летний день

Морская вода, поначалу охотно принявшая мое тело, выбросила его обратно, вместе с пузырями и характерным звуком испорчененной фонограммы, неожиданно лопнувшей на предельном фортиссимо и обернувшейся звенящей тишиной, которая прерывалась  лишь криком чаек и радостным  визгом резвящихся у берега детей.

Витание в облаках и некий сумбур мыслей, после пятничных гуляний, был несовместим с этой пронзительной гармонией летнего утра. Еще раз нырнув в глубину и, понаблюдав оттуда за таинственным колыханием двух стихий, перетекающих друг в друга, я поплыл к берегу, коротко взмахивая руками и отдуваясь, словно тюлень во время брачного гона.

Доплыв до ржавой металлической конструкции, бывшей
когда-то детским аттракционом, я в последний раз изобразил из себя физкультурника - подтянулся шесть раз и даже попытался сделать подъем-переворотом, но гимнаст во мне видимо окончательно умер, во всяком случае на ближайшую перспективу времени.

Еще немного повисев на железном монстре и подрыгав ногами,
я спрыгнул в воду и побрел к берегу- усталый, но довольный.
Вода приятно пощипывала ноги и жгла холодными иголками. Балтика-господа!

Возле волнорезов резвилась стайка юных дев,  нескромно играющих в фаллические игры с, торчащими из воды, волнорезами.

Проходя мимо, я невольно втянул живот.

Я шел к берегу, ведя неспешный диалог со своим телом, разные
части которого докладывали мне о том, что им пока- слава богу- хорошо!

А потом, я сидел возле моря и пил пиво, которое горчило в самый раз и было в меру холодным, что бывает, согласитесь, не всегда. Никто не приставал ко мне и ни одной знакомой физиономии не маячило на горизонте- редкая удача!

А потом произошло нечто, объяснения чему я не могу найти до сих пор.В какой-то момент, как будто раздался звук невидимой хлопушки и загадочный режиссер негромко крикнул- Мотор!

Зазвучала композиция Энио Марриконе из фильма "Профессионал"...
И обычная жизнь, вдруг, сделалась фильмой. Краски стали ярче, а движения людей пластичнее,  подчиняясь особому ритму, присущему фильмам Новой волны. Особый подчерк итальянского неореализма проник в окружающий пейзаж, сделав его площадкой для невидимого режиссера, выстроившего мизансцену на фоне знакомых мне декораций, а музыка Марриконе создавала некий музыкальный ряд, задавая ритм всему происходящему вокруг действу:

Женщина, с подоткнутой на поясе юбкой, так, что были видны ее голые крутые бедра,
с ребенком на руках, приплясывала, кружась на месте, а наезжающая на нее камера  оператора- любителя  верхом на велосипеде,  казалась удачной режиссерской находкой...

Как и  неожиданно появившийся хромой инвалид: переваливаясь с ноги на ногу, он вошёл в кадр - аккурат на партии волынок- и, важно проковыляв по невидимой диагонали, сгинул, исчерпав свою музыкальную тему.

Женщина, призывно помахала мне рукой и я узнал в ней прачку из местного санатория- я иногда отдавал ей белье в стирку.
Она звала меня потанцевать, но мне гораздо больше нравилась роль наблюдателя.

Вместо меня возле нее нарисовался нетрезвый мужчина с охапкой пивных банок -наперевес.
На мгновение они соприкоснулись телами и женщина, повинуясь мощному обертону  невидимого контрабаса, повела бедром, прижимая к груди, визжащего от восторга ребенка.

Банки вылетели из рук субтильного мужчины и, упав на асфальт, закружились, выплевывая струи сверкающей на солнце роскошной пены. Банки вертелись и вертелись и так же бесконечно рыдала скрипка...

И вот, замерев на высокой ноте, оборвался звук,  завершилась композиция...

Нетрезвый мужчина, вышел из кадра и побрел назад,  к пивному ларьку.
И женщина с ребенком, вспомнив о своих обязанностях, побежала куда-то с привычно озабоченным лицом...

Музыка закончилась и кончилось волшебство. И никто не крикнул: Стоп, снято! Все остановилось само по себе, вернувшись на «круги своя»

Я оглянулся вокруг: неужели только я увидел это?
За соседним столиком сидела девушка и в глазах ее мне померещился след набежавших слёз.
-Неужели заметила?

- Можно присесть?- она едва заметно кивнула мне головой в знак согласия.
- Вы видели?
- Конечно! Это невозможно было не заметить - она взглянула на меня с любопытством.

Мы помолчали немного. В этой  молчаливой паузе  было гораздо больше смысла,  чем в иной трескотне.

- Этот с пивом был не очень убедителен! - сказала, наконец, она.
- Пожалуй… Может быть снимем еще один дубль? - спросил я, улыбаясь.
 Она рассмеялась - Вы забавный!  А может быть напишите свой сценарий?
- Охотно. Да он уже и готов  практически!
- Так, что, приступим к съемкам? - она взглянула мне в глаза, и в них уже не было насмешки.
- Считайте, что уже начали!

И вновь зазвучала музыка Энио Марриконе – только для нас двоих.