Сожми мне ягодицы

Ты спрашиваешь меня, где я нахожусь…
В бесцветной, хотя нет…,в чёрно – белой комнате, то есть кухне. Моей кухне.
Тебя впечатлило это платье? Я в нем. В кружевном черном платье. В моей черно - белой кухне, под аккомпанемент зажженных свечей. Тысяча свечей подсвечивают моё лицо, наши лица.
 Друг против друга, нас разделяет стол. Всего лишь плоский кухонный стол. Стол, на который обычно кладут вилки, ложки. Ставят тарелки, кружки, бутылки с вином и прочие бытовые приспособления для разделки и употребления еды. Время протекает беспардонно быстро.
Я не успеваю сделать глоток… ,слышу сквозь шуршание пластинки твой голосовой набор звуков, вперемешку с нотными позывами из дальнего угла. Этот шум заполняет всю меня, не давая вставить ни слова.
 Я бы хотела начать с того, как твои руки, то есть пальцы обрисовали круг на моем лице. Указательный палец на моих губах поставили точку отсчета….через сжатые зубы, дотрагиваясь до языка, сбив курс, через десна, размазав мою невидимую помаду. Вот так проходит вечер за закрытыми дверьми. На двух стульях, без рук. Откуда я знаю, куда ты смотришь? Только угадываю не равномерность твоего дыхания и делаю вид, что абсолютно спокойна, прикуривая первую сигарету.
 Может это такое молчание, при котором нельзя оценить тишина это или сгусток мотивов, речей и вопросов? Это такая тишина, при которой не слышно ничего из – за оглушительного шума. Мои руки по-прежнему неподвижны. Я пью маленькими глотками из пуленепробиваемого бокала. Когда я подношу его к губам, он закрывает мой левый глаз, и я вижу твое искаженное мрачное выражение лица. Ах да….и чулки под платьем спадают.
От одного только твоего вида стынет кровь в моих жилах. Поэтому я продолжаю упиваться алкогольными минутами, так удачно вписавшимися в эту обстановку.
 Ты говоришь, что не плохо бы было открыть форточку, а я тем временем явно ощущаю твои прикосновения к моим бедрам. Я перестаю видеть эту разделочную доску, этот стол, который очертил границу между нами. Мои черные трусы, с розовой окантовкой и твоя ладонь на моей заднице. Что тут скажешь, падение вилки, и фонари за окном зажглись.
Я могу теперь улыбаться, закрывать глаза и не жестикулировать. Ты продолжаешь смотреть, как будто мимо меня. Я не различаю в этом горение свечей твоих глаз. Облизываю языком свои накрашенные губы. Говорю о своих страшных снах и поправляю волосы, боясь случайно их не обнаружить.
 Я сижу на столе, без платья, курю и смотрю вниз на свои ноги в чёрных чулках…..
 Я стою спиной к тебе, рядом с тобой, очень близко, пытаюсь дотянуться с противоположной стороны до своего стакана, задевая твои колени. «Я не пролью больше ни капли…,никогда больше не причиню никому никакой боли. Никогда больше….» Пью. Очередной глоток придает мне всю большую лёгкость в теле.
 Сквозь мои ноги твоя рука дотрагивается до груди. Всего один стул и никаких столов. Твои колени, я и ещё одна выпитая бутылка…
 Неужели нельзя целоваться как нормальные люди? Губы в губы. Сжимающиеся ладони. Друг против друга. Ты и я. На моей кухне.
 Если бы я знала, как всё происходит….я чувствую, ты говоришь мне, я слышу, что ты говоришь мне. Моё имя звучит как приговор. Потом, поцелуй с полом не заставляет себя ждать. По очереди сначала я, затем ты, падаем в эту пропасть. Мы похоронены на этой кухне. Без слов, твое лицо напротив моего лица. Твои глаза, смотрящие на меня в упор.
Мы лежим на раскаленном паркете не в силах ничего предвидеть. Не можем не на что рассчитывать. Даже не можем пошевелить хоть какой – ни будь частью нашего тела.