о вещах, порой не имеющих к игре на скрипке и к самой музыке никакого отношения. Пальцы и руки сами извлекали нужные ноты, в то время как музыкант в мыслях представлял себе то бескрайние поля с золотистой травой, то заснеженные горы, облака, синее, а порой, мрачное и хмурое небо. Звуки лились сами по себе, создавая некий фон тем картинам, которые всплывали в воображении скрипача. Только вот то, что он играл, по одной ему ведомой причине совсем его не устраивало.

А причиной было то, что скрипач мечтал, что не мысли его будут указывать пальцам, как им нужно играть, а само умение его рук владеть инструментом достигнет такого совершенства, что наоборот, от собственной их игры будет он уносится в безграничные пейзажи фантазии. Он мечтал, что стоит ему только захотеть, его руки сами создадут нужный мотив, нужное настроение, нужную картину в его воображении.

Скрипач долго мучился, но лишь только он "отпускал" свои пальцы, не держа их на цепочке мысленных приказов, музыка тут же становилась похожей на игру безумца. День ото дня скрипач развивал в себе умение "играть пальцами", терпеливо запоминая случайные моменты игры, когда музыка внушала ему настроение. Запоминал, потом дополнял, когда возникало ещё что-то. Длилось это много лет, и только сравнительно недавно начало получаться.

Он уже не создавал музыку, основываясь на мыслях. Музыка сама лилась из под пальцев. Он по-прежнему уносился в своем воображении в небеса, но оно лишь помогало очутиться там. Небеса уже были созданы. Созданы музыкой. Иногда это поражало его самого, словно бы его пальцам кто-то другой внушал, что играть. Но он знал, что они лишь механически исполняли то, что когда-то уже много раз играли. Это помогало ему отвлечься от игры и путешествовать в мыслях по своим же мирам.

И вот, последнее время он стал дико уставать из-за тех кошмаров, которые не давали ему покоя. Порой он мог задремать прямо на занятии на смех ученикам. А тут ещё этот нелепый концерт, в котором он должен был исполнить несколько композиций перед приезжающими отовсюду важными особами. Он прекрасно знал все произведения, которые ему предстояло отыграть, поэтому особенно не беспокоился. Но эта усталость могла помешать его игре...

Когда наступил день концерта, когда в зале уже собрались все эти люди - человек сто, когда все инструменты уже были отстроены, Альвиан почувствовал то, чего он боялся: от усталости его руки стали дрожать мелкой дрожью, а ноги не в силах были держать. Но он должен был отыграть, иначе мог лишиться работы. Всего, чего он смог добиться - ему разрешили играть сидя.

В назначенное время он вышел на сцену. Посреди сцены стоял стул со спинкой - и это было некоторым облегчением. Может быть, он все же продержится и не выронит смычок? Он прошел по сцене, поклонился зрителям и с некоторым облегчением сел. Кто-то там объявил произведение, которое он должен был сыграть. И тут же звуки наполнили зал.

Отыграв две композиции, он уже мечтал о том, как придет домой и ляжет спать. Кошмары, правда, опять могут ему помешать... Мрачные башни каких-то храмов с вырезанными на стенах скошенными звездами, гнетущая тишина этого безумного мира, молчаливые существа, беснующиеся в каком-то ритуальном танце... И незримое присутствие самого Бесконечного Ужаса, который чувствуешь с каждой секундой все сильнее... И вот ты уже идешь по странной улице. На стенах нанесены непонятные барельефы, описывающие кошмарную жизнь этого странного народа. Вдалеке высятся высочайшие горы, верхушками упирающиеся в небо. И слышен сначала тихий, но с каждой секундой нарастающий низкий гул, доносящийся словно из-под земли. Вот гул уже становится нестерпимо громким, и от звука сотрясается весь этот непонятный ужасающий мир. Звук странным образом переходит в какие-то слова на языке, совершенно чуждом земному. Трудно описать, как они звучат, но странным образом начинаешь их понимать, повторяя вслед, как какое-то заклятие... На глазах все вокруг начинает исчезать, мир окутывает мрак...

Удивительно событие произошло на днях. Его описывали многие газеты, но что произошло - так никто и не смог понять. В местной филармонии проходил концерт, на котором выступал известный в некоторых кругах скрипач. Присутствовало по некоторым сведениям порядка ста человек, среди которых местный губернатор с супругой, были люди из министерства культуры. Прямо в середине выступления часть зрителей выбежала из зала, и неописуемый ужас был написан на их лицах... По их рассказам, скрипач отыграл два классических произведения. После этого тот впал в странное состояние, некоторым даже показалось, что он спит. Но руки его продолжали играть удивительную мелодию. Все как зачарованные слушали её. Мелодия была прекрасной, но в то же время ужасной. Толком никто не мог объяснить, что же произошло, что заставило их покинуть зал.

То ли безумный плач скрипки в руках музыканта, то ли была какая-то другая причина, но после нескольких этюдов зрителей окутал беспредельный ужас, который заставил их выбежать в панике из зала. А скрипач продолжал играть. Звуки то нарастали, то затихали, пока руки скрипача не остановились. Когда люди подбежали к безумцу, то в ужасе шарахнулись в сторону. Скрипач по имени Альвиан был мертв.