Поздний ребенок

       Поздний ребенок

 Грузовик натужно хрипел, подпрыгивал на ухабистой дороге, оставляя после себя огромные клубы пыли, сквозь которые не видно было не зги.
 Алешка торопился домой и не стал ждать рейсового автобуса. Напросился в грузовик, который вывозил всякий хлам из пионерского лагеря, называемый инвентарь.
 Трясясь на инвентаре и глотая пыль, он, с такими же неугомонными попутчиками мчался в город, после окончания смены. Алешка оканчивал среднюю школу, и это лето было его первым трудовым летом, в качестве пионервожатого. И он вез свою первую зарплату родителям, у которых сегодня был юбилей - серебряная свадьба. Ни какого праздничного застолья не ожидалось, но Алешка очень хотел приехать домой именно в этот день и вручить, конверт с деньгами и как подарок, и как доказательство, своей самостоятельности и зрелости.
       Следующее лето будет последним летом под крылом родительского дома. Алешка планировал поступать в институт. И жить ни где-нибудь, а в самой Москве. В тысячах километрах от родного дома.

 Грузовик резко затормозил на пригорке, смешливая компания завалилась на бок. Девушка, повариха- практикантка, перелезла через бортик, крикнула сквозь толщу пыли:
- Ребята, сбросьте мне мой чемодан.
 Алешка перегнулся через борт с тяжелым чемоданом.… И в этот момент грузовик неожиданно дернулся. Чемодан, как стопудовая гиря, потянул Алешку за собой. Он выпал из грузовика прямо под задние колеса. Машина сделала небольшой откат и замерла, споткнувшись об Алешкино тело.


 Анна Сергеевна стряпала пироги в ожидании сына. Петр Константинович в кресле-качалке в такт покачивал головой, ворчал:
- Балуешь ты его, мать. А ведь он уже не ребенок. 16 лет - почти взрослый мужчина. На следующий год из дома упорхнет, как без пирогов твоих жить-то будет?
- А кого мне еще баловать,- улыбалась Анна Сергеевна.
- Да хоть меня!
- Да тебя, Петруша, и так 25 лет балую и еще столько же буду. А мальчика нашего кто в студенческом общежитие баловать будет?


В передней раздался дверной звонок.
- Ну вот, ангелок наш прилетел, а ты, невеста, вся в муке,- подтрунивал Петр Константинович.
 Они на перегонки ринулись к двери, шутливо расталкивая друг друга локтями, как будто и не было у них этих 25 лет совместной жизни за плечами.

 Открыв дверь, на пороге вместо сына увидели незнакомую женщину. Она держала в руках перехваченную резинкой, пачку трешек и Алешкин рюкзак. И все время говорила, говорила, как будто боялась, что ее остановят, закроют перед ней дверь и не дадут досказать самого главного.

 Анна Сергеевна, схватившись за дверной косяк перепачканными мукой руками, все сползала и сползала на пол…

25 лет назад, Нюрочка, а вернее будущая Анна Сергеевна только, что окончила педагогическое училище. И собиралась вернуться в свою родную школу в качестве учительницы начальник классов.
 Но Петруша, соседский парень, спутал все карты. Он ворвался в ее квартиру, размахивая белой бумажкой, радостно кричал:
- Нюра, я еду по комсомольской путевке на молодежную стройку, поехали вместе?
- Да ты, что Петя, как это возможно? С тобой? на стройку? Да меня и родители не отпустят.
- А мы поженимся, вот и не нужно будет ни у кого спрашивать разрешения. Мужняя жена, за мужем ехать должна.
 Таким своеобразным способом, Петр Константинович, сделал своей Нюрочке, предложение.

 Расписали их не через 2 недели, как положено, а через два дня. Та самая, белая бумажка, комсомольская путевка была уважительной причиной для срочного бракосочетания.

 Нюрочка все же боялась, что родители будут против Петруши и ее затеи со стройкой, новость эту оставила в тайне. Лишь в день отъезда настрочила родителям коротенькую записку: « Дорогие мама, и папа. Я вышла замуж за Петю, и уезжаю с ним на стройку. Обязательно напишу, как только мы устроимся на месте. Не сердитесь, не скучайте. Я вас очень люблю, но и Петю, люблю тоже. Целуем вас, ваши дети Нюра, Петя»

 Жили в вагончиках, детей учили в вагончиках, пока школа новая строилась. Жили весело в ожидании первенца и новой квартиры. Вот и квартиру большую получили, и Петруша, начальником отдела стал. А первенца все не было.
 И только спустя 10 лет Анна Сергеевна забеременела. Даже сама этому не поверила.
 Только смеялась:
- Не иначе как ангел над нами пролетал, такого херувимчика подарил.
 Алешка и, правда, родился похожий на ангелочка. Белокожий, белокурый, голубоглазый.
 И хлопот родителям никаких не приносил, кроме как приятных.
 Больше бог детей им не дал, как не старались родители.

 После той страшной новости о нелепой смерти сына, Анна Сергеевна перестала жить.
 Она существовала, но не жила в этом мире, закаменев.
 Перестала ходить на работу, двигалась по квартире тенью, почти ничего не ела и не плакала совсем. Жизнь потеряла всякий смысл.

 Соседка, Егоровна, однажды зашла навестить, посоветовала.
- Аня, ну что ты как деревянная стала, ты бы поплакала, может легче станет. Иначе так и умом тронутся недолго. А хочешь, выпьем по маленькой, глядишь, душа и оттает?

 Анна залпом, как воду, опрокинула в себя стакан водки. Жидкость обожгла внутренности, перехватила жестким обручем горло и слезы, покатились, полились нескончаемым ручьем.
       Так и пошло. Петруша на завод, а Анна за бутылкой в ближайший гастроном. Зальет нутро огнем и слезы безмолвно утирает. Опустилась совсем. Забыла, что женщина она еще молодая, что муж рядом живет и страдает и за Нюрочку свою, и за Алешку.
 
Петр Константинович, на заводе только грозный начальник, а дома со своей Нюрочкой мягкий и безропотный. Молча сам кашеварит, вздыхает да пытается супругу вразумить, остановиться и вернуться к прежней жизни, в школу, к ученикам.
 Анна Сергеевна головой своей растрепанной в ответ кивает, но на следующее утро снова бежит в гастроном, за чекушкой.

Однажды, Петр Константинович не выдержал, увидев свою жену, распластанную в передней в обнимку с бутылкой. Стукнул по столу:
- Все, Аня, пора с этим делом кончать. Завтра же пойдем в детский дом, будем ребенка брать. Алешку уже не вернуть, может хоть тебя к жизни вернуть смогу.

 Детский дом был похож на колонию для подростков. Облезлые, выкрашенные в ядовито коричневый цвет стены. Дети серые, стриженные наголо. Пахнет скисшими щами.
 Петр Константинович, поддерживая супругу под локоть, медленно ведет по коридору, вглядываясь в детские глаза, подталкивает Анну:
 - Посмотри, Нюрочка, может, кто приглянется.
- Мне все равно Петруша, бери кого хочешь.
 
Выбрали девочку Светлану.
 Директор предупредила. Девочка сложная, с изломанной судьбой. Мать в заключение, лишена родительских прав. Отчим бил и насиловал девочку.

 После оформления всех необходимых бумаг, договорившись, когда можно забрать девочку домой, супруги вышли из кабинета директора.
 Возле окна стоял рыжий, ужасно лопоухий мальчишка и выгрызал отколотым зубом корку арбуза.
- Тетенька, возьмите меня к себе. Я знаю, я некрасивый, меня никто брать не хочет. Но я хороший, тетенька, возьмите.
 Анна Сергеевна, молча подошла к мальчику, прижала к своему животу, так сильно, что огромная арбузная корка хрустнула в его руках .
- Петруша, давай мальчика возьмем?
- Да ты, что Нюрочка? А как же Светлана? Мы ведь уже документы все оформили.
- И Светлану тоже.
- Милая, да потянем ли мы двух детей? Подумай!
 Рыжий пацан замер, впившись пальцами в арбузную корку, ожидая своей участи.

       Спустя еще некоторое время, они уходили из детского дома уже вчетвером.

Было детям в ту пору, Светлане- 11, Ванечке- 9 лет.
У Ванечки родители погибли, разбились на мотоцикле. После, его воспитывала бабушка, пока не умерла.
 Анна Сергеевна понемногу стала приходить в себя. Занялась привычными делами. Стараясь обласкать детские души:
- Я знаю, что никогда вам не смогу заменить родителей. И не настаиваю, чтобы вы меня мамой называли. Зовите, как хотите. Хоть, тетя Аня, хоть Анна Сергеевна.
 Возможно, и дать вам много не смогу, сами видите, живем мы небогато.
 Если почувствуете, что плохо вам с нами, всегда можете вернуться обратно.

 Время шло, дети подрастали. Они были такие разные и совсем не похожие на белокурого Алешу- херувимчика. Плохо воспитанные, с запушенными болезнями, с трудными характерами…
Анна Сергеевна, словно одержимая, боролась с дурными привычками детей. Лечила, учила, жалела, наказывала. Они ссорились, мирились, но расставаться друг с другом не собирались.



 Светлана так и осталась, тихой, замкнутой, скрытной девочкой. Но у нее обнаружились чудесные способности к рисованию. Все то, о чем она не могла сказать словами, говорили ее картины. После окончания школы, девочка уехала поступать в художественную академию. Слала домой редкие, скупые открытки к празднику.

 Ванечка же наоборот. В детстве был, головорезом, чем часто огорчал приемных родителей. После школы поступил в Нахимовское училище. Стал настоящим офицером. С любой точки, куда бы его ни забросила военная служба, старался звонить. Отправлял нежные, веселые письма. Маме Ане, И папе Пете.

       С тех пор, как за этой славной четверкой закрылась дверь детского дома, минуло больше 20 лет.
Анна Сергеевна, давно на пенсии. Сухонькая старушка, вяжет теплый свитер Светочке, покачиваясь в мужнином кресле- качалке. Откладывая ненадолго вязания, чтобы передохнуть, она переводит взгляд на стену. Там в старой рамке под стеклом, сбились в кучу детские фотографии Ванечки и Светланки. И где-то среди них сияют голубые глаза белокурого херувимчика Алешки.