Автобус

Вечер. Низкие серые тучи висят над головой и щедро посыпают все лежащее под ними снегом. Снежинки летят, несомые ветром, и мягко опускаются на землю. Под ногами лежит дорога, а вокруг, насколько хватает глаз, только снег. Снег в воздухе, снег на земле… Если попытаться, то можно легко представить себе, что когда-то здесь были дома, деревья, но снежинки, размеренно падая с неба, скрыли под собой все, оставив торчать над снежной целиной только верхушки столбов с натянутыми между ними проводами…

Подпрыгнув на очередном ухабе, автобус встряхивает находящихся в нем людей, в том числе и меня. Оторвавшись от созерцания простирающейся вокруг, скрытой снегом тундры, пробегаю взглядом по лицам своих попутчиков. Обычно я стараюсь садиться на переднее сидение, лицом к салону – так видно лица людей, с которыми едешь. Большинство пассажиров старается садится по ходу движения, следуя принципу: “Я никого не вижу, но и меня никто не станет разглядывать”, - видя перед собой только спины сидящих впереди.

А мне интересно рассматривать людей. Одни погружаются в тупое оцепенение, ожидая окончания поездки – при виде них мне почему-то всегда представляются туши, подвешенные на крюках в рефрижераторе, который везет мясо из пункта А в пункт Б. Они мне не интересны.

Но другие думают о чем-то, и их мысли отражаются в выражении глаз, лица, чуть заметном шевелении губ или непроизвольных движениях головы.

Вот, например, мужчина - уже за сорок… с женой и сумками… возвращаются домой с покупками. Слегка скосив глаза, очень пристально разглядывает стоящих к нему спиной девушек. Потом бросает быстрый взгляд на свою супругу, и тихонько, очень грустно, вздыхает.

Или сидящая через проход, немного позади него, женщина. По лицу трудно точно определить возраст, но больше тридцати - тридцати пяти… интересная… поправляет правой рукой выбившиеся из-под шапки волосы, и на безымянном пальце сверкает тоненькая золотая полоска – обручальное кольцо. Похоже, едет с работы... По глазам и лицу видно, как мысли о работе уступают место размышлениям о том, что приготовить сегодня на ужин. Я чувствую, как она мысленно раскрывает холодильник и проводит ревизию находящимся там продуктам.

А вот шахтеры. Едут со смены. Эти двое, скорее всего, приедут домой, “накатят” грамм по пятьдесят-сто, поужинают. Вечер перед телевизором с газетой… Может быть, проверят уроки у детей... Этот, молодой, лет двадцати пяти, думает, податься ли сегодня к приятелям и напиться. Или зайти к подруге - со всеми вытекающими отсюда последствиями. Может быть, потянет и то, и другое – хлопец крепкий.

Тихо взвизгнув тормозами, автобус остановился и раскрыл двери в темноту, впуская внутрь, вместе с ветром и роем снежинок, женщину с девочкой и молодого парня. Двери закрылись и, норовисто дернувшись, автобус поехал дальше.

Так… новенькие… Парень сидит ближе, начнем с него. У-у-у... Как все запущено. Это даже не “мясо”. Похоже, чего-то обкурился...

А вот и наши дамы – определенно мама с дочкой. Явное фамильное сходство. Маме “не сильно” за тридцать, а девочке... лет одиннадцать. Скромная такая... с большими серыми глазами, наполовину скрытыми густой тенью длинных ресниц... Не броская... Но почему-то притягивает к себе взгляд. Красива той “возможной” красотой, которая так часто бывает у девочек ее возраста. Черты лица уже вырисовываются, но все еще трудно сказать, какой она будет лет через пять – Красавицей, от одного взгляда на которую у мужчин будут замирать сердца, или же симпатичной, привлекательной, интересной, но обыкновенной… Так, разглядывая кокон, в который скрылась гусеница, можно только гадать, что появится из него – скромная капустница или же великолепный махаон…

- Поворот Северного, - провозглашает вспомнившая о своих обязанностях кондуктор. Мне пора выходить. Сейчас я выйду из автобуса в снежную круговерть, пройду чуть более двухстах шагов по улице сквозь начавшуюся метель... поднимусь по ступенькам, которых, как я давно подсчитал, сорок девять штук, и… Что буду делать я?!.