Сбоку припёку. ч. 3 продолжение

 Тревога.

Скучно и монотонно текло в воинской части время. По субботам – баня, по воскресеньям кино. Словом перекинуться не с кем. Все при деле. За забор, в деревню нельзя - мал. Эх, если бы…
 -Папа, - сказал я отцу счастливо встретившись с ним вдруг за столом во время обеда, что бывало не часто.- Папа. Я вот сегодня гулял и видел, как парашютисты приземлились у нас в части.
- Какие парашютисты?- поперхнулся отец.- Где!? Когда?! Сколько их было?
Он отбросил ложку и вскочил готовый куда-то бежать. Голодный, как волк, я не рассчитывал на подобную реакцию. И ответы мои не были подготовлены. И вообще, какой черт потянул меня за язык? Но было поздно. Меня уже понесло. Я при всем желании не мог отказаться от своих идиотских слов. Механизм был запущен и пошел вразнос. Отец объявил тревогу по части и я оказался в центре внимания. Как настоящий Мальчиш Кибальчиш. Прочесав десяток раз нашу сравнительно небольшую территорию и никого не найдя, кое - кто заподозрил неладное в моих показаниях, но я твердо стоял на своем. И все же тревоге объявили «отбой». Все разошлись...
-Будем считать тревогу учебной,- сказал кому-то в трубку отец.- Мероприятие мне показалось полезным… Да. Фантазер… Надеюсь, что пройдет…

 «Войнушка».

 Ура! В соседнем домике новая семья. У мичмана четверо детей. Все почти одного возраста. Мальчик и девочка – мои однолетки и два пацана поменьше. Мичман старый, а жена его, тетя Катя, добрая. Мы с ребятами подружились и стали в войну играть. Никто не хотел быть «немцем» и мы воевали «русские» на «русских». «Братоубийственная» война, как обычно, началась красиво. Мы кидали друг в друга мелкие камешки, какие находили у пустынной дороги, залегши по кувьетам. Но в пылу сражений некогда выбирать. Азарт нарастал, и камни становились все больше. Настена попала мне в лоб довольно приличным
«снарядом», и неожиданно, рассвирепев, я, не помня себя, стал кидать, что попало под руку.
Я разбил ей голову, хлынула кровь, а ее верные братья, забыв о недавней дружбе, подвергли меня дружному шквалу камней, и я бы наверно погиб, если б не вмешательство тети Кати.
Но она мне при этом кричала такое, что лучше бы я погиб…
 Вот какая коварная штука война. Начать то легко, а закончить? Мне опять не с кем дружить.
Если бы и у меня появился хоть братик или сестричка. Я бы с ними дружил. Мама сказала -«дело поправимое»…

 У меня родилась сестренка!

 Ура! У меня родилась сестренка. Я нарвал полевых цветов и бежал их встречать.
Я нарвал два букета. Девчонки, ведь тоже любят цветы. Конечно, брат был бы лучше…
Вдвоем мы бы дали «оторваться» и Игорешке и мичманятам, но не судьба.
Мама вышла из машины свежая и похудевшая. Я поцеловал ее и подарил цветы.
-А где же она?- спросил я, нелепо размахивая вторым неприкаянным букетом.
-Да вот…- и только тут я заметил в отцовских руках небольшой сверток. Я совсем не учел, что новорожденные так малы. Я про это забыл. Вот и жди теперь, когда она вырастет. Сто лет… Если разобраться серьезно, я спорол глупость заказав маме купить сестренку.
Хотя заказывал то я братика, да мальчиков, по словам мамы, пока не подвезли. Не стоять же в очереди до посинения. А вот позавчера Надькина мамаша привезла в дом братишку. Нет, чтобы маме поехать позавчера, как нормальные люди. А то одно невезение за другим.
Принесли домой, положили на кровать. Бог мой! На что это похоже? Хотел потрогать щечку, родители в крик. Руки грязные, осторожно… Ополоумели совсем. Ночью закатила концерт. Жрать не хочет. И отец туда же чуть что - как, мол, она. Я никому не нужен. Сижу на крыльце уже целый час. Никому не нужный. Гусак подошел, подмигнул своим корешам, голову задрал и на меня «покатил»- га-га-га.
 Перебор. Зашел в дом. Мама кормит её грудью. Та не хочет, срыгивает. Мама нервничает.
Была семья как семья и во что превратилась.
- Мам. Я тут подумал и решил - не нужна нам она.
- Что значит «не нужна»?- возмутилась мама.- Да куда же я дену ее теперь?
-Верни, откуда взяли,- с надеждой посоветовал я.
- Так ведь нельзя. То купи. То продай. Она ведь тоже человек.
Видно так просто не избавиться мне от нее. Не было печали - так подай.


 Удачная сделка.

 Случилось все как обычно, когда я и ждать позабыл. Во дворик наш залетел скворец да, как засвистит. Красиво, заливисто. Я люблю слушать птиц. Даже бесталанных воробьев. А тут целый скворец. Заслушался этого волшебника, сидя на завалинке и чувствую вдруг, кто-то тихо пристроился рядом.
- Привет. Слыхал, тебе сестренка не нужна,- Повернул голову. Рядом сидит лейтенант Пахомов, сослуживец отца и внимательно глядит в упор.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался я в недобром предчувствии.
-Так как? Продашь, может мне сестренку – то? Ты же знаешь, у меня дочки нет, а нужна позарез.
От неожиданности я оглушено молчал.
- Да ты не волнуйся,- сказал этот Пахомов.- Я тебе хорошо заплачу. Получишь взамен отличный деревянный «конструктор», надувной настоящий футбольный мяч и новенький
хромированный велосипед. Ну, как идет?
 Цена была заманчивой, особенно велосипед. Месяц-другой назад я бы «махнул не глядя», но сегодня почему-то, предложение встревожило меня.
- Не знаю,- промямлил я,- Я потом…
- Что ж, ладно. Подумай. Дашь ответ через три дня,- благородно предложил Пахомов и быстро ушел.
 Случилась странная штука. Я потерял покой. Я не мог ни есть, ни спать. У меня заболело сердце. Я впервые в жизни познал чувство отчаяния, так и не поняв, что меня гложет.
Родители забеспокоились, не болен ли. Но, нет. Я был здоров.
 На следующий день, заметив, издали Пахомова, испуганно спрятался в кустах.
Я его боялся и ненавидел. Почему? Приближался день расплаты.
 Я печально подошел к детской кроватке. Сестренка посмотрела на меня, узнала и улыбнулась. Клянусь, что улыбнулась мне и даже гукнула мое имя. У меня внутри все оборвалось. Оказывается, я любил ее. Бросившись в спальне на свою кровать, я горько разрыдался. В назначенный к ответу срок, в испуге и отчаянии весь день скрывался в саду, чтоб ненароком не наткнуться на лейтенанта.
 Вечером мне рассказали, что приходил Пахомов с прекрасным велосипедом и долго меня ждал…
- Никогда! Слышите? Никогда не впускайте Пахомова в наш дом,- исступленно в истерике орал я и с тех пор обходил лейтенанта десятой дорогой, на всю жизнь, сохранив к нему недобрые чувства.
 Так старания бедного замполита лейтенанта Пахомова с его благими намерениями не прошли даром…

(продолжение следует)