Эти-одесситка

6700

Эти-одеситка
(Про в.)

 

Мое воображаемое московское такси – вещь удобная, стильная, необычайно заманчивая и все думают, что неосуществленная. Наверное, потому, что всем она кажется неосуществимой. Всем, да не всем.

Иногда в особом умиротворенном состоянии духа и приподнятом – тела, я усаживаюсь где-нибудь на глухой скамейке в парке или на свободной лавочке в метрополитене, и начинаю перебирать воображаемые рычажки руками, а ногами нажимать на разнообразные удобнейшие педалиссимо. И через некоторое время ко мне неизменно подсаживается кто-нибудь из незнакомцев и просит «наконец» выслушать его. Вы не удивитесь, конечно, что я выслушиваю. Стараясь не прекращать свою воображаемую «работу по извозу».

 

***

Эта подошла ко мне, твердо держа направление. Еще издали я заметил, что она ни капли не колебалась. Решительная, выбрала меня в качестве цели и шла не сворачивая. Сразу стало понятно, что она цену себе знает. Дорогая, что называется, женщина. Одета по наступившему летнему сезону во все очень светлое, женственное, естественное и не с рынка. Она вежливо попросила разрешения присесть рядом, поглядывая на меня с аккуратной извиняющейся улыбкой.

Глаза ее были, как у всех у них в таких случаях, темны и искристы. И я мог бы сказать это даже не глядя. Такие странные, особые искорки в них я почему-то чувствую кистями рук и предплечьями. Можно уже не выглядывать их в темени глаз собеседника.

От нее веяло тем приятным для общения нервическим спокойствием, которое свойственно исключительно людям тактичным. Однако, рассказывать она начала сразу, как только присела рядом. До своего первого слова она успела только схватить меня за одноразовый манжет на руке. Я тогда упорно носил их, несмотря на полное недоумение окружающих. Нет, позвольте признаться: вопреки ему.

И вот, что из нее вышло в окружающий нас воздух.

- Представьте, иду я по своим делам. Мне в мебельный надо было заглянуть и в агентство, чтобы билеты в Одесу взять. - Ее речь была напористой и скорой, но при этом распевной.

- Иду, не тороплюсь. Не люблю торопиться, да и сын чаще всего на машине возит. Слышу сзади звонок велосипедный. По звуку – из еще тех, старых звонков, что были до развала советских стран-народов. Я обернулась – едут два пацанчика. Тот, что сзади, едет как обычно. А тот, что впереди, скачет на своем велосипеде как на лошадке. Плавно, но так ритмично всем телом на седле вверх-вниз, вверх-вниз. И вихры на его голове так и летают в разные стороны. Оба держатся в седлах уверенно, я еще подумала: чего ты звонить – объезжай без особого шума. Но посторонилась. Они проехали мимо меня, да и почесали дальше. Только недалеко. Проехали немного и айда назад. Скакунчик после разворота позади дружка оказался. А как со мной поравнялись – он опять первый. Чудеса какие-то, думаю. Поглядела на колеса его велосипеда, а они у него овальные, от того он и прыгал. Еще чуднее, думаю себе, и иду дальше.

- Мальчишки промчались мимо, я уже хотела свернуть в проулок, и тут вровень со мной на дороге, на проезжей части, все это и случилось. Бам-трам-тарарам и бисером копейки. Я знаю, как машины бьются, и еще не повернув головы поняла – тут не без изрядного ущерба, но без жертв. Только в голове от столкновения гул сразу такой пошел – на себя ведь прикинула. Я недавно в машине перевернулась. На масляную лужу ночью в дождь попала, меня и снесло в кювет. Так что даже смотреть не хотела в этот раз на аварию, и что там сотворилось. Но все же поглядела. Так и есть – у одной передок, у другой задок, переднее и заднее стекла - в мелкие стекляшечки. Лежит весь этот крупные бисер на машинах и на асфальте. А рядом с аварией среди тормознувшего транспорта пацаны те на велосипедах своих вышивают.

- Задерживаться я не стала и пошла дальше, обалделая от осыпи стекла на асфальте и от блеска солнца в его бесплатных свежих алмазиках. Пацаны покружили у пораненых коробочек на колесах, поглядели на затираемую возникшей пробкой бражку скандального разбирательства, но быстро потеряли к аварии интерес, и почесали в мою сторону. Поравнявшись со мной, они спешились и вихрастый детским нарочитым басом обратился ко мне:

- Тёть, дай закурить, - Он открыто улыбался, в его глазах плясали шаловливые чертики.

- Курить – беду находить, - как-то машинально у меня такой ответ получился, я даже не задумалась. А про себя прикинула, что возраста пацанчики были примерно годов девяти.

- Тимк, ты погляди на нее, - удивленно и одобрительно сказал он товарищу. Тот коротко хохотнул, соглашаясь.

- А хочешь, дам покататься? – Такое неожиданное предложение я получила после наглой просьбы. Будто пойманную рыбу вихрастый не хотел отпустить меня из сети разговора. Что-то едва уловимое глазом все время плясало в его угловатом существе.

- Покататься? - Растерянно переспросила я, сразу решив, как это было бы здорово. Я так давно не садилась на велосипед, лет двадцать, поди. В эту секунду мне очень захотелось прокатиться. Вдруг перед глазами у меня вспухли брызги стекляшек, вспучившиеся из расширенных автомобильных глаз. Гулкое «бум» опять погрузило мою голову в неприятную вату. И на асфальте рядом с колесом легковушки мелькнули овальные велосипедные колеса.

- Да ну еще! – Вихрастый одним возгласом стер мое видение, звон в моих ушах разом пропал. В мгновение ока я успокоилась, и едва уловимый, но такой многоречивый запах раздольного луга из детства щекотнул мне ноздри.

- А она врубастая, - Вихрастый продолжал свой полудиалог с молчаливым Тимкой.

Холеными белыми ноготками дамочка вытащила из ридикюли пачку дешевеньких сигарет, чуть ли не Примы, и попробовала закурить. Но раздумала и продолжила рассказ.

- Этот вихрастый еще раз предложил мне покататься. Он сказал: «Хоть немного». Я поняла, что сяду в седло и без всяких проблем помчусь сразу как ветер. Но последние его слова звучали как откровенное соблазнение. И я не смогла. Я не стала. Я сказала что-то насчет его овальных колес, что, мол, на таких велосипедах дамы не ездят. Он рассмеялся, вибрация его тела улетучилась, и он спокойно ответил:

- Да ты чё, тёть, это же самое оно! Знаешь, как в горку помогает подниматься. Тимка, вон, все время отстаёт, - он красноречиво кивнул своими вихрами в сторону товарища.

В этот момент ее повествования я на секунду отвлекся от переключения воображаемых рычажков и педалей, которыми часто забавляюсь, слушая таких собеседников и повернул к ней голову. Женщина глядела на меня и сквозь меня. Я опомнился и отвернулся – дело вождения воображаемого транспорта нельзя бросать больше, чем на секунду.

А женщина уже совсем неторопливо добавила:

- Я так и не попробовала. И теперь, как вспомню, до слез жалею, - голос ее стал уже буднично вял. Она закончила свой случай и поблагодарила меня:

- Спасибо, что выслушали, - кончики ее пальцев благодарно коснулись моей одноразовой манжетки – тогда я очень любил их носить.

 

2004