Этюд в холодных тонах

Этюд в холодных тонах.

Я закрываю глаза и открываю их снова. Нет, не повезло. Это не сон. Я действительно сижу на истории, кутаясь в простор и уют шерстяного джемпера. За окном ещё не рассвело, соседка по парте что-то стоически строчит в такт словам И.Н. ручка уже давно вывалилась из моих окоченелых пальцев и укатилась в неизвестность. Нескончаемый поток виртуальных кадетов и меньшевиков проходит мимо и растворяется в зелени стоящего в огромной кадке лимонного дерева. Оно беспомощно опустило листья, не зная, что же ему поделать с российскими морозами, и готово капитулировать. Два любителя автомобилей у окна листают свежекупленный журнал с блестящими, ароматными картинками и бубнят на весь класс о достоинствах и недостатках недосягаемых для простых смертных новеньких моделей «BMW» и «Saab». Каждый занимается своим делом, и всем наплевать на кадетов меньшевиков. Я смотрю то налево, то направо, но взгляд замерзает в колючем воздухе и останавливается. Разговор о политике начала века медленно перерастает в обсуждение генеалогического древа семьи И.Н. мне скучно и холодно, я борюсь с апатией, но вовремя вспоминаю о том, что в кармане моего пиджака притаился тоже изрядно замёрзший электронный зверёк-плеер с заезженной до нельзя пиратской кассетой во чреве. Вспомнив об этом, я беру перекинутые через плечо наушники – руки мои дрожат как у наркомана перед принятием дозы. Мгновение, щелчок и чудо-машинка волшебным образом начинает преобразовывать магнитные колебания в жёсткий ритм хард-рока и отправлять его в мои уши. Я закрываю глаза, целиком погружаясь в тёплое море сбывшейся мечты и глотаю кристально чистый голос, льющийся словно из ниоткуда, в сотый, в тысячный раз утоляя свою жажду, и целую его, и обнимаю, как деревья целуют дождь после долгой засухи. Где-то далеко остались кадеты, пытающиеся покорить баобаб семьи И.Н., вечно голодные по автомобилям соседи слева и российская зима, обновляющая немытые с лета стёкла кабинета замысловатым ледяным рисунком. Наплевать на то, что сейчас подумают и скажут те, кто видит сейчас мою отсутствующую физиономию. Я чувствую, - значит, я опять жива. Нет, дело не в том холоде, что поедает мои руки, - другое чувство. Ощущение сильных толчков где-то в области сердца, - оно снова бьётся, это сердце из пепла, попадая в ритм музыке, попадая в ритм жизни, новой жизни, отбросив всё старое, как потёртую змеиную чешую. Я нашла свои сокровища Агры. Храни Господь того, в чьих руках мой пепел снова стал биться и превратился из серой пыли в цветущий росток жизни. Я открываю глаза и вижу, как все куда –то идут, подсознательно понимая, что урок окончен. Кнопка с треском вылетает, заставляя музыку смолкнуть, но в моей душе продолжают перекатываться волны света и тепла. Кажется, что даже руки начинают согреваться. Подруга смотрит сочувственно – ей не понять. Никогда. «Голос красоты тих, его слышат только самые чуткие сердца», - сказал когда-то Ницше. Придётся смириться с тем, что моё сердце слишком чуткое. Я собираю вещи и ухожу вслед за всеми, унося в себе осколок чужих иллюзий и мечтаний.
Это было прошлой зимой – как во сне, словно в похмелье. Но я до сих пор ощущаю в руках тот холод, а в душе – безбрежный океан света, дающий надежду и силу жить. Это то, что можно назвать сумасшествием. Это то, что я называю возвращением Домой.

Ноябрь 1998.
 






...честно говоря, в хард-роке маловато красоты, вернее в ней присутствует разрушительная красота... но миниатюра довольно-таки мощная...



 



Я возвращаюсь домой -
К холодным сарделькам и яйцам в крутую.
К пустым бутылкам и разбитым пластинкам - домой,
Сладкое слово - "домой"!