Звонок в соседнюю реальность

- Неее… сегодня не пью! Сегодня точно не пью! – проорал в телефонную трубку Вадик и в испуге попытался кинуть ее на телефон. Пытался он раза четыре, после чего с ужасом швырнул сам телефон в угол комнаты. Телефон увяз в паутине и грязном белье. Из трубки все еще раздавались увещевания таки прийти и написать великий роман. Вадик прижал ладони к ушам, заорал: «Аааааааааааааааааааааааа!» и спрятался за шкаф. Определенно, карьера писателя его не прельщала. Спустя пять минут он нашел выход из ситуации – суицид. По пути к его свершению Вадик, целеустремленно плетущийся на балкон, издав еще один душераздирающий крик, потерял волю и ориентацию в пространстве, ибо налетел на взявшийся невесть откуда стол.
- Какого черта?! Кто передвинул за ночь стол?! – заорал он, хватаясь за коленку. Коленка определенно была чужая.
- Я… - было ему ответом, и какая-то вульгарно одетая женщина поднялась с табуретки. – А будешь так орать, я тебе… зубы выбью, – и женщина мило улыбнулась.
Вадик трясущимися руками ухватился за занавеску и уже шепотом закончил:
- И не хочу я быть писателем, - после чего показал женщине язык и сполз медленно на пол.
- Вот так…таланты погибают, - игриво закончила женщина и отхлебнула кофе из чашечки с инициалами Е.К.
Вадик не был знаком с обычаями этой планеты, и вообще мало понимал, что он делает в этом мире последние двадцать лет… Порой ему казалось, что он страдает шизофренией, но это бывало редко. Чаще ему казалось, что страдает он алкоголизмом. И воспринимал он себя как множество других людей. Ему думалось, что он такое большое межгалактическое общежитие. Как лось из какого-то советского мультика. И считал он также, что личность его очень сложная и малопонятная, зато многогранная. Поэтому у него было мало друзей, но много книг. Правда, они где-то тоже потерялись, как и он сам. В кучах белья и бумаг. Вот теперь он искал самого себя и книги на дне бутылок. Но ни книг, ни себя, ни даже джинов он не встречал. Зато встретил как-то одного человека по имени Утя. Вот так оно и произошло… что произошло? Видимо… что-то. Вадик никогда не задумывался над тем, что происходит вокруг. Вся жизнь ему казалась шекспировским театром и иногда двором дома номер 76 по улице Черняховского. Да… об Уте. Он был странным. Не менее странным, чем сам Вадик. И ходил он всегда с зонтиком. На вопрос, зачем ему зонтик, он отвечал так: «А зачем солнце светит? Вот я никогда этого не понимал… по этому ношу зонтик». А еще Утя мечтал, что когда-нибудь напишет великий роман и заработает много денег и отдаст их бедным и убогим. Он всегда был таким мечтателем. Хотя… Вадик, хоть он и был отрешен от реальности где-то процентов на восемьдесят, все равно подмечал, что дай Уте денег, как он тут же их проматывал, и на вопрос, почему же он не даст эти деньги бедным, отвечал: «А ты вот когда-нибудь спрашивал бедных, зачем им деньги? Вот-вот… а если им их дать, так они станут уже не бедными. А это нарушит мои принципы… мне тогда некому будет помогать. Поэтому я всегда ношу деньги с собой». Вадику нравился Утя глубиной своей мысли и принципиальностью. Но, увы, были в нем и отрицательные стороны. К примеру, он попросил Вадика прописать его (Утину) жену на квартире Вадика, да еще и периодически просил деньги взаймы, как он сам выражался, «на помощь калекам и сиротам». Калек и сирот меньше не становилось, а лицо Ути становилось все бледнее и бледнее, при этом от него всегда несло перегаром. Вот так и жил Вадик с какой-то бабой с инициалами Е.К. и Утиными утопическими мечтами. Роман Ути так и не писался, зато Вадик подвергался почти ежедневным нападениям со стороны алкоголя. Вадик причислил алкоголь к разряду агрессоров и решил больше никогда не иметь с ним сношений. Вот так обстояло дело в то злосчастное утро. Вадик с гордостью отметил, что все-таки избежал искушения, кое пронизало телефонные провода. Вадик и телефон причислил к разряду агрессоров и решил с ним тоже не иметь никакого дела. Почему-то Вадик очень верил людям и ни в коем разе не хотел их обидеть, поэтому во всех своих бедах винил вещи. Вот так, например, в том, что болит голова, он винил низкий потолок, а не постоянные пьяные песни Е.К, а так же в том, что его уволили с работы, он винил не Утю, который через каждые пять минут к нему заглядывал отнюдь не с пустыми руками, а неправильное кармическое расположение офиса.
Вадик посмотрел в дождливое небо, поправил сумку через плечо и пошел гулять. Раньше он ходил на работу, а теперь решил ходить гулять. Правда, обычный человек наверняка бы не знал, как убить восемь часов, гуляя по улицам, но Вадик был не обычный человек. Он мог пройтись по улице и каким-то чудом заработать. Чудом не чудом, но чем-то он, однако, зарабатывал. Иногда он стоял на рынке с подержанными книгами, иногда с еще более подержанным тулупом, принадлежавшим еще дедушке Е.К. В общем, проблем с деньгами после увольнения не испытывал. И Утя об этом знал. Поэтому Вадику постоянно приходилось менять место дислокации, чтобы ненароком не встретить агрессора-алкоголь. В это утро Вадику не везло. Утя прыгнул на него с распростертыми объятьями и зацеловал его щетинистое лицо. Когда он принялся целовать руки Вадика, последний швырнулся в Утю пакетом с мелочью. После чего Утя, высунув язык, петляя, начал убегать и радостно махать Вадику рукой.
- Какой, однако, чуткий человек… мне не стоит его обижать. Интересно, он не обиделся, что я не завязал пакетик…? – Вадик задумчиво посмотрел на дождливое небо, высморкался и пошел гулять дальше.
Спустя десять минут прогулки его потянули за рукав. Вадик меланхолично оглянулся и с ужасом посмотрел на мутную жидкость прямо у его глаз.
- Вот! Прошу откушать со мной в этой, право сказать, богадельне! – и Утя кивнул на кафе «Долгий гудок».
- Э…
- У! – и Утя потащил Вадика в кафе, вводя его в транс непрекращающимся «у-у-у-у». Вадик слабовольно закатил глаза, и, вторя мантре, зашел в «Долгий гудок».

- Вот, Вадя, я вижу в тебе п…п…отенциал, – промямлил спустя два часа посиделок Утя, - Давай с тобой писать роман! – с этими словами Утя резко взял салфетку со стола и защелкал пальцами. Затем начал складывать из салфетки самолетик. Видимо, не удовлетворенный романом, он принялся складывать пароходик.
- С двумя трубами, – заметил Вадик, миловидно улыбаясь и тыча пальцем в творение великого гения.
Иногда он гордился другом. В любом случае, кроме Ути у него не было друзей. Вадик кушал салатик и смотрел в окошко. А Утя ему все подливал и подливал… водки… прямо в салатик. А Вадик кушал и кушал. К тому времени он уже решил, что друг заказал ему экзотический суп и ел его ложкой, ловя на себе испуганные взгляды официанток.
Через еще час Утя уже лежал лицом на столе…затем вдруг вскочил, начал орать и махать руками.
- Смотри, Вадик!!! ОН ПЛЫВЕТ!!! ОН ОПЯТЬ ПЛЫВЕТ!!! ГУДИ-И-И-ИТ! – при этом тыкал пальцем в размокший и покоящийся на дне тарелки с водкой салфеточный пароходик. – Ну-ка, Вадик, погудим вместе с ним! У-У-У-У!!! – при этом он прыгнул на стол и завыл на люстру, аки голодный волк.
Хоть и прыгал он на стол, но распластался на подхватившем его мужчине странного вида. Даже притом, что Вадик любил людей и не хотел их обижать, этого он причислил к разряду агрессоров не задумываясь. Мужик помог Уте улететь в страну воображаемых пароходов, а Вадику уплыть на пароходике до самого до выхода. Бармен скучающим взглядом проводил обоих.
Вадик подобрал бесчувственного Утю и поплелся с ним неровным шагом в сторону парка. Где заботливо и прикрыл Утю газеткой на лавочке. Посидел рядом, положив руки на коленки, разглядывая собственные ботинки. Затем он с удивлением обнаружил, что их уже трое. Какой-то старичок с видом бывалого гроссмейстера разглядывал Утины часы. Единственное из всего его имиджа, что стоило больше ста рублей. Вадик скромно прикрыл газеткой и часы. Старичок опечаленно вздохнул, и, причмокивая, закурил цигарку.
- Небо-то какое, молодой человек… А меня Василием зовут, – произнес старичок таким тоном, что Вадик сразу уловил прямую связь между его именем и небом.
- Вадик… - кивнул он нерешительно головой, - просто Вадик. Можно без неба.
- Ну что вы, хоть не наркоман….- многозначительно заметил старичок, протягивая Вадику пачку дорогих сигарет.
- Спасибо, я вообще-то никогда… и театр не люблю. А вообще проживаю с Е.К. и… не курю.
- Я сразу понял, что вы поэт, – старичок жизнерадостно улыбнулся и выдернул из намертво сцепленных ручонок Ути зонтик, затем раскрыл его.
- Так намного удобнее. Никогда не думал, что он нужен именно для этого,- Вадик опять попытался посмотреть на дождливое небо, но увидел только… зонтик.
- Нет, он не для этого. Им можно делать вот так, - и дед с размаху кинул его в проходившую мимо даму с коляской. Дама что-то завопила про пьяниц и безобразие, но потом куда-то пропала вместе с зонтом.
- Однако… - томно протянул Вадик.
Дед докурил и вдруг сказал:
- А что же, Е.К. не будет против, если я поживу вместе с вами?
Вадик оторопел на миг, потом посмотрел на Василия, взглянул на храпящего Утю, прикинул, что это уже перебор, но так как он не любил обижать людей, ответил:
- Да… небо, оно…такое…
После чего Василий поселился с ним и Е.К.
Почему-то старичок притащил с собой холодильник, электрический чайник, утюг и кадило… потом они сходили с Вадиком в магазин и купили компьютер. Вадик, как уже было сказано, мало заботился о реальности происходящих с ним событий, да и вообще мало задумывался над жизнью, поэтому он как-то не обратил внимания, что пенсионер ходит в дорогом кожаном плаще, курит «Собрание» и таскается по квартире с невесть откуда взявшимся персидским котом, коего называл Пуся. Пуся в свою очередь побрякивал позолоченным бубенцом на шелковом ошейнике в ответ на любовь деда. Е.К. каждую ночь перетаскивала дедов холодильник на лестничную площадку и прятала его вещи под окнами… так, по крайней мере, думал Вадик. Видимо, Е.К. была не в восторге от присутствия третьего, но Вадик был непреклонен. Утя выплясывал вокруг Василия и Вадика, когда они играли в «косынку», и кричал что-то про «увлечения великих людей», после чего заставлял их писать роман и ложился на диван с философским выражением лица. Вадик обычно набирал по пол часа каждое слово нового романа, и слова были такие: чашка… звонок… картина… звонок. В общем, получалось сносно. Дед в это время пил мартини и звонко смеялся … видимо, своим каким-то мыслям. Е.К. выгоняла Пусю за дверь, в ответ тот звенел бубенцом. Вадик подозревал, что коты – животные неразумные. И к общению непригодные.

- Неее… сегодня не пью! Сегодня точно не пью! – проорал в телефонную трубку Вадик и в испуге попытался кинуть ее на телефон. Но понял, что в руках у него сотовый. И он не имеет понятия, куда его кидать. В ужасе он отпрыгнул на два метра от места, где стоял, и упал на мягкий диван, обитый кожей.
- Кто переставил диван?! – заорал он…
Пуся звякнул бубенцом.
Вадик огляделся вокруг и заметил елку. Он подумал, что это неестественно. Потом заметил на ней какие-то шарики и мигалки, и решил, что это инопланетный корабль. После чего Вадик решил вступить с ним в контакт.
- Я не поэт… - сказал он, подойдя к елке поближе, - но я пишу роман. Вот уже … семьдесят четыре слова… и я не пил. Вы, наверное, меня не понимаете… - Вадик протянул трясущуюся руку к гирлянде, - но… заберите меня к себе. Я буду вам полезен. Правда…
- Вадик! Кончай разговаривать с елкой! Давай за стол! Через минуту президент говорить будет, – Утя не мог оторваться от плоского экрана телевизора нового поколения, купленного Василием за день до 31 декабря.
- Да, Вадик, с наступающим тебя! – Е.К. повисла на его шее, дыхнув на него перегаром.
- Иди, Вадик, – сказала тихо елка.
И Вадик пошел, грустно повесив голову. Ему в миг сунули бокал шампанского и нацепили ему на голову нелепый колпак.
Вадик никогда не обижал людей. Он их не то чтобы ценил, но, скорее всего, просто боялся. Всегда боишься чего-то неизвестного и непонятного. То ли дело елка… Вадик не верил в светлое будущее Земли, но всегда верил, что куда-нибудь улетит или его поглотит соседняя реальность. И сильно тосковал, потому что вот уже двадцать лет этого не происходило. Он свято верил, что та жизнь, которая вокруг него, является обычной реальностью обычного человека.
- Знаешь, Вадик… вот ты мне всегда казался особенным человеком. К тебе тянутся особенные люди, – сказал Пуся. – хотелось бы и мне так, как ты… сделать из сложного простое и наслаждаться своим умением творить особенный мир вокруг себя. Мы с тобой как будто в другой реальности. Мне иногда кажется, что другие меня не понимают так, как ты… - и персидский кот лег на колени стоячего Вадика. - Будь мне другом, – и звякнул бубенчиком.
Дзынь… дзынь… и на этот Новый год…опять шел дождь.