Кошки мышки

Кошки – мышки
Снежанкины сказки
- Есть такой страшный зверь, который называется котом, - говорила мама-мышка маленькому мышонку.
- Наверное, он лысый, костлявый и от него за версту несет нехорошим запахом? – спросил мышонок.
- Нет, совсем не так! Он мяконький, пушистенький, но под тепленькой его шерстью спрятаны невероятно злые точеные когти, а его злоба прорывается наружу через зеленый взгляд жестоких, ледяных глаз.
- И он нас ест?! – догадался мышонок.
- Эх, если бы только ел… - вздохнула мама-мышка, - Но ему просто съесть – мало! Нет, он сперва мучает, таскает в своих свирепых зубах, как будто бы отпускает, но потом неизменно снова ловит. Еще он любит сперва душить, а потом немного разжимать лапы, и позволять вдохнуть свежего воздуха. В этот момент, конечно же, ты чувствуешь, что жизнь снова вернулась! Но тут же оказывается, что зверь ничего не передумал, он тут как тут, и едва бедная мышка снова почувствует себя живой, как громадное горячее тело снова наваливается на нее. Некоторые мыши кричат, мол, съешь нас, только не мучай, не души! А котяра все равно непреклонен, и пока не замучит мышонка до того, что тот уже не сможет от него убегать, все равно не прекратит над ним расправы! И этой своей жестокостью, этой страшной подлостью, он во сто крат хуже всех остальных наших врагов, хоть змеи, хоть ежа, хоть собаки. Те сразу глотают, долго не раздумывают, раз и все, и ты сам не заметил, как тебя съели. Но кот – не то, он ведь подлый и коварный!
- А убежать от него можно? – поинтересовался малыш.
- Очень сложно, - вздохнула мать, - Проклятый зверь умеет хорошо прятаться, быстро лазает, высоко прыгает. Это тебе не огромная неповоротливая собака, убежать от которой – раз плюнуть, и не медлительный ежик, попасться которому в зубы можно только лишь случайно, на старости лет, когда глаза плохо видят. Я уж не говорю о змее, ведь когда она сытая, то некоторые смелые мышки даже за хвост ее кусают, а та -–ничего. Нет, кот есть кот! И по запаху его не учуешь, он почти не пахнет.
Мышь на мгновение о чем-то задумалась, а потом продолжила:
- Так что, если его увидишь, то сразу же ныряй в маленькую норку или щелку, куда зверюге не влезть! Это – единственный путь спасения!
- А с нашим папой что было?
- Да, твой отец ловким мышем был, смелым. Ничего не боялся, даже людей! Но однажды он увидел, как кот хотел схватить маленького мышонка, и бросился ему на выручку, чтобы зверя отвлечь.
У серой мыши из глаз-бусинок покатились маленькие слезинки.
- И кот его схватил?! – понимающе спросил мышонок. В ответ мышка лишь кивнула головой.
- И он его мучил? – прошептал малыш, на что получил такой же кивок матери.
- А я ведь все видела из норки, но помочь ему ничем не смогла… - вздохнула мама-мышка.
Мышонок представил себе все страдания, которые пришлось пережить его отцу, и так расплакался, что даже ячменное зерно выкатилось из маленького ротика. В этот момент ему показалось, будто он задыхается под тяжелыми и грубыми лапами, и неоткуда ждать спасения, и нечего ждать милости от страшного кота.
Сегодня мать-мышка закончила рассказывать о других животных. Про кота она поведала в самую последнюю очередь, чтобы лучше запомнилось, и крепче держалось в памяти. О других известных ей зверях, в частности, крысе, еже, змее и собаке она рассказывала гораздо меньше. О кролике вообще мало, ведь он, знай себе, жует травку и никого не трогает.
Настоящего, живого кота мышонок, конечно же, никогда не видел, да уже давно не видела его и сама мама-мышка. Ведь жило их племя не в деревне, а на даче, куда люди вместе с котами приезжают лишь изредка. Да у людей, которые обитают в этом домике, и нет своей кошки, отца мышонка съела чужая, случайно забравшаяся в их подвальчик.
Через несколько дней наверху, над подвалом, раздался грохот, гул и раскаты человеческих голосов. Напуганный мышонок зарылся в свое гнездышко, сплетенное из сухого сена и найденной наверху ваты. Но мама-мышка знала, в чем дело, и успокоила мышонка, сказав, что люди для них совсем не опасны, уж слишком велики и неповоротливы они, да и в норку они залезть уж никак не могут. Мышонок, конечно же, поверил и успокоился, ему даже захотелось выбраться из норки и посмотреть на этих таинственных великанов.
Денька через три ему это удалось. Мышонок юркнул сквозь подвальное окошко, вдохнул полную грудку блаженного воздуха и зажмурился от необычайно едкого яркого света. Когда же он раскрыл свои булавочные глазенки, то первое, что он увидел, был пушистый зверь дымчато-серого цвета. «Кот!» с ужасом подумал несчастный, и его лапки подкосились, от страха он не смог сделать и малейшего движения. Перед глазами возник печальный образ его замученного отца, и мышонок мысленно смирился с участью разделения его невеселой судьбы.
Зверь открыл свои зеленые глазищи, и в упор уставился на малыша, от чего тот даже позабыл путь к дому, к своему теплому гнездышку. Однако надежда еще не совсем оставила несчастного малыша, и он задал вопрос, который ему самому показался очень глупым и совсем бесполезным:
- Ты кто?
Незнакомец потянулся, встал на все четыре лапы и спокойно ответил:
- Я? Я – кролик!
Ни с чем не сравнимая радость окутала сердечко мышиного детеныша. Кролик! Самое безобидное и безопасное животное, и какое счастье, что ему повезло именно его встретить первым на этом большом белом свете!
Наверное, «кролик» тоже почувствовал перемену настроения мышонка. Он посмотрел на него очень приветливо, и ласково промолвил:
- Хочешь, поиграем?! Ты, наверное, никогда не глядел по сторонам с высоты?!
Мышонок пожал плечиками, ведь он не только с высоты, он вообще еще никак не смотрел по сторонам.
- Садись ко мне на спину! Смелее!
Малыш робко полез на «кроличью» спину, несколько раз соскользнул обратно на землю.
- Смелее, смелее! – подбадривал «кролик», - Тебя, кстати, как зовут? Меня – Барсик!
- Меня? Да я и сам не знаю, - ответил мышонок, не зная о том, что Барсик – имя вовсе не кроличье.
- Будешь Тушканчиком, - придумал Барсик, ибо этот пустынный зверек жил в их доме, запертый в небольшую железную клетку, и чем-то он походил на мышонка. Правда, того тушканчика котенок все-таки съел, улучив момент, когда хозяин позабыл закрыть дверцу.
- Ну, давай, полезли! - крикнул Барсик и побежал к высокой березке, росшей рядом с дачной избушкой.
Конечно же, городской котенок Барсик ни разу в жизни не видал мышей. Но, когда он увидел Тушканчика, в нем тотчас же проснулось что-то горячее, пришедшее от предков. Ему даже показалось, будто кто-то шепнул в треугольное ушко «Добыча!». К мышцы налились силой, хвост отчаянно застучал по полу, узенькие щелочки зрачков принялись расширяться. Но тот же голос сказал ему, что жертва и так уже почти лежит в его когтистых лапах, убежать ей некуда, и потому следует насладиться победой и немножечко поиграть. Здорово чувствовать мышонка живым и теплым, когда знаешь, что уже через мгновение он ляжет у твоих ног растерзанным и окровавленным, а твои клыки аппетитно зачавкают свеженьким мясцом! И главное, что само-то мясо об этом даже не подозревает, считая себя самостоятельным существом, а не частью твоего обеда!
Как-то само собой получилось, что Барсик назвал себя кроликом. Но он страшно удивился, когда почувствовал в своей жертве небывалую веру в его любовь и доброту, которая связалась с этим обозначением. Вера заставила смертоносные когти спрятаться обратно в мягкие подушечки лапок, пропала и звериная сила мышц. Конечно, если бы мышонок бросился наутек, или продолжил свой путь, то не избежать тогда ему точеных Барсиковых когтей и свирепых клыков. Но ведь он сам, с невероятным смирением и с безнадежной верой, выходящей за пределы кошачьего понимания, пошел к нему навстречу! Почему?!
Котенок стремительно забирался на дерево, и его крохотная головенка была наполнена непониманием удивительной доверчивости Тушканчика. Бежать бы ему без оглядки, а он нет, на спине Барсика уселся, как будто ничего ему и не грозит. Невероятно! Кошка катает мышку!
Жар наивной веры слабого и беззащитного мышонка обжигал кошачью спину и проходил в его нутро, заставляя его содрогаться от новых и новых волн удивления. «Может, сбросить его вниз?» – подумал котенок, уставший от размышлений, сложных для его крохотной головенки.
- Надо же! – услышал он над собой, - Кто бы мог подумать, что есть такая красота! Мне мама ничего об этом не говорила!
- Это потому, что никто из вас здесь не был! – ответил Барсик, раздумывая над тем, что и в дальнейшем никто из мышей на такой высоте не побывает. Да и Тушканчик вряд ли кому расскажет, ведь жить ему осталось недолго, как только они снова ступят на землю, Барсик его тут же съест. Он так решил, пока поднимался на дерево, ведь всему есть предел, и гоже ли кошке так долго возиться с одной пойманной мышкой. «Радуйся, радуйся! Посмотрю, как ты обрадуешься внизу, когда твою серую шерстку пронзят мои остренькие коготочки» – думал он.
С такими мыслями они спустились. Когда легкое кошачье тело юркнуло на твердую землю, Барсик даже мяукнул, но мышонок не придал этому звуку и малейшего значения, хотя знал от матери, какие звери говорят «мяу».
 Тушканчик слез с мягкой спинки, и уставился на Барсика до того добрыми и наивными глазами, что когти котенка никак не желали вылезать из своих теплых постелей.
- Знаешь, мне жаль, что никто из нас не видывал такой красоты! И передать ее я никак не могу. Ведь ни один рассказ не сможет донести всего того, что я увидел, обязательно в нем будет чего-нибудь не доставать!
- Да-а… - проговорил Барсик, - А я все это могу увидеть каждый миг, поэтому и красоты не чувствую. Мне кажется, что ничего особенного там нет…
В эту секунду он как будто опомнился. Пушистые лапы украсились блестящими лезвиями когтей, спина вытянулась, ушки сложились и вплотную прижались к голове, а хвост, как будто, принялся за игру, совершая движения взад – вперед. Всякий, знающий повадки этих животных, однозначно бы сказал, что котенок готовится к решительному хищному броску.
- Фр-р! – фыркнул Барсик, но напасть внезапно, ни с того ни с сего, он так и не сумел, ибо наивная вера Тушканчика незримой рукой удерживала его на месте.
- Бойся меня! – крикнул он.
- Почему? – недоуменно, но в то же время ласково спросил мышонок.
- Потому, что я – котенок!!! – прокричал Барсик.
Ответом ему стал звонкий, заливистый и беззащитный смех Тушканчика. Вместо того, чтобы убегать, или, предпринимать еще какие-либо попытки спасения своей слабой жизни, мышонок катался на спинке и звенел точно маленький колокольчик. У Барсика сами собой спрятались когти, а упругое и сильное тело легло на зелененькую травку.
- Ладно, я пошутил, - неуклюже пробормотал он.
- Котенок, котенок! Ха-ха-ха! – неслось от Тушканчика.
«Наверное, мышонок, который побывал там, где мышам быть не положено, становится совсем другим. Чувство высоты проникло в Тушканчика, и приблизило его ко мне, а, значит, и есть его теперь нельзя!» – сам для себя решил Барсик, оправдывая свое странное поведение.
- Ладно, Барсик, мне пора домой! – крикнул Тушканчик, - Только я не помню, из какой трещины я вылез. Ты меня не проводишь?!
- Конечно, - ответил Барсик, он хорошо помнил ту трещину.
С тех пор Барсик и Тушканчик стали неразлучны, проводили вместе целые дни. Они вовсю играли, перепрыгивали друг через друга, гоняли наперегонки, лазали на высокую березу. Чувство высоты каждый раз погружало мышонка в состояние таинственного трепета, и он не переставал удивляться и восхищаться, что было совсем непонятно для котенка. Вроде бы уже давно привыкнуть должен, так ведь нет, каждый раз заново радуется!
Однажды Тушканчику вместе с Барсиком даже пришлось удирать от встретившейся на улице огромной и злой собаки. Оскаленная пасть пса быстро настигала прыткого котенка и оседлавшего его слабого мышонка, до их ноздрей уже долетал отвратительный песий запах. Но Барсик неожиданно метнулся в сторону, в то время как тяжелый пес с воем пронесся мимо, не в силах повернуть свое грузное тело. Потом они взлетели на дерево, оставив собаку рыскать где-то внизу, у самых корней. В тот момент они смеялись оба, и волны этого смеха сливались, поднимаясь к самым небесам.
Тем не менее, каждую ночь Барсик отправлялся на свою охоту. Его гибкое тело резво ныряло в самые глухие, потаенные закутки, и выныривало оттуда с неизменной добычей – жалким, истерзанным мышиным тельцем. Острые когти и яростные клыки не знали и малейшей пощады к несчастным зверькам, очень скоро их обглоданные косточки валялись где-нибудь в дальнем углу. Пять, десять мышей за ночь – вот добыча этого непревзойденного охотника, которому завидовали все соседские коты. С лихим, азартным охотником дружили все кошки округи, любя его за непревзойденные смелость и умение, и вскоре все котята этого дачного поселка стали дымчатыми, прямо как Барсик.
Но, оказавшись в компании Тушканчика, Барсик ни одним движением не выдавал своей кошачьей сущности. Да и как можно принимать Тушканчика за добычу, если он – мышонок необычный, ведь на высоте побывал, и этим он так похож на самого котенка!
А сам Тушканчик тоже уже кое-чего повидал, частенько от злых соседских котов удирал, в узкие норки от них прятался. Хорошо запомнился ему весь страх кошачьей погони, когда кажется, что кончики беспощадные когтей уже касаются малюсеньких задних лапок, а кошмарные клыки лязгают над самым ухом. От зловещих криков «Мяу!» кровь стынет в жилах, и сердце само собой сжимается в тугой комок. Память, усиленная ужасом, до мельчайших деталей запечатлела каждую черточку на хищной кошачьей морде, каждый ее усик, каждую точечку на щеке. Узнать кота он смог бы на большом расстоянии, даже в кромешной темноте – по слабому запаху.
Но, тем не менее, в своем друге Барсике он все так же упорно не замечал кота, продолжая относить его к кроликам. Это было тем более странно, что довелось ему уже увидеть и настоящих кроликов – глупых, медлительных и неповоротливых длинноухих животных, которых не интересует ничего, кроме еды. Казалось бы, их непохожесть на быстрого и умного Барсика должна быть видна даже новорожденному мышонку, но Тушканчик почему-то этого не замечал. Среди мышей он уже успел прославиться, как колдун, которому удалось заколдовать даже настоящего кота. Правда, в его присутствии таких речей не велось, все боялись сильного и храброго мыша, уже успевшего стать их предводителем.
Так прошло много лет. Зимой хозяин забирал Барсика с собой в город, и жизнь Тушканчика становилась грустной. Наверное, эта тоска происходила от потери такой бесконечно значимой вещи, как высота, которая могла быть доступна Тушканчику лишь при помощи Барсика. При каждом расставании мышонок плакал самыми настоящими слезами, повергавшими соплеменников в немалое удивление. Но, чем печальнее было прощание, тем больше радости приносила весенняя встреча. Тогда мир Тушканчика из темной норы разрастался до невообразимых пределов, до заоблачных высей. Рассказы о высоте другие мыши племени слушали, широко раскрыв ушки.
В одну из длинных, скучных зим, сородичи Тушканчика даже додумались до того, что объявили Барсика своим святым. «Заоблачный Кролик с Большой Березы» - вот как они стали его называть в своих многочисленных сказках и легендах, которые живут среди мышей и до сей поры.
Но, нет на этом белом свете ничего вечного, рано или поздно все стареет и умирает. А мышиный век, тот и вовсе не долог. Пришла пора, и умер Тушканчик, а Барсик узнал об этом лишь тогда, когда он несколько дней не приходил на обещанную встречу.
И тогда напала на кота тоска страшная, печаль слезная, как будто он оказался в кромешной пустоте и темноте. Куда бы он ни пошел, где бы ни оказался, везде Барсику отчаянно не хватало той наивной, беззащитной веры, исходящей от маленького, беспомощного мышонка. И не могли ее заменить ни глупые человеческие ласки, ни степенное уважение сородичей. Весь остаток жизни он неизменно приходил к узенькому подвальному окошку и с нетерпением ждал, когда же из него покажется маленькая мордочка того, кто несмотря на свой малый рост сумел взрастить в себе большую веру, которой сопровождал все его лучшие годы.

Товарищ Хальген
2005 год