Великие перемены отрывок из Сказки

skazka Gospodnya

РАЗДЕЛ 5. ЭПОХА ВЕЛИКИХ ПЕРЕМЕН.

 Все великие преобразования начинаются, как водится, с пустяков, причем, как правило, и без особенного повода. Возникают великие империи, разрушаются целые социальные системы, а толку все не было, и нет. И как же это все происходит, позвольте вас спросить? Да черт знает, как, вот что особенно обидно!
 Вот шайка кочевников-туркмен вовсю улепетывает от преследующих их монголов. Ну, удирали бы себе, да удирали в свое удовольствие, так ведь нет, – начинают основывать великую империю. Ту самую, Османскую. Зачем? К чему? Все равно ведь все закончилось крахом!
Или взять тех же римлян… и дернул же черт жителей маленького городка в несколько тысяч душ почти что в одночасье превратиться в могучее государство, шутя сокрушающее великие цивилизации античного мира! Знали бы несчастные отцы-основатели великой Римской Империи, как плачевно закончится ее взлет и расцвет! Стали бы они с такой яростью громить сначала захватчиков, а затем и обороняющиеся завоевываемые страны? Все равно ведь подошли к упадку, курицыны дети, никуда от этого не делись. А про маленькую наглую Англию вообще говорить не хочется. Слыхано ли дело – мелкий паршивый остров вдруг захватывает целую кучу стран и островов, племен и народов, и начинает чуть ли не судьбами всех народов Земли распоряжаться! Чертовы горькие пьяницы, куда им против Бога лезть-то! А ведь лезли, да еще как лезли. Насаждали свои дурацкие протестантские представления, где только могли, даже паровую машину придумали. Какая наглость! Какое падение нравов! Ну, и расплата не замедлила свалиться на плешивые головы чертовых лендлордов. Еще более наглые, чем англичане, американеры устроили Бостонское чаепитие, затем – Гражданскую войну, а в итоге – Холодную войну, и, походя, уничтожили знаменитую Британскую Империю. А сейчас наступала и их очередь. Скорее бы уж, что ли. Мир устал ждать, когда же разбойник, наконец, напорется на нож.
 Да не до Штатов нам было сейчас. Адскими долгими вечерами и ночами (а дней там вообще нет, всегда сумрак, а то и вовсе мрак) мы таскали кирпичи и блоки, доски и балки (в том числе и металлические), месили бетон. Коммунизма, конечно же, построить там никак не удавалось (слишком много ренегатов оказалось в числе чертовых гениев, один Пушкин чего стоил, а о Федоре Михайловиче Достоевском, царствие ему небесное, вообще умолчу). Ну и что! Зато такой город-сад отгрохали, – всем чертям тошно стало. В особенности – старине Азазеллу. Посмотрел-посмотрел он на наши лесопосадки, да и вырубил все яблоньки со смоковницами к чертовой матери. В ответ на наше в Гризли недоумение он отрывисто бросил:
- воздух загораживают, дышать нечем!
 Сволочь… ему бы в степи пустынным шайтаном работать. Уж не оттуда ли его корни? Не иначе – исламский шпион! Или из бедуинов, что ли? Но мы и тут не впали в отчаяние. Забрался я тогда в роскошную берлогу к моему старому товарищу Гризли, и мы долго перемывали там дьявольские кости. Что он себе позволяет, скотина! А если его на Марс запустить? Вряд ли там будут после этого яблони цвести. Ну, думаю, теперь-то до этого не дойдет: Бог не попустит. Позволит он какому-то шайтану вблизи своей резиденции безобразничать! Интересно, как там сейчас Господь? Переехал или все еще на Сатурне вещички собирает? Странно все это… ему ведь, между нами, переместиться в пространстве да во времени – раз плюнуть. И канцелярию свою тем же макаром переместить. Так ведь нет, – все как-то по-старинному, по библейски, что ли. Ну-ну, как говорится, Богу - богово. Не нам его судить. Как бы он нас всех огульно и гуртом не осудил!
 Так мы точили лясы, чесали языки и вообще самым наглым образом увиливали от работ. А они, между прочим, не прекращались ни на минуту, можно сказать, кипели. И все горели на работе, но отнюдь не адским а, можно сказать, почти что небесным огнем. Не синим, разумеется. Мимо берлоги прошагал улыбающийся своим мыслям Томас Мор. Он строил Утопию, да еще какую! Островом тут и не пахло. Целый континент превратился в экспериментальную лабораторию. Пожелав старику-канцлеру всяческих успехов, мы с медведем стали думать, да гадать, – что дальше делать-то? С садами промашка вышла, может быть, висячие огороды сотворим?
- И чтобы там пасека была, - грезил Гризли, - и репа росла… а еще овес. Люблю, понимаешь, его вытаптывать!
Я пожелал, чтобы и морковь на тех грядках не переводилась, и свекла вырастала бы с голову чиновника. Потом, внезапно вспомнив, что за грядками надо еще и ухаживать, мы заметно поскучнели и эту тему закрыли раз и навсегда. Не серафимское это дело – огород пропалывать!
- Да и как оно все будет без солнечного света расти? – рассуждал Шатун, раскуривая трубочку. – Не зажигать же из-за дурацкого огорода новое светило, да еще и в Аду! Нужно специальное разрешение получать то ли у Бога, то ли у Сатаны… да и с дураком Духом согласования не избежать. Вытопчет он твою свеклу, однозначно. Дурак, дикарь невежественный!
 Пришлось и с этим согласиться. Нет, с огородами тут, пожалуй, не выгорит. Это же все равно, что на леднике Федченко капусту выращивать.
 Забегая вперед, отмечу, что новое солнце в Аду засияло-таки, и все благодаря Томаззо Кампанелле. Сумел он Духу убедительно доказать, что Город Солнца без этого атрибута никак существовать не может: в противном случае это будет Деревня Мрака, или что-то в том же духе. И ему пошли навстречу. Но мы к тому времени и думать уже забыли о морковке да овсе.
 А между тем величайшие проекты да прожекты воплощались в жизнь, пускай и загробную. Вот уже и пресловутая Вавилонская Башня отбросила гигантскую тень на Утопию, а вот и Хеопс завершает очередную стройку века. За ним упорно тянется Джосер, да куда ему, гунявому! Отстает, заметно отстает, каналья. Нет у него, знаете, организаторского таланта. Быть фараоном по праву рождения – это одно, а умение руководить от папаши с мамашей может и не передаться.
 К нам подошел Моисей, попросил закурить.
- Надоело мне евреев по степям гонять, - пожаловался он, - все кричат: “Торговать желаем! Пропади она пропадом, твоя так называемая Обетованная Земля!” Так и норовят Золотому Тельцу поклониться, сквалыги! Ничего, сейчас я на них медного змия напущу, а в придачу – семь казней египетских…
 Посочувствовав древнееврейскому пророку для виду, мы дружно расхохотались, как только его шаги затихли вдали. Нашел, кого в Палестину приводить! И от язычества ему их еще отучать лет триста, не меньше. И только после этого начнут они строить свой знаменитый храм со всеми прибабахами – ковчегом, пятисвечником и прочей архаичной атрибутикой. А зачем, спрашивается? Ну, пусть себе тешится, воображая, будто делает доброе дело. Блажен, кто верует, черт бы его побрал!
 Только отвязались мы от назойливого Моисея, как тут же свалился, как снег на голову, Мухаммед. Он долго и нудно разъяснял нам суть своего учения, но, ничего не добившись, в сердцах сплюнул и проклял медведей и бомжей наравне со свиньями. Но мы даже не поморщились. Напугал! И поплелся пророк возводить свой храм Каабы. Ну-ну. Ведь построит, очень уж он упорный и упертый. Только, должен вам заметить, ничего в этом архитектурном комплексе интересного нет, и не будет. Тот же чум, разве что каменный и очень большой. Ну, кочевник, что возьмешь?
Лучше всех строительство продвигалось у товарища Сталина. У него были толковые помощники: Лаврентий Павлович, например, умудрялся курировать одновременно атомный проект, строительство высотных зданий, атомных крейсеров и вообще чуть ли не все на свете. Вот же башка, так башка! Мне бы такую… да и медведю не помешало бы поумнеть. Мы бы с ним таких дел наворочали, – горы бы передвинули, Берлин бы взяли вдвоем!
 Пока мы предавались праздным мечтаниям, подобно товарищу Манилову, подземный мир менялся и менялся, – кажется, в лучшую сторону. Вскоре стал он таким чудненьким, – хоть филиал Рая открывай, если, конечно же, Бог допустит. Но, смею предположить, Господь вряд ли захочет, чтобы его имя слишком часто звучало там, где не надо. В общем, пахло здесь уже не серой, а ландышами, а кое-где даже жасмином, хотя я этот запах терпеть не могу, кстати, как и Гризли. А Дух ничего, терпит, и даже как будто им наслаждается, козел сентиментальный.
 Со второй попытки нам удалось-таки посадить висячий сад, который, к нашему огорчению, почему-то сразу же посинел, захрипел, высунул язык и перестал подавать признаки жизни, хотя ногами все еще дергал. Пригляделись, – а мы повесили-то вовсе и не площадку с зелеными насаждениями, а все того же злополучного Франсуа Вийона. Ну, ничего, не впервой. Отлежится, и еще нам рыло начистит, встретив где-нибудь на большой дороге. Только как же это мы поэта-висельника с садом-то перепутали? Оказалось, исключительно по недоразумению. Он с жуткого бодуна был, зеленый весь, вот мы и приняли старину Франсуа за какое-то дерево, а там пошло-поехало. Мы, кстати, тоже хороши, и не все в наших действиях могло бы понравиться следователю или прокурору: ну, предположим, перепутали мы поэта со смоковницей, или финиковой пальмой. Бывает! Но зачем тогда веревку узлом Линча было завязывать, да еще и намыливать?
- Наверное, по привычке, или в силу сложившихся традиций, - рассудил Шатун. – А с садами, похоже, ничего не получится. Посмотри, Парамоша, что Дух-то наш вытворяет!
 А Азазелл тем временем уже доламывал статую Родосского колосса, и устремил свой мутный взор в сторону достраивающейся Вавилонской башни. И тут до меня дошло: он же в молодости вместе с Пришельцами работал, где и научился спонтанно и почти что бессознательно уничтожать памятники истории и вообще все на свете. Идиот! Да с таким не то, что Рай, и виселицу толком не поставишь… впрочем, что это меня заклинивает на этом величественном предмете? Неужели мне не суждено утонуть в силу известных причин? О, горе!
 А на Марсе в это время происходило вот что. Бог, так никуда и не переехав, резиденцию в долине Маринер все-таки соорудил, – чтоб под рукой была, когда понадобится. Сторожить теремок поручили какому-то архангелу с огненным мечом, который едва не устроил пожар, вздумав почесать сим грозным оружием спину. Крылья сразу же вспыхнули, и несчастный небожитель, ничего уже не соображая, полетел, аки голуби княгини Ольги, прямо на чердак терема. Но Бог не допустил подобного бесчестья, и с помощью Чуда и божьей воли унял чуть затаившийся пожар. Незадачливому архангелу сделали строгое внушение, выдали новые несгораемые крылья, и отправили в Пекло в помощь Духу. Он же, немало ни смущаясь, тут же назначил небожителя барабанщиком, или трубачом – не суть важно.
 И стоит там этот чудный домик, совершенно невидимый глазом, поскольку, что ни говорите, нематериален.
 Господь, заглянув в свою несостоявшуюся новую резиденцию, не удержался от того, чтобы не вызвать туда нас.
- Смотрите, завидуйте, молодые люди, - с гордостью произнес он, - вот как надо строить! Ничего лишнего, и без единого гвоздя. А вы развели там у себя какое-то строительство БАМа, если не сказать – Асуанской плотины. Стыдно за вас, ей-богу! Попьем пока что чайку, да и обсудим, между делом, что вам дальше делать. Не будь вы такими твердолобыми материалистами, давно бы вас научил, как виртуальные замки строить. Да где вам, прощелыгам! Только и умеете, что дворцы с колоннадами да капителями возводить, всякого рода непристойных атлантов перед входом в атриум ставить… атеисты вы, и больше ничего!
 Мы расстроились и заметно погрустнели.
- Да будет вам, - рассмеялся Бог, - я же пошутил! Стройте себе на здоровье хоть Дворец Пионеров, хоть музей Маяковского. Пейте чай с тортом, а я вам притчу расскажу.
 Мы устроились поудобнее и приготовились к божьему рассказу.

ПРИТЧА ГОСПОДНЯ

В ОДНОЙ УДИВИТЕЛЬНО ДАЛЕКОЙ… ТО ЕСТЬ УДИВИТЕЛЬНОЙ ДАЛЕКОЙ и загадочной стране жил да был один не особенно далекий народ. Народ, как народ, каких тысячи. Жил он себе потихоньку, радовался жизни (тоже не особенно шумно, чтобы рыбу не распугать, ибо он только за счет рыбы и держался), и все мечтал о той счастливой поре, когда его, наконец, соседи-завоеватели оставят в покое, и можно будет осуществить грандиозные проекты вроде изменения климата или высадки на Титан. Ждал он светлых дней, ждал, а они все не наступали. Я бы это объяснил особенностями климата, а жалкие ничтожные людишки это приписывали козням Нечистого. Дескать, все зло и темнота от него, включая пасмурные дни. В общем, рассуждая подобным образом, докатился этот этнос до прямого дуализма, если не сказать - манихейства. Шаманил он тогда безбожно, все пытаясь с моей помощью изменить ситуацию. Даже человеческие жертвы норовил приносить мне, чудак, да только я им руки-ноги повыворачивал, когда они пытались жертвенного мальчика заколоть. Нашли себе Молоха! А я не Молох, я другой, миру неведомый всевышний… шутка. Помог я им тогда, чем мог, в обмен на отказ от варварских обычаев и идиотских обрядов. Отбились они от недругов, стали много путешествовать, живописью заниматься, холсты ткать да селедку ловить. Чем не жизнь, спросите? Все под рукой, еды стало на всех хватать, соседи не обижают… почти что, то, о чем всегда мечтали классики марксизма! И все бы ничего, да стала заедать этот этнос скука смертная. Действительно, их можно понять: каждый день одно и то же, ни бурных страстей, ни авантюрных приключений. Сами ведь на это напросились, между прочим, в тот период, когда их какой-то император щучил да обирал, как липку. А теперь вот пришлось им эту кашу расхлебывать. Безопасное существование, сами ведь знаете, очень уж унылое. Со скуки, что называется, помрешь. И взмолился этот дурацкий народ Господу, то есть мне: пошли нам, дескать, перемены, то есть реформы! Хотим разнообразия, кипения страстей! Вначале я даже на них разгневался: они что, дураки? Не понимают, что ли, чем перемены чреваты? Они ведь не всегда к лучшему, а тут вообще особый случай: я ведь им, подлецам, уникальные условия подобрал. Получилась равновесная система со строго архаичной и уравновешенной структурой. Вытащи из такой штуки хоть один гвоздик, вывинти хоть один болтик -– и все рухнет, обвалится, как Аквапарк. Какие тут перемены! Хотел дать им отлуп, но передумал: пусть дурья порода потешится, взвесит все “за” и “против”. Глядишь, и сообразят олухи царя небесного, что никак нельзя взрывать свой единственный мост, не построив нового. Не сообразили. Все громче воют они от смертной тоски, все настырнее ко мне взывают: шлите, мол, реформы! В общем, в конце концов, напросились. А скажите мне на милость, какого черта надо было ломать функционирующую систему? У вас что, лежала под рукой запасная в лучшем варианте? Сломать-то сломали быстро, предав всех союзников, разрушив экономику и развратив сознание обывателей миражами перспектив скакнуть в Золотой век. Скакнули, как же! Так разве что самоубийца с табуретки спрыгивает… поняли суть?
Мы пожали плечами: а что же тут непонятного!
- Если это действительно так, - произнес Господь, пуская кольца дыма из божественной трубки в сторону Сатурновой системы колец, - сможете ли вы обобщить все вышесказанное в форме короткой, но выразительной песни? Сам не пойму, почему без песни жить нельзя на свете, нет… но – не получается. Так что напрягайте кадыки и мозги, заодно. А я вам сейчас дорасскажу, чем все это закончилось. Конец этой истории был печальным... все рухнуло, а взамен прежней структуре пришел так называемый свободный рынок, чем-то смутно напоминающий невольничий. Кстати, невольниками… то есть преимущественно невольницами, там торговали, и продолжают торговать вовсю. И человеческими органами, кстати. А им самим мозгов бы где прикупить, ибо это все-таки достаточно важный орган… да разве этим олухам что-нибудь разъяснишь!
 Ну, теперь ваша очередь…
 Переглянувшись, мы пулей вылетели на импровизированную сцену под открытым марсианским небом. И холод, и виды там неописуемые. И не хочешь, – запоешь, по крайней мере, взвоешь. Дух жалобно посмотрел на меня, я – на медведя, Гризли – на Пришельцев. Те усиленно заморгали и, не сговариваясь, повернулись в сторону Чудила: выручай, мол, товарищ, сотвори чудо, черт бы тебя взял! Да не на того напали, господа хорошие. А Бог терпеливо ждал, раскуривая трубку. Взор его был устремлен куда-то в сторону поднятия Фарсида, или еще куда-то, - у него ведь не спросишь:
- Извини, Боже, но что ты там такого увидел?
 Он ведь может так “разъяснить” свои видения, что у вас больше никаких видов, включая видов на урожай, уже не будет. Важно было не провоцировать его гнев, потому что всем бы от этого стало хуже. Испортишь Всевышнему настроению, - уж будьте покойны, это эхом отзовется по всей Вселенной, и тогда начнутся там процессы, которых никто не желал, и о которых и думать-то не хотелось, а вот, поди ж ты! Надо, надо его порадовать! И я вновь решительно шагнул на амбразуру. Погибать, так с песней!

ВЕЛИКИЕ РЕФОРМЫ

Господа садисты и убийцы, лорд, барон, милорд и джентльмен!
Повезло вам, гады, не родиться в век дурных великих перемен.

Повезло вам, сидя у камина, да под шум своих родных дубрав,
Не увидеть штурм дворца Амина (хоть, вообще-то, был-то он не прав).

С горечью на вас взираю: ишь, ты! Вам – покой, уют и тишина…
Повезло, по меньшей мере, трижды, всем, кого не тронула война,

Обошли кого потоп и штормы, злой мороз и лютый зной степной,
Вам, кого великие реформы обошли зачем-то стороной.

Тут еще вопрос: во славу, или здравому рассудку вопреки
Наши “реформаторы” творили то, что не творили дураки,

Что не вытворял и сам Аттила, от чего тошнило Хулагу…
Не само же время сотворило то, что не желают и врагу?

Были здесь и чьи-то интересы, чей-то очевиднейший заказ,
Вот и принялись они, балбесы, круто реформировать всех нас.

А теперь ни храма нет, ни пашни, где была нога – теперь протез,
И накрыт развалинами башни канувший куда-то брянский лес.

Как же пережили тот позор мы, как при этом не сошли с ума,
Чудом пережившие реформы с характерным запахом дерьма?

Как мы после этого посмели жизнь влачить, утратившую цель,
Где взамен великой общей цели нам всучили ширево и хмель?

Нам заткнули пасть кусками корма, шею сжав удавками гаррот,
И свелась дурацкая реформа к лозунгу “будь все наоборот”.

Так что не ошиблись китаёзы, постоянно недругам суля
Самую ужасную угрозу, супротив которой и петля

Ангельской покажется вам формой, легкой чашкой кофею с утра:
А они пугали всех реформой, от которой вряд ли ждут добра.

Борони нас, Боже, от печали, подари нам радостные дни,
В Рай прими… но, все-таки, вначале от реформ нас, Боже, сохрани!

- Вот это да! – протянул Бог, выронив трубку. – И это – тоже вы? В самом деле?
 Тут лик его преобразился, реформировался, и, как вы уже поняли, эта была та самая великая перемена, которой лучше бы не было. В глазах Всевышнего сверкнула молния, персты сжались в кулак чудовищных размеров; он топнул ногой, и в гневе воскликнул:
- Так какого же черта вы раньше кормили меня байками о своей бездарности, свиньи вы эдакие! Разгневаюсь сейчас, да прокляну всех к чертовой матери! У, шайтаны! Рыночники, реформаторы, демократы чертовы! Чтоб вам из экономических реформ не вылезать, чтоб вас всех шоковой терапией лечили! И не делайте вид, будто переменились к лучшему: дескать, раньше-де мы дурнями были, а теперь-де поумнели, все осознали и стали другими. Все враки, все обман! Просто я, наконец-то, разоблачил вашу банду саботажников. Ну, держитесь, сейчас вам будет век великих перемен! Все реформирую, да так, что мало никому не покажется!
Мы дружно пали ниц и взмолились о пощаде.
- Мы так, Господи, старались, так надрывались, - жалобно ревел медведь, - можно сказать, выше головы прыгнули, а ты нас эдак-то! Так же и пришибить можно ненароком!
- Господь, мы еще исправимся, - блеял Дух, - мы, можно сказать, уже на пути к этому! Дай нас еще один шанс!
- А два тебе не надо? – спокойно парировал Бог. – Или, к примеру, сразу все шестьсот шестьдесят шесть шансов? Раньше надо было думать!
- Господь, мы отработаем, - причитали Пришельцы, - за нами дело не станет! Что хочешь, нам поручай, все выполним в срок, и даже досрочно, а то и перевыполним! Только этого не надо!
- Отработаете? – с сомнением переспросил Бог. – Точно, не врете? А вы, остальные, что молчите? Опять саботаж, что ли?
- И мы, и мы, - заголосили мы, - так отработаем, что заткнем за пояс этих бахвалов, однозначно! Шапками закидаем, зубы вышибем, и вообще бубну им выбьем! Ты только скажи, что делать-то, Господи!
- Ничего вам делать и не надо, - улыбнулся Бог, - я, ребята, снова пошутил. Вы и так, друзья, пришли из Ада… ну, какая вам еще “пощада”? Я и так вас всех давно простил! Ну, как вам на Марсе? Поможете с переездом? Хотя меня терзают смутные сомнения… все-таки товарищ Арес уж очень воинственное создание. Не хотел бы, чтобы мой переезд был как-то отождествлен с этой драчливой образиной! Хотя… мне ведь и приписывают фразу насчет мира и меча… но, должен заявить со всей божественной откровенностью, я этого не говорил. Во всяком случае, моей подписи под подобными высказываниями не ищите. Ступайте с миром, и продолжайте свои богоугодные занятия. Как потребуетесь – вызову!
И мы вернулись к делам своим грешным… то есть, я хочу сказать, богоугодным.