Старые раны

 Ольга Фёдорова

 Старые раны

К.П.

 Проснулась сама не своя.
 Это сон….
 Снова всё, как раньше.
 И это – во сне, от его взгляда, такого знакомого, такого тёплого, магнетического, как наяву….
 Словно они – в одном вагоне. Но – далеко друг от друга. Их разделяют люди.
 Он сидит у окна, даже не видит её. А она смотрит, смотрит…. Бесполезно. Она в отчаянии.
 И вот он почувствовал, наконец, и она уже знает, что будет дальше, и уже сама боится поднять глаза…. Но это неизбежно.
 Он смотрит на неё, чуть иронично, чуть виновато и печально улыбаясь. Глаза огромные, тёплые, и он не отводит взгляд, словно зацепил – и никуда не деться. Как вызов. Ни за что уже не отвернётся. Словно так хочет притянуть к себе.
 Он – словно рядом, но их разделяют эти люди в вагоне. И от безысходности она плачет….
 От этого взгляда ей до сих пор не по себе. Жутко. Дрожь бьёт, и ноги подкашиваются.
 Хотя это ведь она ушла от него. Сама. Первая. И знает, как он это переживал….
 Ну, да ладно. Очнулась, чашка крепкого кофе, пара сигарет – уже легче. Уже в форме. Можно как-то собраться.

 Они уже лет десять как расстались. Он не один, и она тоже.
 Нашла себе парня, раскрутила – теперь он известен в узких кругах. Он – талантливый молодой поэт. Пишет про цветы лотоса в волосах и прочие банальности. Она привязана к нему, но то, что было раньше – как ночь и день…. Наверное, ей больше не хочется авантюр. Наверное, просто повзрослела. Перебесилась.
 Она отдыхает от прошлых приключений, живёт на даче. Ей всегда не хватало покоя, теперь его – в избытке. Она отдыхает от бурной, бешеной жизни. Ей хорошо, она может, наконец, вздохнуть спокойно.
 Но, как назло, на чердаке у бабки завалялся февральский номер какого-то православного журнала. На, смотри – тут про твоего еретика пишут….
 Тут-то всё и всплыло.
 Прочитав, снова стала бить знакомая дрожь. Боже, до сих пор больно…. И будто она снова боится за него, боится потерять….
 Как всегда, его слова били точно. Били в точку. Своей отчаянной прямотой.
 Он никогда ещё не был так откровенен. Об этом он не говорил даже с ней….

 Странно познакомились. Он – блестящий, известный, она – совсем ещё девчонка из богемных кругов.
 Случайно в одной тусовке. Посидели, поболтали – ну, в точности братик с сестрёнкой. Многим похожи. Ещё чуть-чуть – и лучшие друзья.
 У него есть любовь. И у неё. Но – к разным людям. Друг с другом можно поговорить об этом, посоветоваться…. Им легко вместе. Так получается, что их пути постоянно пересекались. Почти всегда вместе.
 «Да у них роман, точно!» Какое там…. Ну, хорошо, пусть все думают, что у нас роман. На самом деле им самим просто смешна мысль об этом – слишком хорошо они друг друга знают. Тем более, что её парень – его лучший друг – он же сам их познакомил.
 И тут…. Её парень погибает. Она теряет любимого, он – лучшего друга. И оба в шоке, хотя и были в курсе. Передозировка…. Поддерживали друг друга из последних сил, хотя слишком было тяжело, и вдруг она случайно узнаёт, что и он тоже….
 
 «… Лет в тридцать пять передо мной встал очень острый выбор, скатываться ли мне дальше в яму, в которой я оказался. Потому что в это время я был наркоманом. И я не скрываю того, что со мной тогда было…»
 Это неправда. Он скрывал. Ото всех, даже от неё. Насколько это было возможно. Сам знал, что это не выход, и другим говорил. Никто об этом не знал.
 Он был в тупике. Он был один. Он замкнулся. Ему никто не был нужен. Он сторонился всех.
 Он видел, что и ей ничем не поможешь, что раны слишком свежи, а он бессилен. Всё-таки, потерять любимого – такая утрата, которую ничем не восполнить.
 Девчонка белая, как мел, прячется по углам, по тёмным компаниям…. Чем ей поможешь?
 Да и у самого кризис…. Тупик полный. Где взять прежний азарт, адреналин, ярость? Он устал, потух, выдохся…. А всё-таки, интересно, что же там, за горизонтом?..

 «… Долго ли кололся? Долго, долго…. Три года. Как говорится, «завтрак, обед, ужин». Когда спутаны все ценности, когда чувствуешь безмерную усталость, нужно чем-то себя поддерживать. Чем? И вот пробуешь наркотики, раз, второй, третий. Вроде бы помогает. Потом раз – и зависимость. И доза становится уже не в радость, она теперь нужна тебе просто для того, чтобы жить дальше, чтобы функционировал организм. Без дозы ты уже не можешь. И это страшно. Практически никто из знакомых мне наркоманов в моей ситуации не выжил. Они все умерли. И то, что я столько лет сидел на игле и остался жив, поверьте, это на самом деле чудо…»
 Слова били. Это было так не похоже не него…. Чётко. Честно. Верно. Прямо в точку. Никаких красивостей. Никаких иносказаний.
 Она даже чётко и ясно представляла себе выражение его лица, когда он это говорил. Его голос. Слегка ироничный, суховатый, его полуулыбку, то, как он привычным жестом слегка касается лица….
 Исповедь. А раньше – только игра, и ни слова правды. Только красивые слова….
 Исповедь. Чтобы самому стало легче, или насмерть убить других этим признанием? Тех, кто раньше не знал?
 Он никогда об этом не говорил, не считал проблемой….
 Она знала – на самом деле это началось раньше. Он всегда балансировал на грани, но его спасало то, что он хотел жить. Поэтому всегда выбирался.
 Когда ей впервые сказали, она не поверила. Они же были так близки, она бы заметила…. Он и наркотики – это просто смешно, это несовместимо.
 Конечно, такие вещи всегда вызывают сладкую дрожь и щекочут нервы, но впадать в такие крайности….
 Он слишком умён, чересчур циничен, чтобы пойти на такое. И очень любит себя. А ухаживает так, что голова кружится. И этот взгляд – не устоять…. А если кто-то её обидит, сразу, как положено, в морду кулаком. Ей ли не знать, какой он классный во всех отношениях?
 Но она не замечала, утрата полностью поглотила её, не до того было.
 Скажи, это правда? Глаза в глаза. Я не могу потерять и тебя тоже.
 Ну, что ты…. Ерунда какая. По мне что, заметно?
 Нет, но….
 Я всегда такой странный и возбуждённый. У меня плотный график, я устаю. А что, я как-то изменился? Смотри, я разумно рассуждаю, как и раньше…. С чего ты всё это взяла? И были бы следы, а их нет.
 А татуировка на руке? И косынка эта дурацкая на запястье?
 Ну, это ерунда, это для красоты…. Пора уже успокоиться на эту тему. Я не собираюсь тебя бросать. Я всегда был и буду рядом с тобой….
 Не поверила бы, пока сама не увидела.
 Так он считает это выходом? Так ему помогает?
 Она похолодела, её весь день колотило, она рыдала, когда поняла, что происходит…. Ей стало действительно страшно, ведь он ни в чём не знает меры.
 От этого не лечатся, это она знала точно.
 «… Само по себе лечение помочь не может. Нельзя вылечиться от наркомании, просто очистив кровь физраствором, потому что дальше ты опять будешь делать то же самое. Вопрос не в том, чтобы просто вылечиться, а в том, чтобы исцелиться, то есть стать цельным человеком. Ведь наркотик – это бесы, которые овладевают человеком, гнездятся в нём, живут припеваючи и требуют дозы ещё, ещё и ещё…»
 Он считает это выходом, на нём это никак не сказывается, он делает это без видимых причин….
 Значит, и ей поможет. Ей больнее, она – девчонка, она совсем юная, ей-то каково? Ему всё равно плевать….
 Она пошла по его следам, думая, что он и не заметит, что ему как-то всё равно, у него – свой путь, свой выбор, а у неё всё значительно серьёзнее, ведь ничего не осталось, кроме боли от утраченной любви…. Ей, в отличие от него, жить было незачем. Да и не хотелось.
 Полное отчаяние. Страх, боль, отчаяние…. Всё равно он не заметит.

 Она шла по его следам. Туда же, куда и он. Теперь она знает, где что можно достать….
 И кто бы мог подумать, что они там встретятся? Да какое там встретятся – он на неё наткнулся.
 Сказать, что он испытал шок – значит, не сказать ничего. Он оторопел, потом взбесился. Кто её сюда привёл? Кто ей что давал?
 Как осатанел. Орёт и лупит изо всей силы её по щекам.
 Не надо…. Больно…. Хватит!
 Ах, больно? Да неужели? А мне что, не больно оттого, что ты делаешь? Очнись, слышишь? Не спать!
 Тебе можно….
 Ах, мне? Я – взрослый здоровый мужик, я в жизни такого перевидал, что тебе и не снилось…. Поняла? Я выбью из тебя эту дурь….
 Хватит, не надо, у меня завтра съёмки….
 Ну, и что мне сделать?

 На самом деле, он знал, что делать. Как привести её в чувства.
 Знал по себе. Испытал. Прочувствовал.
 Чтобы не втянулась, надо было действовать быстро.
 Откуда он её только не вытаскивал, и всегда успевал вовремя. Спасал….
 А потом что с тобой будет? Когда деньги кончатся? Собой торговать? Воровать, может?.. Ах, да, тебе пока хорошо платят, но это только пока ты нужна…. А кому ты такая понадобишься? Что ты завтра увидишь в зеркале?
 А когда он понял, что слова не особо-то и помогают, оставил её у себя на пару дней. Показал на своём примере, что её ждёт.
 И помогло.
 Действительно, ей стало страшно. Теперь она знала, чего ему стоило вести себя так, как обычно – играть то спокойствие, то ярость, то страсть, и вечно с беспокойно блестящими глазами и со спокойной, чуть печальной улыбкой….
 А по ночам орать, рыдать от боли. Когда весь запас был исчерпан. Сходить с ума и быть бессильным от ломок. И спокойно дышать только вместе с новой дозой….
 Нет. Было слишком страшно, чтобы продолжать самой.

 Послушай, зачем…. Зачем тебе это?
 Я меняюсь?
 Твой ясный ум, ирония, необычайно проникновенный тон…. А ночью ты превращаешься в зверя.
 Не надо душеспасительных бесед. Я – такой же, как раньше. Непросто безболезненно пережить то, через что я прошёл.
 Без этого никак?
 Уже не могу. Видишь, очередную ломку можно и не пережить…. Ну, веди себя так, словно всё, как обычно. А потом я завяжу.
 Когда? Ты уже сам не сможешь.
 После очередного тура.
 Да?
 Так всё время жить невыносимо…. Я хочу отдохнуть, но у меня нет ни времени, ни сил.
 Бесполезно говорить с ним об этом. Ведь сам всё понимает. Очень убедителен сам. Красноречив и обаятелен, как всегда. А ей больно.
 И тут вдруг срывается очередной друг.
 И снова он жжёт-гуляет. Один. На кухне. Курит-пьёт. Плачет.
 Ну, что ей сделать?
 Ты же знаешь, все эти утраты…. Забирают самых близких…. Как назло. Я ему сдуру пообещал, что завяжу.
 Это правда?
 Не знаю…. Больно мне, понимаешь? Больно….
 Она знает, что делать. Их же всегда тянуло друг к другу….
 Подходит, садится рядом, касается губами упрямой складки на лбу, воспалённых глаз….
 Прохладные губы, руки…. Как воздух. Он хочет дышать…. Она искушена в любви, и он знает в этом толк.
 Я знаю, что тебе нужно. Знаю, как ты любишь…. Тебе не будет больно, если я останусь….
 Убирайся! Только тебя мне сейчас не хватало! Не до тебя, плохо мне, понимаешь? Уходи, ясно?
 Отошла, уже издали обернулась, прежде чем уйти. Гордая. Нервная, непрошенная слеза.
 Я люблю тебя. Уже давно. Мы оба это знаем. Это твой шанс. Ты выберешься.
 Уходи.
 Хлопнула дверь, ушла, он – за ней, она – без сил, как стояла, так и села на ступеньки….
 Я тоже…. Сразу. Уже давно. Люблю. Не могу без тебя. Не хочу, чтобы ты видела меня таким. Завяжу. Честно. Не уходи….

 Он столько лет ненавязчиво учил её искусству любви, такой разной…. Красноречию, изяществу, обаянию. Конечно, этот импульс был силён. Они притянулись. Просто раньше не задумывались об этом.
 Он словно делал из обычной заурядной девчонки прекрасную принцессу. Идеальную спутницу для себя. Научил пониманию. На интуитивном уровне. Она его всегда чувствовала.
 В любви – да об этом давно ходили легенды – он был искусен, как бог, искушён, словно дьявол. Отчаяние и восхищение, до полного восторга. Искренен. Отдавал всего себя без остатка….
 Она отвечала тем же. За столько лет набралась нужного опыта. Они отдавали друг другу столько же, сколько и получали…. Полная гармония и любовь.
 Но он искал веру и не находил. От его пристального взгляда по ночам она просыпалась.
 Что? Почему ты так смотришь?
 Я люблю тебя.
 Сумасшедший….
 Я счастлив…. По крайней мере, я в своей стихии. В любви. А там… ну, там… я не ощущаю почвы под ногами. Я ничего не контролирую, от меня ничего не зависит…. Я растворяюсь. Качусь всё ниже, всё глубже…. А с тобой мне хочется взлететь. Я хочу завязать, честно…. Я попробую.

 «… Человек, на мой взгляд, сам справиться с этим не может. Я уверен, что именно Господь помог мне избавиться от зависимости. И для меня это – подтверждение того, что Бог меня любит. Уж по таким я краям прошёл…. А Он меня уберёг от преждевременной гибели. Видимо, я для чего-то ещё на земле нужен….»
 На самом деле было непросто. Он восторженно утопал в любви, когда они были вместе. Но жизнь текла своим чередом. У неё – съёмки, у него – концерты. Каждый раз – работа на износ. Каждый раз – как последний. Полная самоотдача. Так нельзя долго.
 У каждого - свои увлечения…. Но всегда они возвращались друг к другу. Ведь он столько лет создавал её и, как оказалось, для самого себя….
 Она не знала, на что он подсел. На самом деле, слезть было практически невозможно, и он сам это знал. Чтобы наверняка.
 Выжил только потому, что был очень силён духом. Хотел жить. Обладал магической энергией.

 «В девяносто втором я крестился. И с этого момента началась очень серьёзная, постоянная борьба. Я исповедовался, Господь прощал мои грехи, и меня допускали до причастия. А я снова срывался и продолжал «торчать». Потом вновь шёл и исповедовался. Всё это время меня сильно жгла совесть. Я всё время думал о том, какой же я мерзавец, как я беззастенчиво вру самому Богу: прошу помощи, чтобы завязать, а через какое-то время всё равно побеждает наркотик. Я бегу и ставлю себе дозу. Совесть не давала мне покоя…»
 А со своей совестью, как говорится, договаривайся сам.
 Срывался…. И это мягко сказано. Дошло до того, что он отменил концерты. Был реально при смерти. Уже собрались друзья, из последних сил он держался, его с трудом приводили в чувства. Он жил. Он боролся.
 Она в другом городе боялась читать газеты и слушать новости – он был на грани, она чувствовала, боялась услышать о том, что его нет…. При первой же возможности бросила всё и примчалась.
 Его лицо посветлело, ему стало лучше. Он улыбался….
 Он верил в то, что его спас Бог. Он верил всегда, но теперь это стало основной идеей его жизни.
 У него было всё. Только веры не было.
 Открывая душу, он подсознательно готовил себя к удару. Он так привык. И по пьяни часто убеждал всех подряд публично податься в христиане. Даже самому стыдно вспоминать….
 Однако, обретя веру, он обрёл и силы. И любовь. Он успокоился, утихомирился и вылечился.
 «… И вот через три года этой борьбы, в девяносто пятом я последний раз укололся…»
 Да. Только стал тихим, спокойным и домашним. И ярость, и его бешенство куда-то сразу подевались. И у неё потихоньку стал пропадать к нему интерес.
 Больше не надо было беспокоиться. Всё было предсказуемо.
 Стареющий, скучный плейбой. Когда-то просто сумасшедше популярный.... Да ещё и верующий…. Вот скукотень! Где прежние авантюры, приключения? Тишина да покой, и чаёк какой-то вместо вина…. Жуть.
 Ей всегда казалось, что финал «Мастера и Маргариты» чересчур жесток. Зачем эту бешеную страстную женщину засадили в какой-то скучный, душный покой? Хуже смерти….
 Ей и невдомёк было, какое наслаждение получал он, после стольких лет бешенства и ярости наконец-то остановившись и просто отдохнув….
 Измены, истерики…. И однажды она ушла. Он умолял её вернуться, ведь это он виноват, он изменил (хотя она-то всегда ему изменяла, просто он не знал, просто для разнообразия), но она так хорошо спряталась, что он не смог её найти.
 И сейчас она очень мирно и спокойно живёт со своим новым увлечением, поэтом-романтиком.
 Да и с ним всё в порядке. У него – своя семья.
 Если бы не воспоминания, было бы совсем хорошо.
 Этот его тёплый мягкий взгляд с восторженными искорками, загадочная, чуть ироничная, чуть печальная улыбка…. До сих пор бросает в дрожь.

 «… Но уверенности до сих пор нет. Всегда есть опасность, что я, не дай Бог, опять могу сорваться. Нет-нет да и приходят кошмарные сны, как я ставлю себе дозу…»
 Нет уж. Где бы ты ни был, ты только держись.
 Держись. Ну, пожалуйста….
 «…Или мне придётся тоже…»
 Хотя это, наверное, интересно. И не так скучно в этом покое. А если кошмар, или она вдруг не выдержит и разрыдается, так она это своему поэту потом объяснит….
 *«… Но не пугайся, если вдруг
 Ты услышишь ночью странный звук –
 Всё в порядке, просто у меня
 Открылись старые раны…»
 Пожалуйста….
 Держись.

 21.12.05

цитаты взяты отсюда - http://www.sinergia-lib.ru/index.php?section_id=110&id=140
* Майк Науменко, "Старые раны"