Мифодиевна

 

 Мифодивна, шей! Мифодивна, режь! Мифодивна, коли! Мифодивна, ох скрутило!
И Мифодиевна шьет,режет, колет и вправляет... Если не в силах помочь сама, идет в совхозный гараж и просит отвезти в городскую больницу. И больного везут туда на каком-нибудь раздолбанном грузовике, и Мифодиевна непременно едет вместе с пациэнтом, утешая его по дороге.
 
 В одной половине двухсемейного дома распологался медпункт: две идеально чистые, беленькие комнатки пропахшие витаминами и йодом. В другой половине жила сама Нина Мифодиевна.
 Где-то далеко-далеко, в шумном городе родилась она и выросла. Где-то далеко от уральских степей, от лютых зим, от летних суховеев подрастала она, училась, любила, страдала... Теперь у нее за оградой бегали восемь кур и петух, а под окном цвели самые красивые в округе цветы. Сначала цветы были только у нее. Постепенно то здесь,то там по деревне стали появляться клумбы, как буд-то люди до сих пор не знали о цветах, или забыли о них в тоске повседневной жизни и теперь увидели и вспомнили,что тоску эту можно скрасить.
 Налево свинарник, направо конюшня, там коровник, там гараж, а дальше холмы, холмы, холмы, камень да полынь, ковыль, да ветер и огромная чаша неба над головой...
 Ходят мимо медпункта односельчане на работу, выгоняют скот по утрам, встречают вечером - день за днем, год за годом. Пьют усталые мужики, покачиваясь из стороны в сторону, ходят неприкаянные по изрытой колеями дороге день за днем, год за годом ...
 Тот, кто хоть раз бывал у Мифодиевны замечал,что глаза у нее такие, каких не бывает у здешних женщин. Как буд-то улыбка в них затаилась, свет. И голос такой же. Не молодая уже,а голосок буд-то девичий, чистый, да бархотный, ненадорванный. Одним словом - Мифодивна.


-Люба,-сказала, как-то Мифодиевна женщине, которую особенно любила за кротость нрава,-хочешь я тебе стихи почитаю?
-Чаво? Стихи?-Люба взглянула на нее, сбитая с толку.
-Садись, я сейчас приду.
 И Мифодиевна пошла в дом. Люба растерянно посмотрела ей в след и опустилась на крыльцо.
«Чудная женщина,-думала она,-скучает, видать, одна. Стихи...»
Любе в жизни никто еще не читал стихов. Само слово было едва ли не впервые произнесено ей. Даже неловкость чувствовалась внутри, какая случилась у нее в сельмаге, когда в момент, когда она присматривала себе бюстгалтер, в магазин вошел мужчина.
 В молодости Люба была певуньей, имела сильное природное метцо сопрано, о чем не подозревала, так как слов таких в лексиконе не имела. Голос ее был зычный, от которого тоска и сладость разливались у слушателей в душе.. Песен она знала прорву и без них не обходился ни один праздник. Кто, когда и по какому поводу их сочинил интересовало ее так же мало, как то, кто придумал сепаратор. Есть и хорошо. Буд-то так и было всегда и не могло не быть.
- Я давно хотела тебе почитать,- сказала вернувшаяся Мифодиевна,-но случая подходящего не было. Ты не спешишь, Люба?
-Посижу маленько.
-Ой, хорошо!-обрадывалась Мифодиевна и присела рядом с ней.-Вот послушай,-вдруг почти шепотом начала она.
 Стихи зазвучали, облачком окутали внимательную Любу.И двор и крыльцо и облака над домом , все вдруг сжалось плотнее и растянулось шире...
- Нравиться?-спросила Мифодиевна.
-Где это ты их взяла?-вопросом ответила Люба.
-Это я, Люба, сама сочиняю.
Брови Любы на мгновение взлетели в верх, сдвинули лоб в глубокие бороздки морщин, застыли там на секеду и опять приняли нормальное положние. Щеки порозовели.
- Вечера у меня, Люба, долгие, вот я и пишу стихи. А бывает цветы поливаю и вдруг начинаю стихами думать.
-Ну давай еще,чтоль чего-нибудь,-попросила Люба.
-Сейчас,-Мифодиевна перевернула страничку, одела очки и стала читать.
Люба слушала и душа ее вздыбилась как лед весной, от непонятного,радостного волнения.Она понимала стихи сердцем, хотя разум ее за смыслом не поспевал.
«Как же это может быть,что бы этот вот человек, живущий среди грязи, скота, грубых мужиков и злых баб, сочинял такое, что слушая, буд-то в церкви оказывается!» И Люба заплакала.
-Что ты, Люба?-спросила Мифодиевна, прервав чтение.
-Ничего. Так.-сдавленным голосом сказала Люба, вытирая ладонью глаза.
-Ты моя милая!-Мифодиевна обняла ее за плечи.
Люба плакала не в силах остановиться. Мифодиевна сходила в дом и принесла стакан кваса.
-На вот, попей, Любаша.
Люба взяла стакан и отпив, стала по немногу успокаиваться.
-Я не знала,что на тебя это произведет такое сильное впечатление. Ты прости меня, я не хотела тебя расстраиваить, - извинялась смущенная Мифодиевна.
-Ты еще,еще почитай. Почитай-не бойся,- выговорила наконец Люба.
-Правда? Ты еще хочешь?
-Не боись, не заплачу больше,-улыбнулась она.
-Понимаешь, Любушка, стихи-это же все мое богатство. Я все время одна, вот они и кружат возле меня. Иногда лягу спать,а потом опять поднимусь и за карандаш.
-Вижу. Вон ты уж их сколько накропала!
Поглаживая толстую тетрадь у себя не коленях ,Мифодиевна улыбнулась.
-И дал же тебе Бог такой дар! Тут вот живешь как курица, ковыряешся в навозе без просвету, так и подохнешь, наверное, в беспросветности своей.-Люба вытерла пальцем, опять было навернувшуюся, слезу.- Ой я девкой была веселой, певуньей, да плясуньей! Куды все порастерялось!? Ни детей не дал Бог, и ничего. И жизнь прошла и утешенья никакого нету под старость . Ты мне почаще читай стихи-то свои.
- А хочешь, возьми эту тетрадь с собой и сама почитай,-предложила Мифодиевна.
-Нет, ты когда сама читаешь-это лучше.
- Приходи почаще, я с удовольствием буду тебе их читать.
-Как же вот это так-то? Ты уже не первый год у нас, а до сих пор я и знать не знала, кто ты на самом деле!
-А кто же я? Фельдшер.
-Фельдшер-то фельдшер, да это ведь так, работа и только. Один бугалтер, другой вон управляющий,ты вот фельдшер. Один вот ворюга, другой алкаш и все. А ты стихотворец, если по настоящему-то говорить. А я вот, к примеру, кто,если по настоящему? Баба и все. Дура-баба и все тут.
-Нет, Люба, если по настоящему, то ты добрый, милый, мудрый человек.
-Куды там мудрый! - засмеялась Люба,прикрывая ладонью рот.- Может и был какой ум, да Ленька мне и последний-то выбил. Что бы ему больше подходила. Не хочу даже об этом говорить.
-Иногда нужно выговориться.
-Да что толку? Ты лучше еще стихи почитай.

 Теперь всякий раз проходя мимо медпункта, Люба смотрела на этот обыкновенный дом и он казался ей светлее других, и цветы под окнами были не просто цветами,а вроде как свечами в церкви.

 ...

-Наташка, хватит слоняться без толку! Пошли со мной к Мифодивне.-позвала Люба племяницу.
-А я не больная.
-А я тебя не лечиться зову. Пошли, Мифодиевна нам стихи почитает.
-Фу! Стихи,-скривилась Наташа.
-Да ты не фукай! Она сама стихи сочинят, как Пушкин, а то и получше еще.
-А чего я к ней припрусь! Здрасте пожалуйста.
-Со мной придешь и все. Послушаешь,что люди-то умеют.
-Ладно. Сейчас,- согласилась Наташа, и пошла в дом приодеться.



-Нина Мифодиевна, а Вы уже давно стихи пишите?-спросила Наташа, послушав несколько стихотворений.
-Давно. Сколько себя помню.
-И что же Вы в нашей дыре торчите! Вам надо в городе жить, книги издавать. Если бы я была как Вы, я бы здесь не протухала.
-Я не протухаю, Наташа.
-Протухаете! Что Вы здесь видите? Грязь? Навоз? Свиней? Пьянь нашу деревенскую? Что ж Вы так и собираетесь здесь до смерти жить? Кашмар!
-Что ты привязалась! Человек только в городе хорошо может жить,что ли? В городе все херувимы?-вступилась Люба за Мифодиевну.-Куды уж !Да там еще хуже грязь, да вонь! В подъездах все изгажено, прости Господи, хуже чем в сарае! Ды наркоманы одни кругом. Город... Заладила. Где в городе тишину найдешь? А для стихов тишина нужна.
-Тишины нам на том свете хватит, а пока человек живой,он должен себя реализовать,-не здавалась Наташа.
-Чаго он должен?-не поняла Люба.
-Чего,чего...Добиваться того,о чем мечтает,-разьяснила племянница.
-И о чем же Мифодивна мечтает?-удивилась Люба.- А, Мифодивна, ты о чем мечтаешь? Что б книжки что ли продавать? Да что книжка? Истлела и нет ее. Вон в клубе их сколько в библиотеке! Кто их читает? Стоят, сыреют.
-Ну ты пример привела! В нашей дыре, конечно никто книг не читает. Алкаши одни. Но Мир же,слава Богу, не весь такой. Есть же люди, которые интересуются поэзией, специально за ней следят.
-И я вот интерисуюсь,-возразила Люба.-И я вот специяльно хожу к Мифодивне и слушаю. Чего надо?
-Что ты? Ты –деревня. От тебя что толку?
-А какой же тебе толк нужен? Вот тебя привела. Еще кого-нибудь приведу. Чего еще надо?
Наташа задумалась. Посмотрела на Мифодиевну. Та слушала спор не вмешиваясь, только загадочно улыбаясь.
-Ну, Нина Мифодиевна, разве я не права?-спросила Наташа.
-Не знаю, Наташенька. Вы обе правы. И книги нужны и вот так просто на крылечке, в деревне тоже нужно. Может быть даже нужнее,чем книги. Каждый, наверное, должен сам для себя выбирать,что ему нужнее. Трудно сказать.


Вечером, придя домой, Наташе взяла номер «Южного Урала» и переписала адрес редакции газеты.

«Здравствуй, уважаемая редакция. Пишет тебе постоянная читательница вашей газеты, Наталья Кудрина.
Хочу рассказать Вам об удивительном человеке из нашего села. Богата земля русская талантами самородками. Не зря сказка есть про Левшу, подковавшего микроскопическое насекомое безовсяких особых приспособлений. Так и нашу деревню не обошла счастливая участь. И рядом с нами живет человек, который сочиняет прекрасные стихи о жизни, о природе,о любви и о духе. Мы все очень любим этого человека и гордимся,что среди жителей нашего села есть такие таланты. И нам, все-таки, обидно, что такие таланты пропадают зря.
 По этому я пишу Вам в газету, что бы Вы помогли Нине Мифодиевне Амелиной, что бы ее прекрасные стихи увидели люди и смогли наслаждаться ими.
Пожалуйста напишите мне, какие есть возможности.
С нетерпением жду Вашего ответа.

 Наталья Кудрина и все односельчане без исключения."

 Наташа перечитала письмо и удовлетворенно вздохнула. «Надо бы еще и в местную написать. Чем больше тем лучше. Кто-нибудь да ответит.» - решила она.

 ...

-Начальство,что ли какое к нам пожаловало?
-Да какое там начальство! В портфель знаешь сколько бутылок влезает? Десять, минимум! Во. Начальство,оно на рейсовом не ездит.- негромко рассуждали старики,сидя на заднем седеньи автобуса.
Так как день был будничный, автобус из города шел почти пустой: несколько пенсионеров, да двое незнакомых мужчин.
-Хотя на алкашей не похожи вроде бы.
-Алкаш тоже всякий есть. Я слыхал, например,что Лещенко, алкаш.
-Какой Лещенко?
-Да певец-то.
-Лев Лещенко?
-Ну да!
-Брехня! Такой человек хороший и чтоб алкаш! Нет.
-Ну я тоже не знаю. Я говорю,слух такой есть. Слух.
-Нет, брехня. Алкаша - его сразу видно! У него глаз, как у дохлой рыбы, а Лев Лещенко,он аж трещит весь от здоровья. И глаза у него прямо горят!
- Вот именно. Я слыхал,что вроде они все - артисты, сначала стопочку пропустят. Не то чтобы нажраться как свинья. Нет. Но так вот, сто грамм пропустят и айда песни петь. И глаза, вроде как от радости, блестят. Это так пологается у них там, чтоб глаза блестели. А если , значит, глаза потухли, то все.
-Что все?
- Все, здох значит артист. Уходи, значит и дай место другому, у которого глаза горят. Вот они и пьют,чтобы удержаться в телевизоре. У них жизнь тоже, брат, собачья. Я им не завидую. Грустно мне, я всплакну, а весело, так и запою пожалуй. И нет мне заботы про глаза мои думать.
 Автобус,подняв облако пыли, развернулся и остановился у сельского магазина.
Проходя мимо незнакомых людей, страрики притихли и искоса еще раз взглянули на них, как бы проверяя блестят или не блестят у тех глаза.
-Простите пожалуйста, Вы не подскажите, как нам найти Нину Мифодиевну Амелину?-Обратился к старикам один из незнакомцев.
-Кого?- не понял старик и покраснел он неожиданности.
- Нину Мифодиевну Амелину,-повторил приезжий.
- Мифодивну что ли?-переспрсил он.
-А-а, Мифодивну! Так бы и сказали!-встрял второй .
-А как ее фамилия?-поинтересовался первый .
-Амелина, кажись.-пожал плечами второй.
-Во! А я и не знал. Мифодивна и все.
- Вы, граждане, значит так. Вы по этой улице идите. После школы... Это вон школа. После школы, значит, справа второй дом, весь в цветах украшенный-это и есть ее.
-Спасибо.
-На здоровье.
И приезжие, о чем -то разговаривая, пошли по улице.
-Нет. К Мифодивне алкаши не поедут.-заключил один из стариков.
-Врачи наверное.-высказал догадку второй?
-Вот на это похоже.
 ...

-Потерпи, голубчик, сейчас будет немного больно,-сказала Мифодиевна, размотав бинт на порезанной ладони пациэнта.
-Нам не привыкать,-ответил огромный мужчина с красным лицом.
-И все таки нужно быть остороджнее Василь Василич. Хорошо,что так все обошлось.
-Заживет. На мне, все как на собаке заживает.
Мифодиевна слегка дернула присохший бинт. Василий крякнул.
-Ну вот и все. Сегодгя сделаем перевязку. Послезавтра еще. А потом, посмотрим, может быть,через недельку я сниму швы.
В дверь медпункта постучались.
-Да! Входите. Кто там?-громко позвала Мифодиевна.
Дверь открылась и вошли двое мужчин.
-Добрый день. Можно нам Нину Мифодиевну Амелину?
-Здравствуйте.Это я. Подождите минутку. Я сейчас закончу перевязку. Присядте на скамейку.
Василий с любопытством разглядывал незнакомых людей.
-Из города что ли?
-Да, из города.
-Сразу видать.
- Почему же?
-Бледные и в очках.-простодушно ответил Василий.- Костюм и у меня есть.А в очках у нас только старик Климкин. Гробы делает. Точность нужна.
Гости рассмеялись.
-Это верно. Не вылезаем на воздух совсем.
- Вот-вот. Городского сразу видно. Чахлый он, городской человек. Я своему Вовке говорю:-«Что ты все в город рвесся? Там же все бледные и больные!» А он:-«Нет и все!В город поеду.» Ну и Бог с тобой! Езжай!
- Все, Василь Василич, послезавтра придешь.-сказала Мифодиевна, закончив перевязку.
-Приду,если не забуду.
-Вы уж не забудте пожалуйста.
-Всего хорошего.- попрощался Василий, акуратно прикрыв за собой дверь.
- Чем могу быть полезна?-спросила Мифодиевна пришедших, немного смущенная неожиданным визитом.
-Да. Мы нагрянули без предупреждения. Извините. Дело в том,что мы из газеты.
-Из газеты?
-Да. Меня зовут Федор Сергеевич Уткин. Я кореспондент «Южного Урала», а мой коллега-преподаватель педагогического института, кафедры литературы, Павел Михайлович Латунов. Он занимается собиранием и изучением фольклера и самобытного творчества в нашем регионе. Павел Михалыч является внештатным кореспондентом нашей газеты.
-А как же Вы меня нашли?
-Дело в том,что одна ваша односельчанка написала нам о Вас и мы решили нанести, так сказать, визит.
-Кто же это писал? Не Наташа ли Кудрина.
-В сущности, это не важно. Но это действительно Кудрина. Очень забавно написала.
Мифодиевна окинула гостей смущенным взглядом.
-Мы бы, если это возможно,-заговорил Павел Михайлович,-с удовольствием познакомились с Вашим творчеством. Если бы Вы почитали нам, это было бы превосходно.
-Ой, как это неожиданно. Ну ,Наташа, хоть бы предупредила меня! Я прямо не знаю.
-Не волнуйтесь. Если у Вас есть дела, мы подождем.
-Да, в общем-то, я пока свободна. Дело не в этом. Ну хорошо. Я только халат сниму. Нет. Пойдемте я вас к себе провожу.
Она привела их к себе домой. Поставила на газовую плиту чайник.
-Я сейчас вернусь.
-Пожалуйста, пожалуйста. Мы подождем.-успокоил ее Латунов.
Мифодиевна вышла. Гости остались одни в небольшой комнатке обставленной просто, даже бедно: старый диван, по середине комнаты –стол накрытый голубой скатертью, на столе стеклянная ваза с полевыми цветами, на полу лоскутный половик, у стены шкаф с книгами,на окнах пестрые занавески, на подоконнике подсвечник с полуоплывшей свечой..
- Обратите внимание на книги,Федор Сергеич.Здесь речь идет не о наивном творчестве самородка. Амелина, читающий человек. И конечно же подвержена всевозможным влияниям.
-Я воздержусь пока от выводов.-уклонился от темы Уткин.
-И тем не менее. Уже тот факт,что она врач, пусть и сельский, говорит о наличии у нее образования.
-Это мало что говорит о ней, как о поэтессе.
-И тем не менее.
Мифодиевна повесила белый халат на спинку стула. От волнения у нее дрожали руки и горели уши.Она постояла посреди кабинета прислушиваясь .
«Что это я разволновалась, как девчонка?..- думала она,-Боже мой, ну и что что газета! Жила без газеты и дальше буду жить. Ах, Наташа, ну кто тебя просил это делать? Я бы и сама, если нужно, написала бы. Если бы нужно было...»

-А вот и я.-сказала она входя в комнату с гостями.-Извините,что заставила вас ждать.Сейсас будем пить чай.
-Не откажемся. Не откажемся, правда, Пал Михалыч?
-Да. Неплохо бы чайку.
-Значит вы хотите послушать мои стихи?
- Почитайте нам пожалуйста.
Мифодиевна достала из шкафа толстую тетрадь.
-Не знаю понравится ли вам.
- Не волнуйтесь. Мы все понимаем.
-Вот уж не думала,что мной кто-то заинтересуется.
-Ну почему же. Поэзия-крылата. Она залетает в такие дали, которые и не снятся нам.-сказал Уткин.-В этом и заключается ее великая магия. Почитайте.
 Мифодиевна приготовила чай с печеньем и присела у стола напротив гостей, одела очки и глубоко вздохнув, начала читать:

Какая ты, попутчица-душа?
Живешь,укрывшись в тайной оболочке.
Умеешь тем, кто рядом, не мешать,
Светила выбирая в одиночку.

Какая ты? Свободою хмельна,
И со своей особенною жизнью,
Пируешь, здравствуешь, беснуешься одна,
А может, правишь горестную тризну?

Как лебедь белый, кличешь нас с небес,
Матерым волком рыскаешь в потемках,
И тащишь не себе дубовый крест-
Грядущих дней и прошлого обломки.

Замерзнуть можешь в сумрачной степи
Под вой и песни сумасшедшей вьюги,
Чужого горя не страшась испить,
Выходишь в свет по замкнутому кругу.

Дуэт случайный сыгран не один.
Маячит тень бедняги Казановы.
Но голод чувств едва ли утолим,
Как призрак счастья-прошлого подкова.

Когда-то жизнь уйдет под образа,
Настанет срок душе уединиться.
У глаз вскипит горючая слеза,
И ляжет скорбь,черным черна, на лица.

И только ты, попутчица-душа,
Загадочной улыбкой просияешь,
Без слов и слез,стараясь не мешать
В дороге без начала и без края.

Прочитав первое стихотворение, она робко посмотрела на мужчин. Уткин поднялся со стула.
-Еще. Пожалуйста еще.-произнес он, как- то особенно нежно.
Мифодиевна пролестнула несколько страниц.
-Вот. Хорошо. Я вам про лето прочту. Август.

Устав от дел, натруженное лето
Присядет налегке на косогоре,
Земля, жарой и засухой нагрета,
Томит теплом в задумчивом просторе.
Леса,спасая пышные наряды,
Укрывшись тонкой грустью паутинной,
Взирают ввысь, где в вихре звездопадов
Сгорают звезды ярко и безвинно.
А купол неба спрятан в поволоке,
Горящий шар умеренно притушен.
Всему-свои отпущеные сроки,
И летний свет значительней и глуше.
Три дня,три Спаса,три вознагражденья-
Трудяге-лету за его страданья,
Посланник-август высшим освященьем
Дарам земли свершает воздаянье.
Грядет пора пылающей рябины.
Спокойно лето свой финал приемлет.
В конечном виде созданной картины
Созревший плод уже стучит о землю,
В нем вкус любви и горклость приговора.
И хор цикад, вознесшись до крещендо,
Звучит прощальным гимном с косогора
Во имя жизни-радостно и щедро.

 Мифодиевна закончила читать и замолчала. Млчали и гости. Мифолиевна заволновалась и спросила:
-Ну что? Не понравилось,да?
- Очень хорошо. Очень хорошо. Я, признаться, не ожидал, такого.
-Спасибо.
- Это Вам спасибо, Нина Мифодиевна. Это Вам спасибо.-продолжая стоять, произнес Федор Сергеевич.- Скажите, а где Вы родились?-спросил он.
-Я родилась в Симферополе. Там вышла замуж за военного летчика. Потом его перевели сюда.
- На «Сокол»?
-Да, да. Но, не за долго до его смерти, мы разошлись, или развелись... Я не знаю как правильно. И я устроилась сюда фельдшером. Дети разлетелись. Живу одна тихо и неспеша. Вот доработаю до пенсии, может быть переберусь в город. Но пока не знаю.
- А стихи Вы давно пишите?- спросил Латунов.
-Да. Давно. Всю жизнь. Только раньше молодая была. Заботы, дети, муж... А теперь одна-вот они меня и догнали и больше не отпускают.
-Это хорошо. Пусть не отпускают.-улыбнулся Уткин.-Пусть подольше не отпускают.
И Мифодиевна, полистав тетрадь, опять начала читать:

И шум и гам повсюду неспроста.
Хохочет май и удально морочит.
Победно на деревьях и кустах
Трещат, взывая к новой жизни, почки.

От зимних снов ожившая трава
Упрямо рвется вверх из подземелья,
И на восходе требует вставать
Звонок, звенящий незнакомой трелью.

Вскипает зелень и в единый час,
Пейзаж убогий нарядив в убранство,
Меняет прежнюю усталость глаз
На легкий шаг и юное упрямство.

Насмешник май- дождем нежданным льет
И следом солнцем жжет, целуя щеки,
Но как хорош, как весел сумасброт:
Шутливый нрав, серьезные намеки.

Бессовестно черемухой пьянит.
Ну ,с чем сравнить цветущую душистость?
Ее невинный,беззащитный вид-
Благая весть,что все еще свершится.

Когда-то лето полыхнет жарой.
А май рожден ей родственником ближним,
Меж летом и весной,чудной порой,
Преддверием, предчувствием, преджизнью.


-Нина Мифодиевна, а творчество каких поэтов Вам наиболее близко?-спросил Латунов.
- Ой, я очень многих поэтов люблю.
-А все же, кто самый любимый?
-Самый любимый...Кольцов мне очень нравится.Тючев... Есенина, конечно я люблю.
-А из современных?
-Заболоцкий... Рубцов...
- А из совсем современных.-Не отставал Латунов.
- Ранний Евтушенко... Ой, мы все от него умирали.
-Хорошо. Скажите, Нина Мифодиевна, а Вы пробывали печататься?-продолжал распрос Латунов.
-Да, конечно. Девчонкой посылала стихи в «Комсомолку».
- И что же?
-Не напечатали. Написали ответ вежливый ,указали на недоработки, пожелали успехов. Я потом, почему-то, долго не могла ни строчки написать. Ушло куда-то все.А однажды опять услышала стихи и уж больше никуда их не посылала. Думаю-каждому свое. Мне хорошо с моими стихами. А печатать, это ведь значит извесности искать, признания... А поэзия – птица чуткая. Спугнешь- улетит, не вернется.
- А если мы Вас напечаитаем, Вы не против?-осторожно спросил Федор Сергеевич.
-Почему же против? Это приятно.
-А если мы книжку Вашу издадим?
-Книгу?
-Да. Книгу Ваших стихов.Что Вы скажите?
-Я подругу вспомнила...
-И что же Ваша подруга?- заинтересовался Латунов.
-Нет, ничего. Это так.
-Подумайте и дайте нам знать, насчет книги.-спокойно, но настойчтво попросил Уткин.
-Хорошо, я подумаю.
-А для начала , я бы хотел сделать подборку Ваших стихов. Если можно, дайте мне рукописи. Я верну их Вам чуть позже.
-Ой, не знаю.
-Не волнуйтесь, я обязательно верну.
- Ну ладно, берите.
-Спасибо. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

 Сидели еще долго. Наконец гости собрались уходить. Мифодиевна вышла проводить их до автобусной остановки.
-Не скучно Вам здесь в такой глуши?-спросил Латунов, как-то не в попад.
-Бывает грустно.Что-ж, жизнь проходит,старость приближается.
-А зимой здесь наверное совсем тоскливо...
-Зимой все спит, только душа человеческая все мается...Не находит покоя.
-Нина Мифодиевна,был очень рад с Вами познакомиться. И надеюсь, взаимно.Думаю мы еще не раз встреимся с Вами.-протянул ей руку Уткин.
-И Вам спасибо,что навестили.

Забрав пассажиров,автобус уехал. Мифодиевна долго смотрела ему вслед. Ей не хотелось идти домой, в тишину, в одиночество.
«Пойду к Любушке зайду»-решила она.



-У тебя гости городские были?-спросила Люба.
-Да.Из газеты.
-Чего это им понадобилось?
-Наташа твоя написала. Вот приезжали, что бы я стихи напечатала.
-Наташка написала? Вот лиса какая! Ты посмотри на нее!
-А что? Это приятно, когда тобой интересуются.
-Мужчины были-то?
-Да. Двое мужчин.
Люба улыбнулась.
-Нет, ты не подумай. Хотя, конечно... Ой ,Люба,ты меня в краску вгоняешь!
-Ну так ведь и ничего. Что ты старуха,что ли? Похоронила здесь себя заживо. Тебе замуж надо. Вот,что я скажу.
-Ой, Люба, перестань.
-Брось, Мифодивна! Была бы я мужиком, неглядя бы тебя засватала. И ты бы мне каждый вечер стихи читала на сон грядущий.
-Хотят,что бы я книжку издала.-просмеявшись сказала Мифодиевна.
-Книжку? О! Эх куда хватили. Знаменитая ты, значит у нас будешь?
- Не знаю. Что-то меня удерживает.Что-то пугает...
-Не боись. Книга-вещь нужная. Ты помрешь,а книга останется. Человек на нее наткнется, почитат, поплачет и сердцем отмякнет. А как же? Вот библия. Если б апостолы ее не написали-то,так и небыло бы ничего. Никакой церкви бы не было. Ты не бойся. Ты соглашайся.
«Хорошо,что я к тебе зашла.»-подумала Мифодиевна.


 ...

-Неужели Вы не слышите в ее стихах мощного влияния и Есенина и Рубцова, Федор Сергеевич? Это проекция их поэзии на уральские степи. Не больше. В сущности, я другого и не ожидал.-убеждал Уткина Латунов на обратном пути в город.
- Я не согласен.Откуда поэзия Есенина?Она вытекает из русского языка, как лесной ручеек. Из этого леса могут вытекать тысячи ручьев и все они будут в чем-то схожи и, в тоже время, каждый из них будет неповторим. Амелина не боится быть похожей и по этому она ни на кого не похожа. Она черпает из самого источника. По этому вода такая чистая и прозрачная.А Вы боитесь плагиата там, где мы по сути имеем дело с русской поэзией как таковой.
-Да, но речь идет не о народном творчестве, а о человеке образованном.
-Мне,ей Богу,странно,что Вас смущает книжгый шкаф в доме русского человека в деревне.
- Нет. Он меня радует, но говорить о самобытности я бы все-таки не стал.
-А я говорю. И попробую убедить в этом главного.
- Но Вы даже не изучили рукописи, не проанализировали.
-Сделаем.
-Я бы тоже хотел взглягуть.
-Я дам Вам копию.
-Хорошо. И мы вернемся к этому.-Латунов посмотрел в окно на опускающиеся в степь сумерки и добавил,-Ах,Федор Сергеич, Вы горячий человек. Наука же требует взвешенности и всестороннего анализа.
- Стихи Амелиной-это не наука, Пал Михалыч. Это жизнь.-коротко ответил Уткин.

 ...

-А зачем же ты тетрадку-то отдала?-Спросила Люба.
-Он сказал,что вернет, Люба. Пообещал. Почему же я должна ему не верить?
- Потому,что мужик это. Вот почему. Хоть и в шляпе, а мужик. Взял и с концом. Вы, мол, еще сочините, а мне надо. Ну наглости сколько.-покачала головаой Люба.
-Я, все равно, чувствую,что что-то должно скоро произойти. Я это чувствую.
-Поглядим. Жалко тетрадку.Жалко.
-Подожди, Люба,ты думаешь, это все так быстро делается?
-Да что они в ручную газеты печатают? Машина ведь печатает.
-Пока до машины дело дойдет...
-Поглядим, поглядим...

 ...

Прошло два месяца.
Однажды в полдень к Мифодиевне постучались.
- Входите!- как всегда, приветливо сказала она и пошла к двери. На встречу ей вошел Уткин.
-Здравствуйте, Нина Мифодиевна. Это я.
-Ой! Федор Сергеевич!-воскликнула она.
-Не ждали?
-Ждала.
-И правильно. Я Вам подарок привез.
Уткин открыл неизменный портфель и достал из него газету.
-Смотрите. Это Вам.
Мифодиевна бережно взяла газету, как буд-то это было золотое руно,а не сложеный лист бумаги.
-Неужели напичатали?-тихо спросила она.
-А Вы разверните.
-Спасибо.
-Это Вам спасибо, Нина Мифодиевна. Но главный сюрприз еще впереди.
Мифодиевна молча смотрела на напечатанные строчки, одновременно знакомые и незакомые.
-Я залитовал сборник Ваших стихов.У Вас будет книга. Вы представляете!
-Нет, не представляю.
-Какая ты, попутчица-душа?
-Что?
-Как Вы смотрите на такое название сборника?
-Я?
-Если не нравится, давайте свое.
-Вы издаете мои стихи?
-Вы не верите мне? Пришлось конечно посуетится, поругаться.Чуть до мордобития не дошло. Но наша взяла.
-Федор Сергеевич, Вам понравились мои стихи?
-Честно говоря, я не верил, что среди мертвых холмов, в забытой богом деревне может родиться что-нибудь стоящее. Я Вам честно говорю. Но то,что я услышал, меня потрясло. Вот, думаю, забился в редакцию и на Мир вокруг смотрю, как на скучное черно-белое кино, заранее зная,что оно бездарное, ничего не ожидая, просто смотрю потому,что некуда больше смотреть. И вдруг Вы!Здесь- среди этих облезлых сараев, творите чудо!Я просто обалдел. И я им доказал,что надо издавать.
-Спасибо Вам.-тихо произнесла Нина Мифодиевна поджав губы,что бы не заплакать.Она подняла газету к лицу.-Как хорошо пахнет.
-Это многие говорят.Что-то есть такое в свежей краске.Я сегодня долго не задержусь. Я на служебной машине. Туда и обратно обещал. Вот мой телефон. И дайте мне Ваш.
-У меня нет телефона. Только в конторе. Лучше я Вам позвоню?
-Через неделю.
-Через неделю позвоню.

 ...

- Ну, Наташка, добилась ты своего! Мифодивну в газету напечатали.
-Да иди ты!
-В «Южный Урал.»
-Ха! Пошли смотреть!- Наташа наскоро натянула пальто и обе пошли в медпункт.



-Ну и что, Нина Мифодиевна, ведь хорошо же? Ведь не убыло от Вас?
-Спасибо, Наташа.
-Я им написала письмицо. Говорю, пусть люди узнают и порадуются.
-Так и написала?
-Вот так и написала. Надо было раньше написать.
-Федор Сергеевич сказал,что книгу хочет мою издать.
-Вот это новость! Тут без бутылки не обойдется. Все теть Нин,за тобой магарыч.
-А спирт пойдет?
-Спирт оставте для раненных хлеборобов, а нам, по такому случаю, полагается Шампанское. Мы будем культурно отмечать Ваш успех.
-Гляди-упьесся!-заметила Люба
-Нет,нет! Не отпраздновать нельзя,- веселилась Наташа.-Такое, раз в жизни бывает. Правда, теть Нин?
-Да, Наташенька.
-А как книгу получим - вообще пир горой закатим.
-А Шампанское мы и сейчас выпьем. У меня для Нового Года припрятано.
-Вот и оставь для Нового Года.-сказала Люба.
-Нет, мы сейчас попробуем. Я так хочу.-возразила Мифодиевна и принесла бутылку Советского Шампанского.

-Дорогая Нина Мифодиевна, жизнь наша серая и неказистая, но все таки не совсем. И пока мы барахтаемся и каждый, на свой лад, что-то себе думает, жить еще можно. Желаю Вам счастья.-произнесла Наташа что-то похожее на тост и залпом выпила бокал вина.Люба сделала глоток и поставила фужер на стол.
-Теть Люб, ты что не выпила совсем ничего? Я что, алкоголик одиночка? Теть Нина вон даже не пригубила и ты тоже.
-Да не люблю я ее. Кислятина и все.-отмахнулась Люба.

 ...

 В конце мая Мифодиевна получила новенький сборник стихов.
Через год она вышла на песию и переехала в город, в маленькую однокомнатную квартирку.

У Любы в доме было всего две книги, которые всегда стояли рядышком: Новый завет и «Какая ты, попутчица-душа?» Сборник стихов Нины Амелиной.






1996.Прин

В рассказе помещены стихи Веры Никольской.
Уважаемая госпожа Никольская,искренне багодарю Вас за предоставленную возможность использовать Ваши стихи.

Более глубоко с творчеством Веры Никольской можно ознакомиться на стихи.ру