In hell no fury

In hell no fury.

Компьютер гудел. Гудела проснувшаяся муха и теребила оконное стекло крылышками. На столе стояла недопитая грязная чашка кофе, и валялись фантики от печенья. Ряд музыкальных кассет утопал в потёмках. Светился только экран монитора и кусочек неба за сизым окном. Р творила. Мысли толпились в её голове уже третью неделю, и уже третью неделю она почти не отходила от компьютера, не выходила из дома, не отвечала на телефонные звонки. Всё, что было в холодильнике, было почти съедено, но Р не нуждалась в такой пище. На неё снизошло озарение. Она нервно взбивала всклокоченные волосы, отпивала глоток от остывшего кофе и с яростью, ожесточением и какой-то странной, нечеловеческой ненавистью набрасывалась на клавиатуру. Послушная машина выводила на монитор знаки, строки, абзацы – её мысли, её боль, её внутренность. Р писала свою жизнь. Она так и стояла перед её глазами, похожая на неприглядного нищего ребёнка в переходе метро, и она описывала её с жестокостью, натурализмом и чувством странной мести. Она мстила своей жизни за то, что она не сложилась, вернее, сложилась не так, как просила Р у икон в своём любимом храме, как грезилось ей в сладко-карамельных детских снах, как виделось за мистическим горизонтом подсознания. Компьютер гудел, в воздухе висел терпкий, горячий запах кофе, клавиатура содрогалась от ударов-прикосновений ледяных пальцев.
-И как ты это назовёшь?
Р мутным взглядом окинула комнату. В её подсознании уже давно скрёбся голос, но он игнорировала его, ей было даже всё равно, существует ли он на самом деле или он – всего лишь воспалённый гнойник десятков бессонных, полусонных ночей и дьявольского количества кофе и коньяка. Прядь волос упала со лба на глаза. У подоконника стояла она, Р, только чуть старше и почему-то вся в фиолетовом.
-Что тебе нужно? - хрипло спросила Р. От долгого молчания её связки совсем разучились шевелиться.
-Наверно, ты назовёшь это «История моей жизни», как Казанова, или «Исповедь», в духе Руссо.
-Что тебе нужно? – сипло и раздражённо повторила Р, и снова затарабанила по клавиатуре.
-Тебе даже нет дела до того, кто я? – двойник скрестил руки на груди.
-Я даже не знаю кто Я, и мне нет дела до того, кем можешь оказаться ТЫ.
-Хорошо. Закроем этот вопрос. Будем считать, что я – твой бред. Выпей ещё коньяка.
-Ты мне мешаешь, - Р не отрывалась от клавиатуры, её пальцы мелькали быстрей спиц велосипеда.
-За что ты не любишь свою жизнь?
Р молчала. Компьютер гудел. Кнопки послушно стучали.
-За то, что твой отец не любил тебя…
-…И ушёл, - почему-то откликнулась Р, не отрываясь от работы.
-…За то, что твоя мать любила тебя…
-…Но умерла.
-…А тот, кого любила ты…
-…Меня предал.
-…И те, кому ты верила…
-…Оставили меня одну… хватит!!!
Р откинулась на спинку кресла, вонзив пальцы в волосы и закинув голову. Её обескровленные губы дрожали в судорогах.
-Это ярость. Ярость толкает тебя, - голос двойника был размерен и сладок.
-In hell no fury, - прошептала Р, - Нет ярости в аду.
Из-под полоски ресниц её левого глаза выскользнула слезинка, пробежала по щеке и покатилась солёным камнем по шее вниз.
-Ты сама вольна решать, в аду живёшь, или в раю.
-На земле рая нет…
-И нет ада. А есть только двери, которые иногда надо закрывать, чтобы зло не сочилось из них.
-Все мои двери сломаны… Все мои окна разбиты… Все мои надежды сожжены.
-Кем?
-Всеми. Не мешай мне мстить.
-Ты мстишь себе.
Р открыла глаза, и губы её исказила чудовищная усмешка. Она расхохоталась, ударив кулаком по столу. Монитор моргнул. Чашка кофе печально звякнула. Двойник склонил голову набок.
-Я мщу себе, - прошептала Р горячо и злобно, - Потому что на свете остался только один человек, которому я не успела отомстить – Я!!! Я!!!
Её крик погасили задрожавшие стёкла. Р огляделась. Комната была пуста. Глубоко вздохнув, сжав пальцы в кулаки, а потом снова разжав их, она положила их на клавиатуру, и на мониторе снова стали отпечатываться знаки, строки, абзацы…
Компьютер гудел. Проснувшаяся муха теребила оконное стекло крылышками…