44. Книжный и биографический отпад

 /Или нынешний кагэбизм вкупе с русским патриотизмом/.

По ростовской привычке на Международный съезд писателей захватил с собой двадцать книг «Добровольной шизофрении». Это пятисотстраничный том моих избранных произведений в твердой обложке, изданный за свой счет. Смысл их заключается в том, что надо быть добровольными шизофрениками, чтобы при немерянных природных богатствах ходить по стране с голыми задницами и с протянутой к остальному миру рукой. Как на съездах ростовских литераторов, я собирался распродать книги по щадящей для своих цене, по пятьдесят рублей за том вместо магазинного стольника. Половину тиража я уже продал, со второй застопорился по причине того, что книга попала под негласный запрет со стороны всю жизнь меня блюдущего родного не КГБ, а теперь ФСБ. Оказывается, что кроме произведений своих, я опубликовал «Записки советского шизофреника», то есть, страниц на тридцать письма брата из особых лагерей и крытых тюрем с описанием тамошних обычаев, а фамилий извергов-начальников этих казематов ни одной не изменил. Но не только это стало причиной запрета, в книге есть и другие щекотливые темы. Потому-то, стоит мне со своими трудами пристроиться к литераторам или художникам на нашей центральной Большой Садовой улице, тоже предлагающим свои произведения горожанам с туристами, меня тут-же просят по хорошему уйти. Одного.
Возникает вопрос, что-же изменилось с началом перестройки и приходом новой демократической власти? Но, дальше.
Я родился в лагере от родителей, занимавшихся «контрреволюционной деятельностью», поэтому фамилия «как у всех» - Иванов. С фамилией мне бывает трудновато даже в издательствах, там сразу заявляют, что ивановых у них как собак нерезанных. Иногда хочется спросить, мол, гражданы и гражданочки издатели, а вы достойны, допустим, моей фамилии Милютин, да еще с приставкой граф? А, для вас она выгоднее, потому что работает на распродажу товара? Простите, но я родился с общерусской фамилией Иванов, я с нею уже сросся. К тому же, наш президент имеет привычку ивановых приближать до своего тела. А вдруг и мне повезет! Но дело не в этом.
Да брат ко всему расклеивал анти листовки на БАМе, да я переписывал письма Аллилуевой, читал Солженицына в подлиннике и даже требовал его возврата на родину. А за статью в газету «Труд» об угробленных на заведомо негодные вагранки четырех с половиной миллионов рублей, на которые можно было отгрохать десятки садиков с жилыми домами – доллар тогда был равен 68 копейкам - был снять с очереди на квартиру и поставлен на учет – непьющий и некурящий – сначала к наркологу, а потом к психиатру. Какие принятия в компартии, когда рыльце в пушку! Сняли с учета только в 1988 году, после моей статьи о репрессиях «Страх» в областной газете «Молот». Короче, семья врагов народа, активная, непримиримая. Теперь и родители реабилитированы, и я имею то же удостоверение «бессрочное», но которое следует периодически продлять. Вот на последнем недоразумении я остановлюсь поподробнее.
В перерывах нам вручали красивые, с золотым тиснением, кожаные и пухлые членские билеты. Номер моего был 26. Но с билетом, как и с моим удостоверением о реабилитации, на мой взгляд, получился конфуз. Несмотря на то, что там не было явного слова «бессрочный», он был действителен только до 2008 года. То есть, по моим соображениям, после прошествия трех лет мне и всем остальным членам предлагается снова подтверждать высокое звание писатель. Разве это звание присваивается не на всю оставшуюся жизнь? Для проформы, по приезде домой заглянул в удостоверение Союза журналистов СССР и России. Ни в советском, ни в нынешнем международном билетах отметок о их действии не существовало. В свое время – я об этом писал – я отказался от членства в Союзе писателей России и в Союзе российских писателей по одной причине– в 1992 году меня не приняли не за профнепригодность, а за то, что ради собственного обеспечения занялся ваучерами. Кстати, на деньги, заработанные в те годы, в 2001 году я издал книгу «Добровольная шизофрения», сумев выложить за издание тысячи экземпляров кругленькую по тем временам сумму. После мне не раз предлагали написать заявление о приеме. Я решил, если вопрос ставился как торговый, то в таких союзах мне делать нечего. Разве можно выдвигать на первое место то, чем талант добывает себе на пропитание. Знаменитые О,Генри и Джек Лондон кем только не пахали. Главными должны быть не способы выживания, не национальность, и даже не законопослушность творческой личности, если на то пошло, а его умение завлечь массы в добром направлении, ответить людям на множество стоящих перед ними вечных вопросов. Не ведаю, прав я или не прав по поводу ограничения действия членского билета МСП, но ограничения эти больше подошли бы для трамвайно-троллейбусных проездных, и выглядят они не лучше моего удостоверения о реабилитации и других ограничений из времен строительства развитого социализма.
Наступил перерыв, ко мне подошла рыжая красивая девушка, по южному говору я понял, что землячка. Она со смехом подтвердила, назвалась Еленой, ныне рязанской журналисткой. И тут-же пригласила на интервью на ходу, записывая меня на кассету. Я в пух и прах разбомбил беспомощные наши Союзы в Ростове-на-Дону, о которых писал критические статьи в газете «Ростов официальный». Их заметила было наш министр культуры Светлана Васильева, но толку – нуль, сказал, что как раньше дел от чиновников было мало, так продолжается и сейчас. После интервью бросился реализовывать свои книги со щедрыми автографами по пятьдесят рублей за том. Оказалось, что волновался зря, конкурентов не было. К концу первого дня съезда выяснилось, что я продал лишь тринадцать книг – на съезд прибыло около полусотни делегатов. Результат был хороший, если учесть, что литераторы, как и их читатели, давно перестали интересоваться работами коллег. Странно, но пока ехал из Ростова в Питер, несколько книг выкупили соседи по купе, порадовав тем, что знают и уважают два моих нашумевших труда - взявший по всероссийскому рейтингу одно из первых мест «Приемный пункт стеклотары» и вышедший под общим названием «Ростов-папа», включенный в шестисотпятидесяти страничный том роман «Соборная площадь».
Почему я так подробно рассказываю о спекуляции своими произведениями среди коллег? Потому что наступило такое время, когда за себя надо бороться. Не прошлые счастливые моменты, когда за книгами, как в войну за хлебом, выстраивались очереди. Они прошли, наверное, безвозвратно. И все-таки, во первых, мне не стыдно за свой труд, во вторых, я стараюсь разбудить неравнодушие к нашей общей Родине, о которой пишу так жестоко, почти с нескрываемым презрением, за которым я со своей душой. Сколько можно притворяться быдлом и обходиться подножным кормом, попирая копытами залежи нефти, газа, золота, алмазов, пушнины, драгоценных строевых лесов, изводимых нами на щепки, когда за Амуром китайцы всего за несколько лет нашей с вами перестройки отгрохали детройты с солтлейкситями из небоскребов. Из нашего с вами добра, ни в грош нами не ставимого. А финская бумага, а французский бензин, а бриллианты из русских алмазов? Хочется воскликнуть: да будьде вы трижды...
Может быть, кто-то и посмеялся, что я торговал своим трудом. Такой мы народ, необходимо хорошо попотеть, чтобы заставить нас, равнодушных, поделиться умными мыслями хотя бы с самими собой. И этому нужно учиться, иначе кому мы сейчас нужны. «Свои», так называемые патриоты, занимающие ответственные кресла, пальцем о палец не стукают, в первую очередь заботясь о собственных, похожих на дирижабли, животах, и о потомстве. Я свидетель и могу назвать не одно имя хама с большим положением на плечах. Генеральный одного военного объединения прямо высказался: А на хрен мне твои книжки, когда я технарь? Забил ими кладовку под завязку, хэ-т, писатель.
Самое страшное, что он в чем-то прав, у многих кладовки действительно забиты невостребованными переставшим уважать труд писателя обществом нашими произведениями. Но дело в том, что это создание природы даже не задумалось, что, в общем-то, у нас с ним одна цель – с его стороны обеспечение людей техническими новшествами –правда, он пашет на военной ниве - с нашей стороны возвышение народа в духовном смысле. Технарь же, вместо того, чтобы поднять зарплаты рабочим на своем производстве, обгородил территорию объединения современными корпусами супермаркетов с дорогущей иноземной техникой, в которых людей не отыщешь и днем с огнем. И толкает родному люду выпущенные на руководимом им предприятии кассеты для магнитофонов по завышенным ценам, которые не мычат, не телятся.
Вот он, нынешний русский патриот, во всей своей красе. Как при социализме разбазаривал немерянные наши с вами богатства налево и направо, а то и на месте втаптывая их в грязь при нашем с вами попустительстве, так и сейчас не ведает, что с ними делать, по неразумности мешая заодно поднимать голову промывающей вот таким мозги отечественной литературе.
 Вопрос: почему подобные патриоты до сих пор находятся у руля государства? Сколько времени мы будем их терпеть? И что изменилось в России с приходом нового демократического строя?