Эрнест и Нил

 

- Девушка, вам никто не говорил, что вам бы пошла борода? Нет? Странно. С бородкой вы были бы вылитый Троцкий.
Он зажмурил глаза, готовясь принять очевидную пощечину, но вместо этого девушка, в мгновение превратившись в ворону, улетела в занебесные дали.
Когда он открыл веки, устав ждать грядущей расплаты, перед ним стояли 2 конвоира. Двухметрового роста, строгие, надменные, в солдатских шинелях. Трамвай, свернув с кольцевой, направлялся вслед за вороной.
- Алексеев Эрнест Александрович? – Осведомился один из них, грозно глядя ему прямо в зрачки. Он был главнее. Его черные вьющиеся локоны развевали редкие порывы ветра. Он был чем-то похож на Петра I. Чем Эрнест Александрович не знал, но факт сходства был очевиден.
Алексеев утвердительно кивнул головой.
- Вы обвиняетесь в убийстве гражданина З и содействию контрреволюционным органам.
«Какие, нахрен, контрреволюционные органы в 2005 году?» - Хотел подумать Эрнест Александрович, но не подумал этого. Он только потупил голову, признавая свою вину.
- Следуйте за нами! – Прогнусавил второй. У него был неприятный, раздражающий слух, голос и холодный стеклянный взгляд. Вместе с первым он сделал шаг по направлению к Алексееву и жестом приказал ему идти вперед.
Эрнест Александрович был молод, холост, упитан и плохо образован. На носу его красовалось пенсне, в котором правое стекло было треснуто, а левого вовсе не было. Шел он тяжело, с трудом отрывая ноги от земли. Он не привык ходить по рельсам и постоянно останавливался завязать шнурки, которые неминуемо развязывались каждые 3 минуты. Конвоиры шли сзади и кутались в шинели. Осень выдалась морозной. Корявые тучи сгущались над небом. Их можно было схватить руками и выжать. Первый конвоир хлюпал носом и чесал ухо. Второй насвистывал «Интернационал»
На улице Пионерской навстречу Алексееву выскочил Самсонов. Прихрамывающий, возбужденный, в белом цилиндре и зеленом фраке. Мельком взглянув на конвоиров, он обратился к Эрнесту Александровичу:
- Уже ведут? – Восторженно загоготал он. – А меня на прошлой неделе сопровождали!
Конвоиры невозмутимо шли рядом и кутались в шинели. Алексеев кивком головы приветствовал Самсонова. Тот продолжал:
- Сразу соглашайся во всем. Будут бить и все равно не отпустят. Меня-то вот, видишь, расстреляли. – Сказав это, Самсонов расстегнул фрак, оголив продырявленную пулями грудь. – Вишь, как меня? Ну, ничего. Зато мне теперь прямая дорога в Египет открыта. В Ниле вместе плавать будем! Крокодилов-то не боишься, а??? – И он вновь расхохотался. – Ну да ладно, не буду отвлекать, благослови тя Господи! - трижды перекрестивши Алексеева исчез.
 * * *
Дьявол выглянул из-за туч. Посмотрел вниз, улыбнулся и, подмигнув Фаусту, скрылся за пеленой.
 * * *
«Чорт, - думал Алексеев, - хорошо насвистывает, не фальшивит!». И правда, второй не фальшивил.
- Пришли! – Сказал первый, когда их взору предстала конюшня. – Заходи. – Добавил он, подталкивая Алексеева.
За длинным столом сидела лошадь и ржала. Она закатывала глаза, как невинная овечка, и притоптывала копытом все тот же «Интернационал»
- Этот что ли? – Спросила она глубоким басом. Конвоиры кивнули и вышли.
- Давайте, потанцуем, - предложила лошадь, - пока товарищ Троцкий не пришел. Он не любит танцы.
- Танго! – Оживился Алексеев и протянул руку лошади. Раздались первые аккорды танго.
- Танцы?!! – Взревел Троцкий, ворвавшись в конюшню.
- Ну, я же сказал, что бородка вам будет к лицу. – Приветствовал его Алексеев. – Правда, девушкой вы были симпатичнее.
Лошадь виновато отошла в сторону и затушила свечи. Конюшня утонула во мраке. Громко каркнув, ворона вылетела вон…
Тудум-тудум, тудум-тудум – стучали колеса трамвая. По окнам барабанил дождь. Конвоиры играли в карты и громко перешептывались:
- Под водочку хорошо бы пельмешков! – Говорил первый.
- А я вареники люблю. С картошкой. – Протянул второй.
Напротив Алексеева сидела Анна Григорьевна Штофф и томно смотрела на него.
- Вы были когда-нибудь в Египте? – Дрожа от нетерпения молвила она.
Эрнест Александрович почему-то вспомнил Самсонова. Он ничего не ответил. Он грустил по лошади. Нил его интересовал гораздо меньше.
- А помните из Есенина? – Неожиданно воскликнул он:
 Не жалею, не зову, не плачу…
И заплакал. А дождь все барабанил по стеклам трамвая, идущего в неизвестном направлении…
Тудум-тудум, тудум-тудум.
 06. 11. 2005 г.
PS: Спасибо Мураками
АО: Троцкий обнимал Лошадь, но она была неприступна. Она не любила девушек. И тогда он побрился и сел в трамвай. Вот собственно и все.