я должен

Глава 1
Стук в дверь.
- Кто там?
- Хорст, откройте, это Лидия, вы должны…
- Убирайтесь!
- гражданин Вессель, вы должны мне квартплату за 4 месяца!
- Я же сказал, убирайтесь! Вы не получите от меня ни единой марки!
Хорст отошел от двери и уселся в свое старое, но очень уютное кресло. Еще чего! Платить этой шлюхе за то, что я живу в своей стране, - думал он, раскуривая папиросу. Тем временем за дверью происходили какие-то странные движения, слышались перешептывания и скрип сапог. Хорст вновь подошел к двери, взглянул в глазок. На лестничной площадке стояла Лидия и с ней два молодчика в кожаных куртках, с красными повязками на руках. Эта компания что-то решала, но они ни как не могил достигнуть общего мнения.
- Еврейская сучка привела с собой двух красных ублюдков? Пусть только попробуют, и я накормлю их свинцом!
Он тихо отошел в глубь комнаты. Большой стол черного дерева был завален различными бумагами, тут какие-то тексты, там сочетания всевозможных символов, здесь что-то вроде стихов. Слега присев на стол, Хорст правой рукой открыл средний ящик и ловко достал из него вальтер.
 - Пускай, пускай эти твари только сунутся ко мне!
- гражданин Вессель, откройте, это Лидия, мне нужно кое о чем поговорить с вами.
- Убирайтесь и прихватите с собой этих красных свиней!
- Немедленно откройте или мы выломаем дверь! - прозвучал зычный мужской голос.
- Плевал я на вас, это моя страна, убирайтесь!
Дверь начала сотрясаться под силой ударов, сначала ее просто колотили, а теперь стали пытаться выбить. Небольшая пауза. Дверь слетает с петель и в комнату вваливается мужик в кожаной куртке. Короткая стрижка, штаны от робы, разношенные сапоги и пистолет в правой руке.
- Если вы не хотите платить, мы выселим вас!
Хорст повалил стол, на котором сидел и начал стрелять, одна пуля попала в левую ногу молодчика, тот рухнул и застонал. Началась ответная стрельба. Истекающий кровью парень отчаянно жал на курок, пули крушили имущество, находящееся в комнате, ибо прицелиться он как следует, не мог. Товарищ же его, напротив, заглядывая в дверной проем, метко посылал пули в сторону опрокинутого стола. Вессель стрелял не глядя, высовывая руку из-за стола. Патроны кончились, и он решил ползти к окну, что бы скрыться, добраться до товарищей и уж тогда отомстить этим жидовским отродьям. Вроде все стихло, тот парень за дверью долго не показывался, а молодчик, что лежал на полу потерял сознание оттого, что истек кровью. Хорст двинулся в сторону окна. Битое стекло мешало полсти быстро, и он мешкал, что бы не поранить себя. Половина пути была уже преодолена, но тут он услышал сзади какой-то шум, Вессель быстро повернулся и вытянул правую руку с разряженным пистолетом в сторону двери. Парень в кожаной куртке стоял в дверном проеме. Хлопок выстрела и живот пронзила резкая, жгучая боль. Хорст машинально жал на курок, но ни чего не происходило. Еще одна пуля вонзилась в грудь, тело начало расплываться в слабости, он рухнул спиной на битое стекло. Молодчик стоял над ним и что-то говорил. Сила вытекала из него через дырки в спине, сознание мутнело. Вессель медленно и нехотя закрыл глаза.
- Можно я! - прозвучал в классе звонкий мальчишеский голос.
- Хорошо Карл, попробуй, - сказал учитель.
Мальчик, лет 12 встал из-за парты и с серьезным лицом начал рассказывать.
- Хорст Вессель был одним из самых первых активистов НСДАП, в двадцать седьмом году он сочинил партийный гимн, который долгое время использовался. Из патриотических соображений он отказался платить своему домуправляющему - еврейке по имени Лидия. Мотивировал он это тем, что он - истинный немец живет в своей стране и не видит причин, по которым он должен платить за жилье, а тем более евреям. Эта женщина решила выселить его и позвала на помощь активистов социал-коммунистического движения, которые попытались его выселить. Уже тогда активистам НСДАП полагалось лично оружие и Хорст затеял у себя в квартире перестрелку, в которой героически погиб от рук жидов-коммунистов, защищая национальные идеи германского народа. В честь его был написан марш «Хорст Вессель», который мы исполняем по утрам в субботу на занятиях в хоре. Он был настоящим патриотом, и мы все должны брать с него пример.
- Умница, Карл! Я обязательно отправлю твоим родителям благодарственное письмо, они воспитывают настоящего немецкого патриота. Ребята, берите пример с Карла, я уверен, он далеко пойдет и по окончанию гимназии.
Карлу очень нравились эти слова учителя, и он сиял разросшейся до ушей улыбкой. Карл сел за парту, а учитель стоявший подле него вернулся к доске.
- Ребята, - заговорил он спокойным, размеренным тоном - скоро некоторые из вас будут инициированы, но, к сожалению не все. На следующей неделе к нам в гости придет один очень важный человек, к стати твой теска - тоже Карл, - сказал учитель указав рукой в сторону Крала. Карлу было чрезвычайно приятно такое внимание со стороны учителя и ребят, и он, немного смущенный ерзал на стуле. Учитель мило улыбнулся и присев за свой стол стал что-то писать извлеченной из кармана френча перьевой ручкой. Ручка была очень дорогая и редкая, ей не нужна была чернильница, по тому, что чернила заправлялись в нее, и ей можно было пользоваться довольно-таки долгое время без дозаправки. Ручка эта не могла не приковывать к себе внимания, мало того, что она являлась большой редкостью, так еще была невероятно красивая, с кольцами и зажимом для крепления желтого металла, возможно золота. Учитель наверняка ее не покупал, а был одарен ею, за какие-то особенные заслуги. Дети увлеченно следили за ним. Учитель оторвал глаза от листа бумаги и поднял голову, направив взгляд на класс. Некоторые ребята смущенно отвернулись, потупили взгляд, другие же, напротив, с еще большей уверенностью, ожидая, смотрели на учителя. Тот встал.
- Однажды наступит тот день, когда некоторые из вас, уже повзрослев, смогут пристегнуть к своему френчу такой же, как у меня, значок, - он правой рукой указал на прикрепленный у сердца знак.
- Сначала он будет простым, - продолжал он, - а потом, может быть в серебре или даже в золоте, все зависит только от вас, от вашей преданности немецкому народу. Я уверен, что среди вас есть люди, которые посветят всю свою жизнь служению великогермании. - он улыбнулся. Пока он говорил эти слова, прозвенел звонок. Хотя ребят это ни сколько не отвлекло, они заворожено слушали учителя, тот встал.
- К следующему четвергу, когда мы снова увидимся, вы должны написать сочинение на тему «Что я сделаю для Германии, когда выросту», надеюсь, что вы справитесь с моим заданием без особого труда и порадуете меня своими работами, а теперь вам пора идти, кажется, звонок уже прозвенел, вы свободны. Дети, вовсе не торопясь, стали собираться, ведь им даже и не хотелось уходить, происходящее на уроке было чрезвычайно интересно. Учитель взял стоявший у стола чемодан темной кожи, и двинулся к выходу, по пути снял с вешалки шляпу, надел ее на голову, и вышел в дверь. Вслед за ним из класса посыпались дети. Это был последний урок, и ребята сразу двинулись к выходу, обгоняя учителя, тот шел не спеша, улыбаясь каждому из них, кто смотрел на него. Когда он подошел к окну гардероба, Марта уже держала его плащ, она видела, как он выходил из класса, и заранее принесла его. Учитель поблагодарил ее и повесил плащ на левую руку, к обеду на улице разыгралась хорошая погода, и одевать его не было необходимости. Выйдя на крыльцо, он смотрел в спины перебегающим дорогу детям и не спешил куда-то уходить. Он стоял на крыльце, поставив рядом с собой чемодан, достал из кармана изящно сделанный портсигар. Зажав между мизинцем и безымянным пальцами левой руки мундштук, правой стал вставлять в него папиросу.
- Чудесная сегодня погода, - думал он, подкуривая папиросу от зажигалки, что была в портсигаре. Учитель сделал глубокую затяжку и выпустил дым. Ветра вообще не было, и дым завис перед ним небольшим облаком, которое медленно и неуверенно начало рассеиваться. Тут он увидел, как у тротуара остановился черный кодилак. Шофер не шевелился, держа руки на руле, смотрел вперед. Сидевший же на заднем сиденье пассажир, напротив, чуть приподнялся, повернулся в сторону большого каменного крыльца и помахал рукой учителю.
- Как раз вовремя, и даже не опоздали ни сколечко, - промелькнуло в голове учителя, когда он убирал из мундштука остатки папиросы и убирал его в портсигар. Наклонившись, он правой рукой поднял чемодан и двинулся к машине. Пожилой человек сидевший на заднем сиденье был одет в черный плащ, на голове его была фуражка, в левой руке он держал рукоятку трости. Местами поеденное оспой, гладко выбритое морщинистое лицо было какого-то мрачного оттенка, гипнотические серые глаза, которые пронизывали учителя насквозь, и милая улыбка - таков был пассажир.
- Приветствую вас, Карл! Я очень рад, что вы нашли свободное время и приехали ко мне.
- Ну что вы, Генрих, как я мог не приехать, ведь вы оказываете нам очень большую услугу. - правой рукой он пригласил учителя сесть в машине рядом с ним. Учитель открыл дверь и аккуратно сел в машину.
- Карл, не надо преувеличивать того, что я делаю, я всего лишь, учитель, я делаю то, что должен - занимаюсь с детьми.
- Да, Генрих, безусловно, Вы, прежде всего учитель, но не простой и вы не просто занимаетесь с детьми, уж мне то можете не рассказывать сказок. - Карл улыбнулся еще больше. - Мальчики, которые попадут к нам, это настоящее сокровище, вы делаете из них настоящих патриотов, именно такие люди нужны нам. Физически сильные, интеллектуально подкованные и духовно наполненные любовью к своему народу.
- Моя заслуга в этом не велика, - смущенно заговорил учитель - это заслуга их родителей.
- Конечно, родители играют роль, но именно Вы, да да Вы, Генрих, направляете этих ребят в необходимое русло, своими беседами, рассказами, лекциями, заданиями, что вы даете им на дом. И у вас это чертовски хорошо получается. Как вы думаете, на этот раз будет много? По вашему мнению, они уже готовы?
- Некоторые готовы, но не все подойдут вам. Думаю, на следующей неделе можно будет провести инициацию. Есть у меня один мальчик, очень способный, к стати ваш теска - Карл. Я думаю, он вам, просто необходим. Если вы будете заниматься с ним, то он многого достигнет.
- Очень хорошо, очень. Генрих, вы постоянно радуете меня. Некоторые люди считают, что вы не нужны нам, но я не устаю доказывать им обратное. Дело в том, что они занимаются другими вещами, а в этом вопросе совсем не сведущи, хотя это отдельная тема для разговора, который быть может однажды между нами и состоится. Сейчас мне необходимо ехать, мы подвезем вас до фонтана, как обычно.
- Хорошо. Карл, я думаю, в следующую пятницу мы начнем, пришлите мне несколько человек, которые помогут все подготовить, и выделите грузовик.
- Я понял, конечно, я окажу любое содействие, - говоря эти слова Карл, поднял правую руку, дав шоферу знак трогаться.
Машина мчала их по улицам.
- Однажды, Карл, мы с вами будем точно так же мчаться по широкой трансимперской магистрали, которая протянется через весь материк, мчаться и вспоминать наши труды и деяния, свершенные во благо нашей родины.
Наступила тишина, оба смотрели по сторонам, любовались родным городом. Машина начала останавливаться, чуть дальше виднелся большой фонтан. Шофер остановил через дорогу от него и замера на своем месте, держа руки на руле.
- Генрих, надеюсь, вы все подготовите, и в субботу у нас не возникнет ни каких проблем.
- Не беспокойтесь об этом.
Учитель открыл дверь и влез из машины, стоя к ней спиной он обернулся через левое плечо.
- Не забудьте про среду, дети будут ждать вас.
- Генрих, вы же знаете меня, я очень люблю детей, - Карл расплылся в блаженной улыбке, показав ровные белые зубы, - Я обязательно буду, до встречи! - говоря эти слова, он сделал жест рукой и шофер завел двигатель.
Учитель утвердительно кивнул, отвернулся и пошел по тротуару. Машина тут же тронулась с места и уже через несколько секунд скрылась за поворотом.
- Дети, я обещал вам на прошлой неделе, что к нам придет гость, - учитель говорил завораживающим медленно-нежным тоном. - И вот уже с минуты на минуту он должен подъехать.
За окном послышались звуки останавливающейся машины, хлопнула дверь.
- Сейчас я вернусь, - сказал учитель и вышел из класса.
По классу пополз гул, дети шепотом обсуждали происходящее. Всем было дико интересно, что же это за гость и что он будет делать. Кто-то из ребят услышал приближающиеся звуки шагов и дал сигнал, чтобы все успокоились. Все сели смирно, аккуратно уложив руки на стол перед собой и выровняв спины. В класс вошел учитель, за ним вошел незнакомец. Дети настороженно и с интересом смотрели на него. Гость на пару с учителем встали перед доской. Местами поеденное оспой, гладко выбритое морщинистое лицо какого-то мрачного оттенка, черное пальто, фуражка. Левой рукой он опирался на трость, рукоятка которой была выполнена в виде мертвой человеческой головы, из серебра. Этот же символ был на фуражке и кольце, которое украшало безымянный палец правой руки. Идеально начищенные сапоги блестели в лучах солнца, падавших на пол из окна. Невозмутимое лицо и идеальная осанка. Гость стоял молча.
- Спешу представить вам нашего гостя, - учитель слегка обнял гостя правой рукой, - Карл Мария Вилигут, он возглавляет особый отдел в одной правительственной организации, - учитель опустил руку, - А теперь внимательно слушайте то, что он будет рассказывать.
Учитель отошел к доске, а Гость вышел вперед. Он снял фуражку, положил ее на стол, прислонил к нему трость. Гость стоял молча, обдумывая, как бы лучше начать. Он улыбнулся и заговорил.
- Дети, я уверен, вам не терпится узнать, для чего же я пришел. Я больше не буду вас томить. Дело в том, что наша организация занимается многими вещами, практически во всех сферах. В частности я занимаюсь религиозными вопросами. Когда вы окончите гимназию, вам нужно будет куда-то идти учиться дальше. Я лично езжу по учебным заведениям и отбираю юношей для нашей организации. Вы, наверное, слышали о Гитлерюгенд? Конечно, я отношусь к ним косвенно, лишь иногда курирую их особые проекты. Артур Аксманн попросили меня лично отобрать шестьдесят человек для двух специальных классов. Несколько человек я отберу среди вас. Эти выходные дни вы проведете не так как обычно, Генрих, наверное, рассказывал вам об этом? Послезавтра, в пятницу вечером мы поедем, - он остановился из-за того, что в дверь класса вошел его шофер - человек с каменным лицом в военной форме, - Дети, сейчас мне пора идти, Генрих все объяснит вам. Карл вышел в открытую шофером дверь, учитель последовал за ними. Дети сидели в недоумении. Учитель на ходу догнал Карла.
- Вам не кажется, что дети могли вас не понять, а скорее даже ничего не поняли.
- С чего вы это взяли Генрих?
- Карл, дорогой, им ведь всем по двенадцать лет, у них в головах совсем другое…
- Да, Генрих, другое, а должно быть то, что нужно нам - Империя, Великогермания, для этого я и пришел сюда, для этого мы всем этим и занимаемся!
- Вы правы, конечно… - учитель остановился, в то время как гость его удалялся по коридору гимназии вслед за шофером в сторону выхода.
Дети сидели тихо и пытались хоть как-то разобраться в том, что произошло, но это у них не получалось. Дверь класса отворилась, тихо вошел учитель.
- Не нужно вопросов, - он сразу остановил нескольких ребят, которые стали тянуть руку, - я сам сейчас все расскажу. Учитель сел за стол, выглядел он как-то неважно, а дети с ожиданием и надеждой смотрели на него.
- Карл, мой… Нет, мы с Карлом познакомились очень давно. Дело было в Вене, я как раз закончил университет. Учился я на историка и хорошо, скажу я вам, учился. Я долго работал над дипломом. Тема дипломной работы, вам конечно ни чего не скажет, она была по генеалогии нескольких древнейших германских родов. Настал тот день, когда я защитил свою дипломную работу и был произведен в магистры исторических наук. В тот день я стоял перед Венским университетом и курил. Диплом был у меня в кармане, и я думал, что же делать дальше. Возле меня остановился черный кодилак, в нем сидел Карл, он обратился ко мне по имени. Конечно, я был очень удивлен, и мое любопытство заставило меня сесть к нему в машину.
- Кому я все это рассказываю, - думал Карл, подняв голову, смотря на детей, - бедняги, они еще совсем ни чего не понимают.
- В пятницу мы поедем загород, в летний палаточный лагерь, там будет много интересного. Вам обязательно там понравится. В субботу вечером мы будем подводить итоги, и среди вас выберут несколько человек, которые и попадут в один из тех специальных классов, о которых говорил Карл. Я надеюсь, вы не подведете меня ребята.
Зазвенел звонок. Завороженные дети словно замерли на месте.
- Идите домой, и отдохните, - сказал учитель, вставая из-за стола. Он остановился у двери. Дети стали медленно собираться, и не спеша выходить из класса. Учитель остановил выходившего Карл и отвел его в сторону. Карл, недоумевая, смотрел на него бегающими глазами.
- Карл, успокойся, малыш, - учитель говорил очень спокойным голосом, - Я говорил тебе, что ты не такой как другие. Я знаю, что в субботу ты будешь отобран, хочешь ты того или нет, это уже решено. Тебе будут открываться такие вещи, о которых ты даже не думал, будет очень много непонятного и страшного. Не бойся! Ни чего не бойся, забудь о страхе и шагай вперед. Карл, это важно, понимаешь? - учитель встал на колено и взял Карла за плечи, - понимаешь Карл, у тебя многое впереди и страх может все испортить… Ты должен быть сильным, самым сильным…
Карл не понимал, чего от него хочет учитель, но стал кивать головой.

Глава 2

Мы стояли вокруг какого-то начерченного на земле символа. Пять человек, ровно столько нас отобрали тем субботним вечером. Вокруг были каменные столбы, все освещалось факелами. Народу было много, какие-то военные, Аксманн и люди из Гитлерюгенд, несколько человек в черных балахонах - их лица были скрыты глубокими капюшонами. Вилигут тоже был одет в такой балахон, но капюшон он снял, и лицо его было видно. Он стоял перед большим камнем, вроде как алтарем и что-то усердно читал на языке нам не понятно. Темп и интонация его речи постоянно менялись. В воскресенье утром нас переодели в форму. Коричневая кепка, белая рубашка с нарукавной повязкой, коричневые шорты, портупея и военные ботинки. Тогда я еще мало что понимал, я и понятия не имел о том, чем занимался Вилигут, а позже мне не раз приходилось осуществлять такие же обряды. Он подошел к нам с чашей и кинжалом. Произносил непонятные фразы, макал клинок в чашу и рисовал в воздухе, перед нашими лицами какие-то символы, потом прикасался лезвием ко лбу каждого, на лбу при этом оставалась какая-то жидкость, большим пальцем он рисовал ей символ и переходил к следующему. Я был последним, закончив, он отошел и сказал: «Они готовы». Человек в черном балахоне вошел в круг и поставил в его центре серебряный поднос, накрытый лоскутом черного шелка. Он встал рядом и посмотрел в сторону Вилигута, тот дал ему знак рукой, он нагнулся и снял с подноса лоскут. На нем лежали пять кортиков, клинками указывая на своих новых хозяев.
- Ты видела у меня такой кортик?
- Я не понимаю о чем ты…
- Ночью мне приснился мой учитель, и я вспомнил все это, все, в мельчайших подробностях… слушай…
Тогда мы очень обрадовались такому подарку, мы не понимали смысла того ритуала и не понимали, что нас посвятили в орден, что нас инициировали. Мы перестали быть обычными людьми. Хотя тогда мы были двенадцатилетними мальчишками и просто побежали в лес. Бесились, боролись там, в чудесной березовой роще. Не понимая символов, которыми были насыщены последние два дня нашей жизни, мы рьяно вырезали их на коре молоденьких берез. Я более чем уверен, что они до сих пор там, на этих березах. Там написано мое имя и вырезаны древние руны. Но березы уже подросли, сейчас надпись на высоте, наверное, метров семи, если не больше… Я очень давно не был там, очень…
Мы вернулись в город, попрощались с родителями и уехали. Уехали жить в замок Вевельсбург. Всех нас там встречали Аксманн и Вилигут. Они очень радовался тому, что все получалось, что два класса были отобраны, и уже скоро должен будет начаться учебный год…
- Карл, о чем ты говоришь, я не понимаю…. Какой замок? Какой орден, кто такие эти Аксманн и Вилигут, о чем ты? Это тебе приснилось?
- Ева, подожди, слушай…
Нас учили. Мы изучали историю, эзотерику, математику и еще много всего. Учили драться и убивать. Учили правильно есть. Нас учили всему. Мы невероятно много читали, не знаю, как дети могли так много читать, но мы читали. Занимались физкультурой в спортзале, на улице. Два раза в месяц мы пешком отправлялись в леса и там жили в палатках по два-три, а иногда и четыре дня. Много, много всего было, сейчас я даже рассказать всего не успею. Там мы обучались восемь лет. Это время пролетело так быстро…. Кортики сменились кинжалами, а форма стала черной. Из шестидесяти человек осталось тридцать четыре, нам дали серебряные кольца, которые давали лишь за очень серьезные заслуги. Как раз в этом году наша организация отделилась от партии и стала абсолютно самостоятельна. Вилигут был уже стар, я все реже встречал его. Потом произошел какой-то скандал на довольно высоком уровне, и он ушел из ордена. Он сильно заболел и умер через год после окончания войны, где-то в Зальцбурге. Я был на его могиле.
- Какой войны, Карл, что с тобой? Что это?
- Ева, тише, слушай…
Сам я не воевал, мне не пришлось, я был специалистом в другой области. Хотя часто присутствовал на казнях. И опыты, наблюдал очень много опытов. Анэнербе тогда занималась разными вещами. Опыты для люфтваффе, для вермахта, конечно больше всего опытов мы проводили для себя. А потом все начало рушиться. В верхушке было полно идиотов, которые наделали глупостей. Пришел момент, когда мы должны были бежать. Нас учили многому, это не составило труда. Повсюду есть такие люди как мы. Меняются лишь названия и символы, а такие люди остаются. Они помогали мне. Сюда я смог вернуться лишь около двадцати лет назад…
- Что такое Аненэрбе? Причем здесь вермахт? Карл, тебе плохо? Двадцать лет назад тебе было всего двенадцать, ты же говорил, что ты родился в Германии…
- Ева, не перебивай меня, слушай…
Да, я родился в Германии! Но то, чем мы занимались другое, я уже говорил, что символы не имеют значения, как не имеет значения то, где я родился и какая во мне течет кровь. Тогда я подозревал, что это так, но окончательно понял только после войны, когда приходилось несколько лет прятаться. Я не знаю, родился ли я таким или таким меня сделал Вилигут, а может, я сам себя таким сделал. Я пока точно не знаю. Эти ритуалы, за это время их было столько, что я не смогу вспомнить и половины. Эти книги, знания… Все это было не просто так… Сейчас я не знаю что делать, я вернулся туда, где все началось, обустроил свою жизнь, наладил знакомства и сейчас нужно разобраться с тем, что же дальше… Я должен понять зачем все это…
- Что это? Чего ты не можешь понять?
Карл откинул одеяло и встал с широкой двуспальной кровати, Ева осталась лежать под одеялом, на правом боку, подперев голову правой рукой. Карл встал и подошел к окну, она внимательно смотрела на него. Он стоял перед окном и смотрел на суетящийся, на улицах города народ, ездящие машины. Так же стоя, не поворачиваясь, он заговорил.
- Знаешь, я понял, тогда в классе, учитель взял меня за плечи, он много мне тогда наговорил, а сегодня он приснился мне и я все это вспомнил. Он такой же, он один из нас. Как же я раньше этого не понял. Хотя всему свое время. Нужно найти его.
- Что за учитель? Зачем он тебе?
- Ева, ты не понимаешь, он однажды нашел меня, благодаря нему я ночью был с тобой, а сейчас стою перед этим окном и смотрю на букашек, что копошатся внизу. Ха! Я знаю, где он! Он в Вене, в Венском университете. Я уверен! Нужно срочно ехать туда. Мне не зря сегодня приснился этот сон…
- Карл, стой! Я ни чего не понимаю! Что происходит?
- Ева, ты не поймешь…, -Карл повернулся к ней лицом, - мы знакомы три года, ты думаешь, что я молодой режиссер, который занимается съемкой разного рода авангардных картин, для узких кругов и особо изощренных критиков. Так оно и есть, ты правильно думаешь. Ты думаешь, что я - настоящий немец, родился и вырос в германии, так все и было. Ты думаешь, что…. Мне тридцать два года… Нет… Двенадцать лет мне было не двадцать лет назад… двенадцать лет мне было в двадцать шестом году… я ходил в баварскую гимназию для юношей в Мюнхене … потом Вилигут отобрал меня в специальный класс организации Гитлерюгенд, потом Аксманн настоял на том, чтобы меня посветили в черный орден СС, потом началась война…
- Карл, ты сошел с ума…
- Нет. Ева, я должен ехать…