А Надька будет кроликом

12 лет

Надо найти палку, прутом я его в прошлый раз отхлестала. Да.. и камень тоже надо прихватить. Если палка вылетит из руки, камнем по башке дам. Вот так я хожу в свою первую «библиотеку». Этот дом стоит на Проспекте комсомола, близко возле железнодорожного вокзала. Это трёх желтый этажный дом. Мне надо в угловой подъезд. На первом этаже живут мои два одноклассника Сашка и Вовка, они близнецы. Они новенькие и я их различаю только тогда, когда они сидят за партой. У стены Саша, а у прохода сидит Вова.

Оба ну такие примерные и тихие, хоть молись на них. Если рассказать о том, что меня один из них схватил в подъезде, затащил в коридор и попытался изнасиловать, наверняка пострадает невинный. А мне к Надьке надо, другого выхода нет, у неё книги. Квартира близнецов угловая и со всех сторон видно, что я подхожу к дому. Этот тип меня старается подловить в подъезде, но я не дура: вооружена до зубов и хоть он меня на целую голову выше, я от него отбиваюсь.

Ух.., сегодня пронесло, или кто у них дома, или самого дома нет. Вот и Надькина дверь, на третьем этаже, кожаная, красивая. Надя – моя одноклассница, не подруга, одноклассница. У неё подруг нет, она не интересная, скучная. У неё какой – то свой Надин мир и Надины мечты: стать взрослой, быть врачом и выйти замуж за лётчика, а всё остальное – мелочи. Дружит Надька по выгоде, а так как Надя дочь политика папы и мамы начальницы в банке, то больше чем у Нади, и равных Наде у нас в классе и у них в ограде нет.

- А.., проходи, я тебя уже жду.
Кладу палку и камень в коридоре на свои кеды, прохожу за ней в зал. Надя садится за пианино, а я в кресло. Она начинает играть и играет очень долго, я хочу спать. Кресло, обстановка, музыка, это всё убаюкивает. Я должна не закрывать глаза, не болтать, а делать вид, что в восторге. Надя закрывает пиано, я её хвалю, и мы проходим на кухню.

Она открывает холодильник, достаёт побольше солёный огурец, разрезает вдоль на две половинки. Намазывает огурец слоем малинового варенья и наверх раскрашивает шоколадную конфетку. Я это всё съедаю медленно, а Надя следит, чтоб не слизывала верх, а огурчик тоже откусывала. Потом она идёт в свою комнату, а я стою возле, жду...
- Следующий.
Захожу. За столом сидит Надя в белом халате, а с шеи свисает слушалка.

- На что жалуетесь?
- На желудок.
- Раздевайтесь по пояс.
Она меня слушает, щупает мне живот, мерит температуру и даёт витаминку. Я одеваюсь, выпиваю, литр воды и ложусь на кровати. Надя записывает молча за столом историю моей болезни, только иногда задаёт мне вопросы, причём очень глупые. Меня начинает тошнить, соскакиваю и бегу к унитазу. Надя готовит мне литр воды с марганцовкой. После она проводит меня шатающую опять к кровати.

Лежу, она мерит мне снова температуру, делает мне мнимую операцию, раз так резанула, что кровь выступила. Опять бегу к унитазу и обнимаюсь с ним до тех пор, пока не становится легче. А когда Надя наиграется в больницу, я довольная должна её поблагодарить и выйти из её «кабинета». Она снимает халат, всё убирает, и мы идём в кабинет её отца. Я заработала, я могу выбирать и она, эта Надька, теперь она мне не может указывать, какую книгу мне взять? Я заработала, честно заработала... Она меня не торопит, садится на краешек письменного стола и молча за мной наблюдает.

Так.., «Собор парижской богоматери» я ей только сегодня в школе вернула,
Холмса прочитала всего, Куприна «Яма» тоже. Возьму «Человек, который смеётся», это толстый роман. Понравится, два раза прочитаю, надо толстые романы брать, чтоб пореже сюда являться. Заворачиваю книгу в газету, и идём в коридор. Зашнуриваю кеды, зажимаю под мышкой книгу, а в руки беру палку и камень. Теперь Надя должна тихо закрыть за мной дверь, а я на цыпочках выскочить из подъезда.

25 ЛЕТ.

- Здравствуйте, вас зовут Таня?
- Да.
- А меня Марья Михайловна.
Что ей от меня надо?
- Я Вас часто здесь у книг вижу, вы, видать, любите читать?
- Не всё. Вот, ловлю «Маргариту» Булгакова, должна появиться и Айтматов «Волчицу» вот- вот выпустить должен.
- А Вы любите Айтматова?
- Не знаю, не всё.
Что ей от меня надо?
- В талонном магазине лежит «Маргарита», там можно купить.
- Где я столько макулатуры наберу на талон?
Что ей надо от меня?!
- Знаете что, пойдёмте со мной? Я Вам что – то покажу.
- Что?
- Пойдёмте, увидите.

Вышли из гарнизонного магазина, прошли двести метров, и мы оказались у нашей ракетной части. Я прошла беспрепятственно, мой муж тут служит в ротной части командиром автороты, и я недалеко под радаром сижу на телефоне. А её то почему пропустили?
- Мой муж тут служит начальником клуба, майор Галкин, слышали такую фамилию?
- Да, лично не знаю, но голос по телефону его знаю.
- А я здесь работаю библиотекарем.
- Тут и библиотека есть?
- А как же.

Вот не знала, а на коммутаторе библиотеки нет, наверно там нет телефона. У библиотеки сидел солдатик, принёс книгу. Марья Михайловна открыла библиотеку, по – хозяйски прошла, отдёрнула шторы, стало совсем светло. Уютненько, как дома, цветочки, чистенько. Наверно солдаты, когда совсем не в моготу, приходят сюда и сидят, под видом книгу читают, а сами как – бы дома побыли. Она нашла карточку солдата, отметила, что книгу сдал.
- Выбирай.
- Нет, я в караул, ещё пропадёт, потом приду. До свидания.

Марья мне улыбнулась:
- Ну, пойдём.
Она подвела меня к двери другой комнаты, открыла её ключом. И...., я оказалась в кабинете Надькиного отца: там же окно, там же стол и от пола до потолка полированные полки с книгами.
- Это что?!
- Это библиотека для особенных.
- А кто такие особенные?
- Это высший офицерский состав и генералы.

Мне стало не приятно: желудок заурчал, и появилось ощущение, как – будто его только что промыли водой с марганцовкой.
- Зачем Вы меня сюда привели?
- Выбирай, одну можешь взять, как вернёшь, ещё можешь выбрать.
- Зачем Вы меня сюда привели?
У Надьки я эту привилегию зарабатывала в качестве кролика подопытного. А как заработала сейчас? Почему она мне так доверяет? Она меня жалеет.... Да, эти офицерские жёны знают всё, они знают всё и про всех.
- Вы меня жалеете?
- Да.., у меня первый муж тоже очень пил. Я знаю, что такое жить с алкоголиком. Я Вас очень понимаю, я сочувствую Вам.
- Но, раз я с ним живу, значить меня это устраивает.
- Вы ведь с ним не пьёте? Значить не устраивает. Я слышала, что он Вас бьет.
- Кого, меня? Пусть попробует стукнуть! Ваш муж тогда может готовить клуб к похоронам старшего лейтенанта Манькова.

Я выбрала две самые толстые книги «Семья Тибо», а потом я туда ходила и ходила, в ту комнату, как к себе домой и выбирала всё, что мне нравится. Читала много и жила не в реальности, а в тех романах толстущих, в тех исторических временах. Она, Марья, меня пожалела. Хотя мне саму себя не было жалко, я не чувствовала себя жертвой несчастной. Когда я за своего Сашку замуж пошла, я знала, на что шла: я шла по расчёту. Это я потом поняла, после развода, что ещё и по любви. Пусть алкаш, пусть гуляет, лишь бы только не заразил, а этого, к счастью, не случилось. Зато он – офицер, увезёт меня из Семипалатинска – с радиации, офицер всегда получит квартиру, а будет не в моготу, всегда под зад пнуть можно. Главное: город получше и квартира, а потом я себе жизнь сделаю, как сама себе нарисую в мечтах. Всё правильно, всё идёт по плану и почему Марья меня жалеет?

39 ЛЕТ.

Меня стали преследовать сны. Нет, надо начать ни с этого, сны, это потом. Я увлеклась читать философию, теософию, антропософию, чаще всего не понимаю, о чём читаю, и несколько раз перечитываю одну и ту же лекцию, статью, чтоб понять. А художественные книги отошли на второй план. Я уже замужем за другим человеком и живу в Германии. У меня два каталога рисских книг и стоит всего лишь подойти к телефону, набрать нужный номер, сообщить свой читательский номер, что стоит тут же на каталоге и заказать нужную книгу.

Через неделю она будет дома, её пришлют почтой. И вроде бы незачем искать или куда- то идти за нужной книгой, но в это именно время меня начали преследовать странные сны, на одну и ту же тему, но в разных вариациях: я хожу по каким – то библиотекам и спрашиваю философию. Как обычно, подхожу к библиотекарше, прошу книгу по философии, она показывает рукой в угол. Там стоят книги метр на метр и шириной по двадцать сантиметров.
- Все книги, как книги, а почему по философии такие большие?
- Чтоб не унесли с собой, не украли.
И просыпаюсь...

Однажды, я точно помню, что читала такую огромную книгу прям сидя на полу с древне арабским шрифтом и что удивительно, я всё понимала там написанное. Вот потом и отрицай теорию, что живём много раз. Сон: Я иду по Москве, я знаю точно, что это Москва, и я иду с целью – в библиотеку. Зима, падает мелкий снежок, начинает темнеть. Люди одеты странно, у женщин юбки до пола и возле проезжают не машины, а экипажи с лошадьми. За угол и библиотека.

Это красное кирпичное трёх этажное здание с колоннами, большая деревянная дверь в центре. Перед зданием площадь вся в снегу и в центре установлена большая ёлка. Захожу, я тут всё знаю до мелочей, я люблю здесь бывать. У меня здесь, на первом этаже есть любимое место, там в углу, у окна, оно сейчас свободно. Подхожу к библиотекарю, стоит моя бывшая учительница по математике Лилия Владимировна. Я ей верю, она моя любимая учительница и снится очень редко, но, как и в жизни, так и во сне, то, что скажет, всё сбывается, всё верно, всё так.

- Лилия Владимировна, мне бы философию, Шопенгауэр и можно, я её прочту дома?
- Подожди Таня, я тебе покажу что – то очень для тебя важное, ты много о себе узнаешь и ты узнаешь то, что ты уже долго ищешь. Пошли со мной.
Мы подошли к двери другой комнаты, она была двухстворчатая, большая, деревянная, почти до потолка. Лилия распахнула ее, и мы оказались в... нет, не кабинете Надькиного отца, эта комната была намного больше, выше, с огромным количеством книг, в расписных шкафах от потолка до пола. Книги были в шикарных переплётах с золотистым оформлением.

В середине стоял большой письменный стол, а за ним два высоких окна с тяжёлыми бархатными шторами. За окном лежал белый снег, видны разбросанные небольшие лиственные леса и недалеко стоит белая церковка. Всё это так ясно видно, потому, что сам дом стоит на пригорке. Несомненно, это природа Подмосковья. Мы подошли с Лилией к письменному столу, там лежали расположенные подряд четыре тоненькие тетрадки в картонном переплёте, обклеены коричневой бумагой.

В центре каждой приклеены белые этикетки и красивым ровным почерком написано стилем написания того времени: «Пётрь Вяземский». Заглянула во внутрь, там написаны стихи чернилами, которые со временем выцвели и превратились в розовый цвет, но написанное прочитать ещё можно.
- Это твои стихи, это твой почерк, это всё написано твоей рукой. Это твой
рабочий кабинет в Остафьево. Ты Таня, была Петром Вяземским, ты был другом Александра Пушкина.
 
Так сказала в этом сне Лилия Владимировна. Что удивительно: после этого сна, я уже не ходила в снах по библиотекам и не искала философию. Я проснулась, тут же быстренько записала, чтоб не забыть, на картонке: «Я в прошлой жизни была Пётр Вяземский». Весь день ходила под впечатлением: вспомнила Надьку, Марью, думала о Лилии. Весь день заглядывала в свою картонку, всё забывала своё прошлое имя. А вечером я позвонила на юг Германии моей знакомой, бывшей учительнице литературы.

Она по моей рекламе летом здесь вышла замуж в 75 лет, за мужчину моложе её на 6 лет. Сначала, тоже по моей рекламе вышли замуж здесь её две дочери, а потом мы общими усилиями устроили и жизнь их маме. Она мне сообщила, что: да, действительно в девятнадцатом веке жил князь – Пётр Андреевич Вяземский. Он был другом Пушкина, прожил за восемьдесят лет и умер в Германии в городе Баден - Баден, похоронен в Санкт–Петербурге возле его друга историка Николая Карамзина. Ещё она мне сказала, что, оказывается, было и есть сейчас такое имение в селе Остафьево, и оно принадлежало Вяземским, а сейчас там музей.

После телефонного разговора я подошла к столу, нашла в ворохе бумагкартонку с записью и перед словом «Пётр», написала слово «князь», а над «Пётр Вяземский» меленько дописала: «Андреевич», а потом подумала и под всей фразой написала: «А Надька Питаева, в следующей жизни, будет кроликом».
 
Постепенно, со временем, я собрала информацию о Вяземском: его жизнь, поступки, характер, письма, стихи, труды как литературного критика. Теперь я уверенно говорю, что: Князем Петром Андреевичем Вяземским, я никогда не была. А приезжаю на карете я теперь во снах, на бал к княгине Толстой, к друзьям в поместье Воронцовым, трогаю тяжёлые бархатные шторы, любуюсь снегом и церквушкой белой, сижу с книгой у камина, это моё наверняка больное воображение, фантазии.... Допустил ли бы Господь Бог, душе князя Петра Андреевича Вяземкого быть «КРОЛИКОМ» у Надьки Питаевой? НИКОГДА!!!
1999