Пять черных псов

Пять черных псов.
Протяжный и заунывный собачий вой стоял во дворе. Я подошел к окну с чашкой свежего дымящегося кофе в руках и посмотрел вниз с высоты пятого этажа. Псы сидели на дороге и выли, закинув свои головы вверх. Все собаки были одинаковы. Их черные, как уголь, шкуры были плохо видны темной ночью. Казалось, что псы маскируются. Временами они прерывали свой вой и смотрели в мое окно. «Как странно, - подумал я, - Нет же, они смотрят в другую сторону, - тешил себя надеждой. Но псы действительно смотрели на меня. Я не разглядел их лица, но мне показалось, что они человеческие. В испуге я рывком дернулся от окна и чуть не разлил свое кофе. «Не может быть. Они….».
Эти псы приходили ко мне раньше и всегда усаживались под окном, но выть начали лишь сегодня. «Что все это значит?» - подумал я, но внутренний голос ответил: «Вой псов по ночам всегда предвещает чью-то смерть». Я знал, что верить всему этому нельзя, но лишь в том находил объяснения этой мистики. К псам я привык давно. Иногда, как сейчас, мне казалось, что они имеют человеческие лица. Этому я тоже не мог найти объяснение, и ссылался на чрезмерное потребление кофе, которое позволяло мне работать по ночам.
На следующий день я уже забыл о псах, об их лицах и о вое, который предвещал смерть. Но ночью все повторилось. Они опять пришли ко мне и опять выли под окном. Тогда я насторожился. «Может быть, эти псы хотят предупредить меня, что кому-то угрожает опасность», - думал я.
В ту ночь я не сомкнул глаз, несмотря на то, что псы уже давно замолкли. Меня мучили мысли. В такие моменты хочется уничтожить свою память, и убежать от воспоминаний и сомнений. Я всю ночь думал, что означает тот таинственный вой. Если верить легендам, то псы должны выть три дня, после которых в ближайшем доме умирал человек.
Я встал с кровати и пошел на кухню. Любопытство распирало меня, я хотел посмотреть в окно, сам не зная, чего, ожидая там увидеть. Скорее всего, обычную тихую ночь, которая всегда привлекала меня своей таинственностью и зачарованностью, но не сегодня.
Собак на улице не было. «Они ушли, они больше не вернутся?» - спрашивал я сам себя, хотя прекрасно знал, что псы придут завтра, и дальнейшие последствия будут ужасны. Так около окна в раздумьях я простоял довольно долго. Меня мучили мысли и страх перед чьей-то близкой смертью.

- Саша, неужели ты веришь во всю эту чушь? – спрашивал меня полчаса спустя, сосед. Он стоял в одних семейных трусах, с кружкой чая в руке. Это был человек преклонного возраста, но, несмотря на года, не потерявший оптимизма, с веселым старческим задором, который бывает не у всех. Он насмешливо смотрел на меня и крушил легенду, на которую я ссылался. Старик не был суеверен.
- Говорю же вам, Матвей Иванович, псы не зря приходили. Уж вы поверьте мне. Завтра, придут в третий раз и тогда…, - я остановился, вспомнив, что то же самое говорил минуту назад.
- А если они передумают? – сказал старик, насмешливо уставился на меня и рассмеялся.
- Вот вы шутите, а я думаю…, хотя, что с вами говорить, все равно не поверите.
Матвей Иванович был славным стариком. Помню его еще с детства, тогда я называл его просто дед Матвей.
Мы с ним здорово напились в тот день, и я даже не мог дойти до своей квартиры, хотя жил на одной лестничной площадке с дедом.
На следующий день, как не удивительно, мне было очень хорошо. Голова не болела, и даже наоборот. Сознание было таким ясным, что я решил сесть за работу, но тревога не покидала меня. Я так и не смог ничего написать. Но нисколько не расстроился. Я знал, хотя, скорее всего, догадывался, кто будет очередной жертвой легенды, но тут же отвергал эти мысли.
Легенду о пяти черных псах я знал давно. Но хотел освежить её в памяти и узнать что-нибудь новое о ней. В большом и очень старом шкафу я долго копался в поисках нужной мне книги, и наконец, я её нашел. Посмотрев на корешок, я прочитал название «Древние мифы и легенды», потом мысленно разделил книгу на две части и открыл посередине. На мое удивление, я сразу же попал на нужную статью. Глаза быстро бегали по строчкам. Текст легенды и её объяснение занимали около страницы. Просмотрев текст, я остался недоволен. Ничего нового о легенде не было написано. Также в книге не упоминалось о человеческих лицах, что еще больше убедило меня в том, что мне просто почудилось, хотя я прекрасно знал, что кофеин не вызывает галлюцинации.
Как я ни старался, но мысль о возможной жертве не покидала меня. По моим предположениям это должен был быть дед Матвей. Никаких фактов я не приводил, возможно, это было просто плохое предчувствие. Ему о своих домыслах не говорил. «Зачем тревожить бедного старика, хотя он бы все равно отнесся к моим подозрениям с юмором, впрочем, как и всегда», - думал я.
Тем не менее, ночь все приближалась. Чем позднее было, тем больше я волновался. Стрелки часов, висевших на стене, двигались медленно, они притворялись. Когда ты смотришь на часы, как они идут, как движутся стрелки, кажется, что пройдет вечность, а самая маленькая стрелка никуда не двинется, но когда ты отвернешься от этих подлых часов, забудешь про них, а потом, вспомнив, посмотришь на стрелки вновь, окажется, что та запланированная вечность, пролетела с сумасшедшей скоростью, и совсем незаметно.
Вот так я и погрузился в глухую ночь. Не заметив, как пролетело время. Подойдя к окну, я открыл его настежь и стал ждать. Сердце, ощутимо колотившееся весь день, усилило свои удары. В ту холодную ночь я хотел увидеть, как приходят черные псы. Но они уже стояли внизу, как будто не исчезали с того места. Морды у них были собачьи, потому что в тот день я решил ни пить кофе. С ужасом отметил я, что псы смотрели на меня. Как будто говоря этим, что я должен спасти их жертву. Внезапный страх сковал мое сердце. Я отшатнулся от окна, не выдержав взора этих злосчастных собак. Их я не боялся, мне было страшно за деда Матвея. Я слышал голоса, они были очень тихие, и я не мог ничего расслышать. Голоса были во мне.
Псы не долго сидели молча. Вскоре они завыли опять свою смертную песню, и наверняка последнюю.
В этот момент я понял, что нужен Матвею Ивановичу. Я даже слышал стоны, невесть откуда взявшиеся и решил, что это умирает дед.
Выбежав из квартиры, я ринулся к соседней двери. Она была открыта. Я вбежал внутрь. Деда я нашел в зале. Телевизор мелькал и издавал характерный шум, по окончанию всех передач. Дед сидел в кресле, закинув голову на спинку. Он был в тех же самых трусах. «Мертв?!» - подумал я с ужасом и произнес потом уже с уверенностью, но дрожащим голосом: «Мертв». В отчаянии, что не смог спасти старика, я сел на кресло, стоящее рядом и обхватил свою голову руками. Я не спас его, но убеждал себя, что не виноват. Это было лишь оправданием, взяткой отданной совести. Собаки перестали выть.
Вдруг дед шевельнулся. Я не обратил внимания, но он заерзал на кресле, повернулся на бок и захрапел. Я чуть не рассмеялся. Старик просто был пьян. Я подошел к нему, хотел разбудить, но потом, передумал.
В тот день, благополучно добравшись до своей квартиры, я лег на кровать и уснул крепким сном, перестав волноваться за жертву псов. Как мне тогда показалось – псы отступили.
Проснулся я очень поздно. В моей комнате ходили люди, их было очень много, они о чем-то говорили. Я быстро встал с кровати и выбежал в коридор. Ноги сами несли меня на улицу, а разум подсказывал, что сегодня я найду там что-то интересное. Тогда я не обратил внимания на всех тех людей, находящихся в моей комнате, хотя вот уже пять лет, как жил совсем один.
Через минуту я уже летел по лестнице, пренебрегая лифтом. На пятом этаже я встретил Матвея Ивановича, он поднимался наверх с большой сумкой. «Наверное, из магазина, - подумал я, - Здрасте, Матвей Иванович, - поздоровался я с ним, но старик не ответил. Его лицо было чем-то озабочено, как показалось мне, оно даже выражало скорбь. Я был раздосадован и потому не окликнул старика во второй раз.
Выбежав на улицу, тут же заметил крышку гроба. «Значит, псы приходили не зря» - подумал я. Фотографию было не разглядеть. Я стоял параллельно гробу и поэтому видел лишь её краешек. Теперь что-то отталкивало меня от фотки. У меня не хватало сил и воли посмотреть на неё. Наверное, я боялся увидеть там кого-то, кто мне дорог. Перебирая в голове всех жильцов этого подъезда, я обнаружил, что кроме деда Матвея, ни с кем не был хорошо знаком и никого не любил. Повернувшись, я пошел обратно в подъезд. У самого лифта я почувствовал, как опять то непреодолимое желание, нестерпимое любопытство стали тревожить меня, заставляли, бешено колотиться мое сердце, ударяли в виски. Я слышал свое учащенное дыхание. Вдруг прямо передо мной открылись двери лифта. Оттуда вышла соседка с девятого этажа. Она прошла мимо меня и даже не поздоровалась, не посмотрела в мою сторону. Мне стало очень обидно. «А ведь эта бабка даже не подозревает о том, что меня тревожит. Живет себе своей дурацкой скучной жизнью. Может это и к лучшему» - размышлял я.
Любопытство все-таки было сильнеё, и поэтому я снова выбежал на улицу и опять остановился у того самого гроба и опять чувство страха начало терзать меня. Ссылаясь на то, что кроме Матвея Ивановича я никого не любил в этом подъезде, я сделал шаг вперед и приблизился к фотографии. На ней было изображено МОЁ лицо.