И я ушла, и ты ушел - и только, и нам на свадьбе не кричали горь

 
Я первая вышла замуж, ты женился намного позже. И мне было больно. Было ли больно тебе, когда я выходила замуж – не знаю, наверное да. Мне на свадьбе не кричали «горько», у меня был большой живот, короткое платье и длинная фата. Что было у тебя на свадьбе – я не знаю – не поехала. В этот день вышла на работу первый раз – в ЗАГС. Так и получилось – я в ЗАГС и ты в ЗАГС. Ты жениться, а я женить. Хорошо, что мы живем в разных городах. Твоя невеста была слегка беременна, так говорили, я слышала. Действительно через 8 месяцев ты стал папой – а что – вполне приличный срок. С этим все понятно. Когда мой ребенок был у меня в животе – ты тоже хотел стать ему папой – сказал что можешь. Тебе казался красивым мой живот, ты хотел заниматься любовью.
Было много людей. Все пили водку. Я тогда посидела немного и ушла. Я была аккуратна и красива. В черных штанах и свитере. Я не стала тебе напоминать о твоем предложении, ни в первый, ни во второй раз. Ты же этого боялся. Я не хотела тебя пугать. Я тебя любила. Ты был моим первым ребенком. А я твоим.
Когда мы встретились в первый раз – мне было 13 лет. Ты сидел на краю обвала, со своей девушкой и другом. Вы пели песни и пили портвейн. «Зачем, зачем я не пошел в гомеопаты…». Мы сели рядом и стали петь вместе с вами. Мы с подругой. Было холодно. Твой друг обнял меня и спрятал под теплой курткой. А моя подруга в него влюбилась. Ей всегда нравилось то, что получала я.
Моя жизнь продолжалась. Я училась быть лучшей ученицей, приличной девочкой, ходила в походы, занималась школьным музеем, работала. Что делал ты в это время – не знаю, должно быть опускался все ниже. Мы встретились второй раз в рождественский вечер. В турклубе была толпа народу, огромный стол, много чашек с чаем. Тебе досталась пиала. Я приехала с работы в красивом длинном платье, на черной машине, с толстым дядей начальником. Ты смотрел поверх пиалы и загадочно улыбался. Мне было 14 лет. У меня было все – уважение, работа, пейджер. У тебя не было меня.
Я тогда осталась, когда все разошлись. Ты работал сторожем в клубе. Там был бильярд. Мы сыграли, погасили свет, в окно светил фонарь. Я собиралась уходить и никак не уходила. А ты меня поцеловал. Целовался ты как бог. И я вместе с тобой.
Я ушла домой, ты сел курить беломор. Через несколько дней мне на пейджер пришло сообщение с твоим телефоном и просьбой позвонить. Ты умел просить.
Я позвонила тебе и более того – пришла в гости – бабочек смотреть. У тебя в этот день была репетиция. Ты накормил меня борщем с чесноком. Бабочки впечатляли. На репетиции было скучно. Пришла твоя девушка, курила коричневые сигареты. Смотрела на меня. Я поехала домой. Ты мне не был нужен, я была нужна тебе. И ты просил. Это было низко, но завораживало.
Ты предложил мне встретить вместе новый год, отпросил меня у мамы – ты умел просить у всех. Я снизошла. Ты целовал мне руки, называл повелительницей. Лежал рядом, полный вожделения. Потом провожал меня на троллейбусе домой.
Через 3 дня я уезжала, ты приехал проводить меня на вокзал, сюрпризом. Вручил мне кассету. Тебе было важно. Я закрывала глаза и слушала. Твой голос и твои слова. Тебе это было важно. Я развлекалась 2 недели, общалась с разными людьми, получала признания и предложения. А по ночам слушала твою кассету.
Вернулась, ты позвонил, я начала тонуть. Все произошло очень быстро. Несколько дней мы сидели переплетясь всеми мыслимыми конечностями. Как жирафы. Мне было скучно. Пред глазами была полка с книгами, я читала корешки. Ты дышал мной. От скуки я сподвигла тебя и на большее. Все произошло быстро, ты был слишком возбужден. И испуган. Потом нес меня на руках по коридору в ванную.
Влюбилась я в тебя позже, когда ты начал остывать. Я всегда хочу то, что труднодоступно. А ты всю зиму и весну носил меня на руках. А я работала и жила почти другой жизнью. Мне элементарно было некогда.
А летом я утонула. В тебе. У меня стало больше времени на тебя, ты перестал его ценить. Я стала навязываться, добиваться, предлагать. Ты не успевал просить, а по другому не умел. Вот так и кончилась сказка. А я тонула в вязком месиве твоей жизни, и ничего не могла собой поделать.
Лечилась от себя в тебе долго. Клин клином. Мужчинами, победами, цинизмом. Ты не хотел о них слушать. А когда слышал, не отпускал. Так мы и играли. Пока не появился ребенок. Не твой. Мой. Наш.