Дочь охотника

Страсть дает наилучшие наблюдения
и наихудшие выводы.
Рихтер


Меня пригласил на юбилей, – сорок лет, – краснодарский писатель-натуралист Руслан Тосунов. Жил он невдалеке от города, и виделись мы регулярно. Руслан по национальности грек, но описывал кубанскую природу столь возвышенно и любовно, что, пожалуй, редко кому удавалось из доморощенных писателей. Его повесть «Тайны кавказских гор», на мой взгляд, стоит в одном ряду с произведениями таких писателей, как Пришвин, Бианки, Песков.
Наследник Эллады – заядлый охотник, и о своих приключениях в лесных чащах рассказывал довольно часто (все истории были невероятно любопытны; однажды медведь расцарапал ему спину и испачкал губной помадой рубашку), каждый раз добавляя в них новые подробности, несколько меняющие суть дела. Однако ни автора, ни благодарных слушателей кардинальная подмена сюжета нисколько не смущала – писатель! – и все благоговейно внимали фантазиям следопыта. Это особая каста человечества – охотники-рыболовы, которым в большей степени, чем обычным людям присуща страсть. Причем, необязательно при этом быть писателем: любой сочинитель сочтет за честь быть автором охотничьих или рыболовных баек. Рассказчик придает освещаемым событиям фабулу, которой в реальности они, естественно, не обладали. Живописец Перов был необыкновенно наблюдательным человеком; всмотритесь внимательнее в его «Рыболова» или «Охотников на привале». Как-то я поймал себя на мысли, что на последнем холсте явно не хватает добродушной физиономии Тосунова.
В доме у Руслана всё крепко, надежно, устойчиво, словно вековые стены пантеона подпирали его просторное жилище. Какую бы дизайнерскую идею мы ни вкладывали в свой интерьер, стиль всё равно приобретает национальные оттенки. В таинственных генных безднах блуждают недремлющие тени наших предков и зачастую подсказывают – в какое место поставить, предположим, платяной шкаф.
 Охотничьи офорты и картины в причудливых, с эллинским орнаментом, рамах украшали гостиную. Потемневшие от времени амфоры горделиво высились по углам комнаты. Шкуры диких животных беззлобно щекотали ноги.
После июльской жары было невероятно комфортно, развалившись в кресле, неспешно потягивать прохладное пиво. По дому, помогая жене Руслана выносить угощения во двор, где стоял праздничный стол, сновали несколько девушек.
- Подружки моей дочери, - перехватив мой несколько заинтересованный взгляд, пояснил приятель.
Моим субъективным восприятием, на сей раз необъяснимым, из прочих выделялась одна девушка. Длинные каштановые волосы, темные, искрящиеся смешинками глаза, играющая на губах улыбка, с определенной долей искренности говорили, что их владелица красива, невероятно даже красива, ибо перечисленные достоинства складывались в единственно верную – самую совершенную – комбинацию. Впрочем, сама молодость, - это понимаешь лишь по прошествии лет, - является едва ли не самым важным условием нашей привлекательности. Звали девушку Ольгой, но подружки почему-то называли ее Осей. Ее отец, так же как и Руслан, был охотником, но, к сожалению, уже находился в ином из миров.
- Осенька, принеси мне, пожалуйста, большой поднос, - громко говорила ей Виктория, дочь Руслана.
- Ага, иду, - Ольга стремительно, как это могут делать лишь младые девы, меняла направление движения и, чему-то смеясь, бежала, - именно бежала, - словно в упомянутой утвари была невероятно острая необходимость.
- Эх, Василий … - прозорливый инженер человеческих душ похлопал меня по плечу. В его интонации не только легко увязывались сочувственные нотки, незначительное осуждение, но также читалась некая мужская солидарность, и даже проскальзывали легкие оттенки зависти. Гротескно-возрастная нелепость казалась ему, видимо, очевидной. Однако в пороках и излишествах, во всяком случае, в писательской среде, мне не было равных. Я всегда старался избегать банальных, невнятного рода определений, таких как «предпочтения воспитанного общества», «трезвый рассудок», «общепринятая мораль». Кто их принимал? И где? По крайней мере, меня в тот момент там не было. Проживая умеренно-одинокую жизнь (которая, как правило, приносила мне одни удовольствия), я не только не менял своего мнения, но с каждым годом всё более утверждался в нем. Находясь в эпогее мужской состоятельности и неувядающего женского внимания, думаю, трудно придерживаться иной точки зрения; наверное, жизнь моя складывалась так, что не давала мне возможности быть другим.
Заходящее, утихомирившееся, наконец, солнце дробило верхушки тополей на сотни рубиновых всполохов. Беспощадно-яркая синь неба блекла, зелень омрачалась и приобретала матовые оттенки. Но еще по-прежнему было жарко. Мы перенесли стол прямо к берегу небольшого озерца, которое находилось рядом с домом. Легко колыхался нежно-зеленый водопад прибрежных ракит, над розовой гладью воды черными молниями носились стрижи. По-летнему медленно вечерело.
После третьей рюмки разговор, естественно, обозначился на охоте. Руслан, - не без юмора, - заново рассказывал, как в предгорье Кавказа он из пневматической винтовки застрелил матерого волка, попав ему в глаз. Насколько я помню, в предыдущей легенде жертвой виртуозного выстрела стал кабан-секач. Надо полагать, что к следующему юбилею добычей охотника, будет упомянутый выше медведь. Стрелок Руслан действительно отменный. Помню, у меня была шляпа… Не эта – темно-синяя – а другая… Однако мы немного отвлеклись.
За собой я стабильно сохранял репутацию никудышного охотника. Бравшим меня на эту забаву друзьям и в голову не могло прийти, что я преднамеренно стрелял мимо уток и зайцев. Однажды после моего «удачного» выстрела в моих руках оказалась еще живая птица. Никогда не забуду ее наполненный смертельной тоской взгляд, и поэтому я предпочитал свои первобытные инстинкты обозначать в противоположной смерти сфере. Чем, собственно, сейчас и занимался – как мне казалось, незаметно разглядывал Ольгу. Еще не совсем внятные ее округлости, равно, как и смешливые глазки, настойчиво привлекали мое внимание. Знакомое ощущение легким пухом щекотало солнечное сплетение. Можно допустить мысль, что привлекательность женщины зависит не столько от ее внешности или манер, сколько от моего желания. Видимо девушка заметила повышенное и своеобразное внимание (пора привыкать) к своей персоне. На лице ее вновь появилась блуждающая улыбка, которую можно было отнести за счет иронии по отношению к взрослому дяде, а может и за счет некого подобия пробудившегося интереса. Так или иначе, несколько раз наши взгляды – мой дерзко-уверенный и ее настороженно-удивленный - встретились, и Ося с некоторым вызовом смотрела мне в глаза. Во время службы в армии мне доводилось участвовать в драматическом кружке гарнизона и, кроме тисканья за кулисами актрис – офицерских жен, я научился держать паузу и чужой взгляд. Извлекая какой-то опыт, мы движемся по жизни дальше, и торопимся, ищем, где бы этот опыт применить.
Определенная смелость девушки – ключевой показатель особенностей нынешнего поколения молодежи – мне понравилась. Более того, как не раз оказывалось, я еще был способен вызвать симпатию у некоторых представительниц лучшей, к тому же очень юной половины человечества. Во всяком случае, я так думал. В манящем свете флирта играют искры всевозможных оттенков – от нежной пастели (ошибка в первом слоге последнего слова, в данном контексте, пожалуй, не была бы очевидной) небесной лазури до распутно-приторного пурпура; и в этот ласковый свет можно ступить. И всё же с огромным трудом можно было усмотреть особое чувство в ее взгляде. Не могу даже передать того, как она мне сейчас нравилась! Надо же, чтобы так, ни с того ни с сего, вывалиться из своей обыденной повседневности в такую внезапную благодать. Я прикоснулся к ощущениям, которые поначалу мне было не по силам сформулировать, но что-то чувствовать я уже начинал.
Тем временем Руслан закончил очередную сладкозвучную байку. Видимо, она снова была наполнена шутками - все гости рассмеялись.
- Ну, а что нам расскажет Василий? – воодушевленный успехом хозяин обратился ко мне.
Я настолько увлекся созерцанием юной девы, что, услышав обращение к себе, даже немного растерялся. Хотел было сказать, что я сейчас не расположен к рассказам, но, к удивлению своему, услышал лишь собственное дыхание и неловкое покашливание. Не в силах скрыть некоторого смущения, и даже неприятности происшедшего, я глупо пошутил, что уж больно много вокруг хорошеньких девушек.
- Стареешь, батенька, коли красивые девушки вынуждают тебя смущаться, - наверное, справедливо заметил коллега по литературному цеху.
Руслан – крепкий, коренастый мужчина, как сказал классик, «хоть сейчас в анатомический театр», весельчак, надежный товарищ. В беседах о литературе, и не только, мы провели не один час.
Его дочь Виктория была очень похожа на отца – то есть она не являлась крупной и упитанной девушкой, скорее, наоборот, но неуловимые черты лица: разрез глаз, форма носа, разлет бровей и даже мимика давали полное основание для подтверждения их ближайшего родства.
Однажды родственная схожесть спровоцировала собой достаточно нелепую ситуацию. Долгое время я дружил с партнером по боксерскому клубу неким Михаилом, а затем он познакомил меня со своей сестрой. Некоторое время мы встречались, и как-то, задержавшись на вечеринке, я провожал девушку домой. Что может звучать банальнее, но был месяц май. Вряд ли стоит упоминать все его нюансы: медовый запах цветущих деревьев, ласковый теплый ветерок, алые мазки тюльпанов на изумруде травы. Мы подошли к ее дому и, остановившись под благоухающим абрикосовым деревом, стали целоваться. На какой-то миг оторвавшись от сладких девичьих уст, я вдруг увидел перед собой глаза … Михаила, его нос и, о Боже, его губы. Я невольно отшатнулся. В невнятном мерцании качающегося на столбе фонаря схожесть девушки (кажется, ее звали Валентиной) с братом была пугающе поразительной. Тут же вспомнив о надуманном важном деле, я моментально ретировался, и никогда больше не встречался с девушкой, если узнавал, что у нее есть брат. Разумеется, это фобия. Не единственная, кстати, в моем смещенном сознании. Не меньше я боюсь никчемных разговоров, стараюсь избегать взглядов на пустой стакан, в невероятный же трепет меня приводит вид живого волка (к сожалению, я их иногда путаю с собаками, что причиняет мне значительные неудобства). Первые две причины, почти с уверенностью можно сказать, едва ли кому доставляют излишки радости, но чем же так напугал меня серый зверь, почему столь внушительна моя неприязнь к лесному хищнику? Я немного подумал и решил рассказать эту историю гостям.
Несколько лет назад я служил в снабжении и двигался на санях по заснеженной федеральной трассе Ростов – Краснодар. Несмотря на довольно тяжелый груз – семнадцать карданных валов для «полуторки» - лошадь моя бежала довольно быстро, и я рассчитывал еще засветло добраться до места назначения. Однако вскоре снегопад усилился, подул сильный восточный ветер, и белая круговерть лишила нас с Савраской видимости. Что ж поделаешь? Умная скотина перешла на иноходь, а вскоре и вовсе снизила скорость передвижения до шага. Я покрепче запахнул полы своего тулупа, и хотел было отхлебнуть водки из бутылки заботливо уложенной в котомку моей тогдашней сожительницей Евой Вулфберг, но Савраска вдруг резко остановилась, отчего некоторое количество напитка вылилось мне на верхнюю одежду. Я несколько грубо высказал свое мнение по этому поводу и даже слегка ударил лошадь вожжами по крупу. Но животное упрямо стояло на месте и лишь, мерцая в темноте глазами, время от времени поворачивало голову в мою сторону. Повторяя одни и те же умеренные проклятия, я вылез из транспортного средства и пошел выяснять причину задержки. Что-либо увидеть мне мешала не на шутку расходившаяся метель, и я уже хотел возвращаться в сани, как увидел темнеющие в нескольких метрах от нас очертания какого-то предмета. Я подошел поближе и наклонился. Это оказался сбитый машиной или замерзший от стужи волк. Чтобы труп не мешал проезду, а, главное, дабы унять естественный испуг Савраски, я взял околевшее тело за хвост и попытался оттащить его на обочину. Но животное оказалось живым! О чем немедленно засвидетельствовал выброс переработанных продуктов питания - надо полагать, от пережитого стресса - из его кишечника. Три живых существа, волей случая оказавшиеся на сто сорок шестом километре трассы Ростов- Краснодар, вскрикнули одновременно, и все от испуга. Однако для серого проказника происшествие оказалось благополучно завершенным – волк скрылся в белой мгле, но для нас с Савраской оно только начиналось. Когда я вернулся к саням, лошадь, почуяв специфический запах, поднялась на дыбы, и встревожено заржав, умчалась в сторону столицы Кубани. Я, как мог, оттер тулуп снегом, поблагодарил судьбу за то, что бутылка водки осталась в кармане и, употребив ее по назначению, немедленно отправился вслед за лошадью. Стоит ли говорить о том, что притормозившие было водители через десяток метров пути, изощряя свою речь нецензурной лексикой, выталкивали меня из салона автомобиля. С горем пополам, к утру я, наконец, добрался до базы. Хорошо, хоть Савраска с грузом самостоятельно дошла до места назначения. Никто не хотел верить, что это волчьих рук (ну, не рук, конечно) дело. Председатель совнархоза Ничипорук на профсоюзном собрании сказал чрезвычайно банальную и даже немного обидную фразу. Мол, жрать надо меньше. В смысле, водки. Вот с тех пор я категорически – как субъектов животного мира – не переношу волков. Однажды в зоопарке, выхватив у дворника метлу, я попытался скрывшемуся в глубине клетки хищнику нанести удар древком по туловищу. Видимо, мне это долго не удавалась, так как прибывший на место мести милиционер потребовал объяснений. И продолжал их требовать (к нему тут же присоединилась группа его коллег) уже в отделении. Лишь позвонив доктору Шапиро (специализация лекаря в данном случае не столь важна), блюстители порядка отпустили меня. Как мне показалось, с некоторым сожалением.
Надо полагать, что на присутствующих быль произвела впечатление. Во всяком случае, гости долго молчали. Правдоподобность рассказа, видимо, была настолько очевидной, что лишь взгляд Руслана был отягощен неким сомнением. Тяжело вздохнув, хозяин сказал:
- Жаль, что ты, Василий, не охотник…
Пить больше не хотелось. Мы сидели рядом с Русланом и, попыхивая сигарами, лениво обсуждали последние литературные новости.
- Василий Викторович, Вам не скучно? – обратилась ко мне Ольга. – Давайте я Вам озеро покажу?
- Пойди, дорогой, проветрись, - глаза Руслана полыхнули почти осязаемым жаром.
Я встал и пошел вслед за девушкой. Узкая тропинка, извиваясь между зарослями камыша и бузины, уводила нас всё дальше от гостей. Музыка группы U-2 с каждым шагом становилась все тише. Изумительное, не отягощенное одеждами, пространство между поясом сидевшей на бедрах белой юбочки и невероятно короткой маечкой не позволяло мне сосредоточиться ни на одной мысли. Впрочем, одна была; я бы не рискнул ее назвать самой целомудренной в этот вечер. Природная ювелирность изящных движений Осиной (осиной?) фигуры напрочь отвергала доводы разума, что созерцание прекрасного женского тела – лишь работа наших глаз, да некая функция головного мозга. Но, видимо, в данном случае я больше чувствовал, чем размышлял.
- Вам здесь нравится, Василий Викторович? – девушка остановилась и повернула голову в мою сторону.
 - А вас, Оля, не затруднит при обращении ко мне опускать отчество?
 - О, кей, - она улыбнулась. В карих глазах ее сияло маленькое, как детский грех, лукавство. – Тогда я – Ося.
Определенно она принадлежала к такому типу людей, которые очень легко находят общий язык с окружающими.
Мы подошли к скамейке, стоящей почти у самой воды.
 - Сядем? – предложил я девушке.
Я почти в совершенстве владею искусством расположения к себе женщин, но некая разность в возрасте долго не позволяла выбрать тему для разговора и обозначить его рамки. Осознание наших размышлений разрушает само понятие «флирт», ибо сомнения и неуместная робость являются единственной силой, способной вытеснить натуралистическое влечение к женщине. Изощренное словоблудие вряд ли сработает в данном случае. Да, она будет улыбаться, возникнет определенная симпатия, однако, не позволяющая, предположим, даже обнять девушку. Нужен нестандартный ход, оригинальное решение, выстрел, если хотите.
Ося сама подсказала, пожалуй, единственно верный вариант ее обольщения.
- Жарко… - она слегка приподняла и без того короткую розовую маечку, и, нагнетая на животик (а может, и выше) прохладный воздух, потрясла ее подолом.
- А может, искупаемся? – я кивнул на водоем и, не дожидаясь ответа, снял с себя рубашку, затем брюки и плюхнулся в озеро.
Ося оказалась смелым человеком, чему, видимо, способствовали три бокала Cenzano, которые девушка выпила за вечер.
 -Только вы отвернитесь, я ведь без купальника.
Я послушно уставился в невнятно темнеющий ряд камышей на противоположном берегу. Через минуту девушка уже плескалась рядом со мной.
 Невинные шалости с женщиной в воде порой скрывают наши истинные намерения. Я подныривал под Ольгу и, пытаясь шутя притопить ее, трогал за талию, за ноги, да, впрочем, за всё, – предел моего разврата, - что попадалось под руки. Когда я появлялся на поверхности, то слух мой вознаграждался истошным визгом, лицо – брызгами, которыми она в меня швыряла, а душа – ее по-детски звонким и счастливым смехом. В какой-то момент, повинуясь первобытному инстинкту, я притянул девушку к себе, причем, получилось это неосознанно, спонтанно. Эта секунда всегда является невероятно важной – по мимолетному взгляду, интонации и тембру голоса ты с огромной долей вероятности можешь сказать: будет ли женщина сейчас принадлежать тебе. Начало обладания – это не то, что мы можем себе вообразить и возжелать – это когда ты уже знаешь, что близость непременно произойдет, и ты преступил черту. Однако в данный момент ничего не произошло. Ося отпрянула то меня, как от хищника.
- Вы что, Василий Викторович!?
Недавняя, весьма заметная ее игривость и чувствительность насторожилась и уже не хотела принимать мою умеренную фривольную дерзость. Любые другие попытки теперь оказались бессмысленными. Наши влечения и симпатии – крайне неустойчивые чувства. Они могут исчезнуть из-за поспешного действия, глупой фразы, да из-за чего угодно. Происходит это мгновенно, и никто из нас не в силах управлять ситуацией. Печаль о всесильном времени проникала во все мои мысли и давала ответы на многие вопросы – нелепо, прожив пятьдесят лет, чувствовать то же самое, что и в семнадцать. Моя молодость прошла, а сейчас проходит жизнь. «Мужская состоятельность и неувядающее женское внимание…» Следует, видимо, помнить, что вершина на самом деле является концом.
Я выплыл на берег, взял свою одежду и, удалясь от дома Руслана, пошел по тропинке.