Записки коллектора. Монголия-83. Монгольский Горны

 
 На фото Лагерь на Асхатине.


 15-17 июля

 Три дня переезда на новое место работы. Отмахали более 700 километров, конечно не по прямой. В горах иногда такой крюк делаешь, чтобы проехать через перевал. Вместо десятка километров набегает сотня. В полдень первого дня расстались с отрядом Антипина, расстались на время, мы еще встретимся через месяц. Выпросил я у Шурика два сборничка туристских песен и теперь у меня есть занятие по вечерам. Заехали в Эрдэнет, купили мясо и подарок Аркаше ко дню рождения. Вот человек, 17 лет в Монголии справляет свой день рождения.
 
 А потом дальше, дальше и дальше. По дороге остановились и нарвали ревеня для варенья. Вот уж поистине удивительное растение, растет в диком виде, витаминов в нем не счесть, а какие кисели из него можно готовить, а какое вкусное варенье получается! Этот повсеместный подножный корм очень скрашивает наш и без того небедный отрядный стол.

 Только к ночи остановились на ночевку, и тут-то нас прихватил дождь. Да не просто дождь, а гроза и настоящий ливень. Ужинали под тентом, но ветер захлестывал нас дождем и под тентом. За ночь палатки промокли, протекли и к утру на кошмах стояли лужи. И не скажешь, что у нас не очень хорошие палатки (хотя это тоже есть), просто в Монголии уж очень хорошие дожди, особенно в горах – дождь с ураганным ветром просто пробивает брезент насквозь, и уже в самой палатке моросит мелкий и нудный дождичек. Отсыревает и намокает все, что не упаковано герметически.

 На следующий день мы катили только до обеда, а потом остановились на берегу реки Селенги, недалеко от ее истока. Правда и истока-то нормального у Селенги нет. Просто сливаются две реки: Чулуту и Идер и получается Селенга и течет она до самого Байкала – красивая, но мутная река.

 После обеда Коваленко уехал в маршрут, а я остался в лагере – надо было подкоптить немного нашу соленую щучку, а то она вроде попахивать стала. Потом постирался, а потом решил немного порыбачить, но не тут-то было. Рыба здесь крупная и на червяка, кузнечика, или стрекозу не бросается – только на блесну, или (ночью) на мыша. Мыша шьют сами рыболовы, и здесь их фантазия безгранична, важно чтобы искусственный мыш плыл по поверхности реки как настоящий. Его можно изготовить из какой-никакой шкурки, а бывают мыши просто из губчатой резины с тряпичным хвостиком. Забрасывают мыша как блесну и тянут медленно поперек течения реки. Главное, чтобы мыш плыл по поверхности натурально, тогда он будет для рыбы аппетитной добычей. Пока я мучился со своей удочкой, Эдик на блесну выловил тайменя и ленка – на ужин мы рыбой обеспечены. Мы на этом не успокоились и после ужина снова вышли, но уже на ночную рыбалку. Не остановило нас и то, что небо было сплошь затянуто тучами и вдали, за горами, непрерывно сверкало, и рокотал гром. До поры до времени дождь нас обходил, мы поймали два хороших ленка и надеялись на удачную рыбалку, но тут из-за ближайшей горы выползла огромная черная туча, и началось светопреставление – сильнейший дождь с грозой и ветром. Опять текли наши непросохшие палатки, капало на спальник, на лицо, стояли лужи на кошме, промокла моя полевая сумка, размок полевой дневник. Хорошо, что не пострадала моя фототехника. Два моих фотоаппарата, завернутые в полиэтилен, лежали под раскладушкой, и чудом на единственно сухом месте.

 Утром, под мелким дождичком снимали и грузили мокрые палатки, и сами были мокрые до белья, но надо ехать дальше. Так и покатили, вот уже третий день. Вообще мы после выезда из Улан-Батора успели уже накрутить 2500 километров. Погода отвратная, тучи и холодный ветер. Ползем с перевала на перевал. Тяжело нагруженная машина натужно гудит, забираясь вверх, медленно сползает по раскисшей дороге вниз, и … все повторяется вновь – горы. В одном из сомонов даем машинам отдохнуть, а сами заскакиваем в магазинчик – ничего интересного для нас нет, но я все же ухитряюсь потратить 130 тугриков на кофточку из чистой верблюжьей шерсти. Она, правда, не совсем обычного, светло-малинового цвета, но, в конце концов, ее же можно и перекрасить.
 
 И опять дальше и дальше. Заехали в аймак Мурен (аймак – это и область, и областной центр по-нашему), это центр Хупсугульского аймака. Небольшой, довольно чистый городок. Сегодня воскресенье и почти все магазины закрыты. Мы мотаемся по всему городу в поисках хлеба. Наконец покупаем где-то на окраине, но попадаем под град и ливень, они еще долго сопровождали нас в пути. Через Мурен-Гол (голубую и чистую речку) переправляемся по недавно построенному мосту, и сразу уходим вверх, на перевал. На самом перевале стоит большое обо. Сложено оно из камней и жердей с привязанными ленточками, лежат деньги, мелкие предметы, верблюжья челюсть и оленья голова со спиленными рогами, раздавленный чайник и плюшевый мишка без головы, пустые бутылки и т.д. и т.п. В общем, большая, но священная свалка в лучшем виде. Коля Попов увел-таки оттуда медную бляшку с чеканкой, но оставил три тугра. На что Аркаша сказал, что это мол грех великий, и что это ему так не пройдет. И, действительно, в тот же день ему досталось, но об этом позднее.
 
 Еще немножко, еще чуть-чуть и уже часов в 7 вечера мы приехали к месту, где должны были получить записку от Ярмолюка с указанием координат его лагеря. Это на почте в одном из сомонов. Сама почта закрыта, но за забором во внутреннем дворе стоит юрта, и живет в ней почтовый дарга (начальник по-нашему) – молодая и полная монголка с пацаненком. Она нам и выдала записку. Бог ты мой! До Ярмолюка еще километров 60 от сомона. Но делать нечего, поехали мы дальше и тащились эти 60 километров два с половиной часа. Но Володю в лагере не застали – он еще не вернулся из маршрута. И только ближе к полуночи сели мы за праздничный стол. Праздничный потому, что Аркаша сегодня именинник, вернее у него день рождения – 41 год. Опять пили, право слово, от этого уже начинаешь уставать, а завтра день рождения Болда – монгольского коллеги из отряда Ярмолюка.
 
 Правда, стол был очень хорош, да и напитки тоже ему подстать – от коньяка и шампанского до разведенного и настоянного на травах спирта. А потом, как водится, к костру. И вот тут-то Коле Попову аукнулось его святотатство у обо. Бог весть чего ради ему взбрело в голову прыгнуть через костер. Прыгнул, приземлился неудачно, и серьезно потянул мышцы на стопу. Так что на несколько дней мы теперь без водителя малышки. Теперь в маршрут только на ГАЗ-66.


18-19 июля

 Утром, наконец, осмотрелся, куда же мы приехали? Очень уютная долина по реке Буксаин-Гол. Высота – около двух километров и резкий, пронизывающий ветер. Утром иней на траве и замерзшая вода в ведерке. В ручье вода ледяная, прямо с ледника. Но я все же вымылся в ручье до пояса – держу марку. Нас опять 12 человек – 7 наших и 5 Ярмолюка.

 После завтрака едем в маршрут, не очень далеко, но надолго. Образцов, правда, почти не берем, знакомимся с местностью и прикидываем на завтра что, где и сколько взять. Находились по горам до изнеможения, а я еще немного поснимал. Горы здесь невысокие и пологие. Северные склоны покрыты лесом, великолепное разнообразие и количество цветов. Очень жалею, что не захватил для фотоаппарата насадочные кольца, можно было сделать серию слайдов о цветах Монголии. Погода весь день стоит какая-то чудная, вроде как на солнце жарко, а подует западный пронизывающий ветер и зуб на зуб не попадает.
 
 В лагерь вернулись уже в сумерках, и попали сразу к праздничному столу – у Болда день рождения. На столе было все, как водится, плюс самодельный и очень вкусный торт. Его испекла повариха Ярмолюка, а еще она ребятам печет хлеб, так что проблемы с хлебом у них не бывает. Вроде бы последний день рождения в поле, а то складывается впечатление, что мы сюда приехали отдыхать, да компании водить. А это далеко не так, просто будние работы из памяти выветриваются быстро, а разные интересные и необычные случаи застревают и откладываются потом на бумагу, создавая впечатление каждодневного яркого праздника.
 
 Весь следующий день я провел в лагере. Погода вчерашняя, но в лагере можно укрыться от ледяного ветра, а потому сегодня просто жарко. До обеда я переделал массу дел: разгрузил машину (возможно, завтра поедем на рыбалку), вывесил вялиться соленую щуку, расстелил для просушки палатки и спальники и т.д. Уже перед самым обедом сгонял на гору что над лагерем, хотел сфотографировать сверху наше пристанище, и там совершенно неожиданно наткнулся на мумие. Вот уж никак не ожидал – вся гора заросла травой, только что и торчит посреди склона голый камень, одна трещина в нем, и в ней-то я и нашел мумие. Набрал два мешочка для образцов. Ясное дело, загорелся я. Я давно заприметил вдалеке от лагеря на лесистом склоне горы голую скалу, и после обеда решил туда наведаться.

 Пошел не сразу. Сначала почистил ревень, просмотрел щуку на предмет ее кондиции, убрал под тент на случай дождя все, что может мокнуть, и только потом рванул напрямую, через лес, и, конечно, заблудился – попал не на ту, а на соседнюю гору. По пути встретил зайца, здоровенный такой зайчище. Он сначала рванул от меня, а потом сел метрах в 15, и мы с ним немного поговорили. В общем-то, говорил только я, а он слушал и смотрел настороженно. Я даже тихонько поднял молоток и прицелился, как из ружья. А он все сидит и смотрит на меня, и только когда я шагнул, он прыгнул в кусты и исчез. Не нашел я ничего на этой горе, и пошел на соседнюю, и опять, уже в другом месте встретил уже другого зайца. Этот не стал ждать, пока я с ним побеседую, и сразу предпочел унести свои длинные ноги. А на приметной скале не оказалось ни грамма мумие, зато был золотой корень. Я накопал немного, хотя его еще и рано копать, но уж больно соблазнительно он здесь растет – прямо на осыпи, на камнях. Вот так прошел еще один день нашей полевой жизни.


20-21 июля

 Когда наше объединенное начальство осмысливает результаты последних маршрутов и намечает планы дальнейших работ - в лагере особой работы нет. Конечно, есть такие руководители, для которых отсутствие работы у членов отряда как нож острый. Нет работы? Так надо ее придумать. Пусть она будет бестолковая и никому не нужная, но люди будут заняты. К такого рода руководству относится наш «бумажный» дарга отряда – Царева Галина. К ее «закидонам» мы как-нибудь вернемся, но сейчас в лагере есть настоящее начальство, прекрасно понимающее, что все хорошо в свое время. Есть возможность отдохнуть, так и надо отдыхать с удовольствием, набираться и физических и моральных сил на тот период, когда они особо потребуются. А наступит такой период и сами они и их сотрудники будут тогда пахать 24 часа в сутки, не считаясь со временем и трудностями. Так вот, сейчас в лагере и Коваленко и Ярмолюк, а уж они-то руководители от бога и на своем многолетнем опыте прекрасно знают, когда надо сотрудникам дать поблажку, а когда и погонять, как сидоровых коз.
 
 Вот и сейчас, на два ближайших дня особой работы нет, почему бы сотрудникам и не развеяться? А потому Коваленко отправляет нас на рыбалку – отдохнуть, а может и рыбы удастся для отряда наловить. Мы – это Эдик, Коля, Болд (от Ярмолюка) и я на большой машине с самого утра поехали на рыбалку на приток Селенги Идер-Гол. С собой взяли все для жизни: еду, спальники, раскладушки, воду и др. До намеченного места добирались долго и трудно. Особенно нас доконал один перевал, он весь усеян камнями (наверное, после ледника), а дорога рытвинами. Этот час, что мы преодолевали его, стоил остального пути. Но преодолели, часа в три дня добрались до реки и стали искать места рыбалки. Вот тут-то нас ждали огорчения. Во-первых, мы не получили бичик, то есть бумагу разрешающую что-то, в нашем случае – рыбалку. А не получили потому, что дарга был в отпуске. Решили ловить без бичика, но, естественно, с опаской. И опять нам не повезло. Сколько не ездили мы по Монголии, не видели еще ни разу такого скопления юрт. Долина Идера очень плотно (для Монголии) заселена. И как раз юрты стоят на самых хороших для рыбалки местах.
 
 Стоило нам остановиться и размотать удочки, так сейчас же начинали подтягиваться компаны – кто пешком, кто на лошади, а кто и на мотоцикле. Естественно, вся рыбалка на смарку. Кто их знает, что у них на уме? Стоят, смотрят – от машины далеко не отойдешь, да и опасность есть, что кто-нибудь из рыбнадзора притащится. Так мы и мотались все вниз по Идеру. На уху к вечеру, конечно, все же натаскали, да и встали довольно удачно, а потому стали эту самую уху варить. Варить по всем правилам, наваристую – это когда рыбы больше, чем воды. И надо же, и здесь к нам на лошадях подъехали два монгольских паренька. Лошадки у них не наши кони, а низкорослые, чуть выше пояса, и очень выносливые. Компаны привезли продавать шкурку лисы, рыжую и довольно хорошо выделанную, предлагают ее за 120 тугриков. Я уже было совсем загорелся купить, но ребята отговорили – дороговато по местным меркам, а потом она без хвоста. А рисковать на таможне из-за бесхвостой лисы – обидно. Из нее можно только шапку сделать, но не в государственном ателье, а у частника. А где его искать? В общем, лису я не взял, купил ее Болд. Купил на шапку, у него есть знакомый скорняк, да и через границу везти не надо.

 Уха удалась на славу. По такому случаю, мы выпили, закусили и пошли на ночную рыбалку. До двух часов ночи бросали мыша и … ничего не поймали. Мы с Колей легли спать, а Болд остался и до четырех часов утра все бросал мышь. Сидел на камне, бросал и вытягивал, бросал и вытягивал, не сходя с места несколько часов. По-моему, на такое способен только монгол. И упорство его было, в конце концов, вознаграждено. На мышь клюнул «хозяин» здешних рыбных мест - огромный тайменище. Длиной он был сантиметров 140, и весом 20-25 килограмм. Как его Болд в одиночку вытащил на берег и дотащил потом до лагеря, так и останется загадкой. Сам Болд только улыбается и отшучивается. Дотащил он тайменя до лагеря и положил между раскладушками – по причине теплой погоды мы спали прямо под открытым небом. Утром я проснулся, повернулся на другой бок и просто ошалел – почти во всю длину раскладушки у самого моего носа лежит на земле зубастое чудовище. От неожиданности в первый момент даже жутковато, зубастая голова занимает у тайменя изрядную часть туловища. Коля Попов потом выпросил у Болда голову, освободил ее от мяса, в пасть вставил палку и привязал это изделие для просушки к переднему бамперу ГАЗ-66. Так мы и ездили какое-то время с зубастой пастью на передке машины.

 Событие поимки тула (это по-монгольски таймень) всколыхнуло вновь интерес к рыбалке. Пока я стряпал завтрак, ребята бросились рыбачить, да и сам я во время готовки пару раз забросил удочку и даже поймал одного хариуса. После завтрака мы, конечно, все сфотографировались с тайменем, а потом стали его быстро разделывать на засолку, пока никто из аборигенов не видел. Но опять подъехал монгол-старик на лошади. Все молча, слез, присел на корточки и смотрит. Эдик налил ему чай, дал сахар. Старик попил не торопясь, сел на лошадь и укатил. Ни спасибо, ни полспасибо. Оказалось, что у монгол этого не принято. Такие услуги это норма поведения, одно из правил выживания нации, и за них не благодарят. Можешь зайти в любую юрту, сесть. И тебя тут же угостят сначала чаем, а потом и всем, что есть в юрте. Можешь остаться в юрте жить, сколько хочешь, можешь уйти в любой момент и спасибо не сказать – обычай!
 
 В общем, общими усилиями мы тайменя разделали. Коля взял голову, а остальное все засолили. Засолили еще несколько оставшихся ленков и опять рванули вниз по реке. Так и катались до трех часов дня. Только встанешь, выловишь 3-4 ленка – кто-то их монгол едет. Собираемся и дальше, вниз по реке. Засолили всего треть фляги, и подоспело наше время возвращаться в базовый лагерь. Сварили мы последний шикарный обед – в вермишелевый суп бухнули две банки тушенки и лучок с картошкой. А пока все это хозяйство варилось, Эдик принес сороченка – нашел возле протоки. Уже большой такой сороченок, по размерам как взрослая птица, а не летает. Сел недалеко от машины и сидит, никуда не уходит. Только пару раз что-то проверещал по сорочьи (как говорится – протрещал), и опять молчит. И надо же, или сорока мать услышала его, или увидела издали, но прилетела к нему. Но очень хитро это проделала. Сделала большой круг и приземлилась за машиной, метрах в 30 от него, а потом пошла к нему пешком, прячась за кочки. Мы обедали и наблюдали это представление. Подошла она к сороченку метра за два и стала подзывать к себе, позовет и отойдет немного – вроде как приглашает за собой. А этот дурень даже не шевелится, только отговаривается, а, может, огрызается. Отругала его мамаша на прощанье, как следует, и ушла. Именно ушла, хотя ведь могла просто улететь. Может, она ему дорогу показывала? Эдик после обеда отнес сороченка обратно.
 
 После этого мы уже нигде не останавливаясь покатили домой, и добрались до лагеря за полчаса до контрольного времени, как раз к ужину. Доехали без особых приключений и почти без рыбы. Вечерком я еще полазил по окрестным скалам на предмет наличия мумие, но везде хоть шаром покати. Вернее, следы есть везде, но само мумие видно вымывается водой, так как скалы здесь очень трещиноватые.


22 июля

 «Добрый вечер, мои дорогие!»

 Вечер у нас сейчас, а у вас еще день в разгаре. Сегодня у нас был маршрут. Даже не маршрут, а легкая такая прогулка на маленькой машинке. Образцов брали очень мало, ходили и того меньше. Наши геологи решали какую-то очень важную теоретическую проблему (по-моему, они усомнились, и не напрасно, в составленных ранее геологических картах, и уточняли, и исправляли их), и в основном смотрели, где и какие породы залегают, и как залегают. А я, в основном, фотографировал, искал мумие (только следы, вулканические породы очень трещиноватые и мумие вымывается водой), и загорал. Так мы «работали» до обеда, пообедали в маршруте, и явились в лагерь опять же к обеду.

 Потом загружали машину («завтра снова в дорогу, путь нелегкий с утра» - как говорится), помылись. На этот раз у нас не было баньки. Воспользовались душем Коваленко (из Польши, или ЧССР душ, не помню). Очень оригинальная конструкция. Две педали для ног, трубка с душем и трубка для забора воды. Стоишь, переминаясь с ноги на ногу на педалях, а водичка льется из души. Но я игнорировал, намылился и купался прямо в нашем студеном ручье. А потом растерся хорошенько, и чувствую себя как огурчик. Вот сижу один в палатке, в плаще и пишу это письмо. Идет проливной дождь, прямо над нами сверкают молнии, и гремит со страшной силой гром. И все это в последний вечер, в вечер расставания с Ярмолюком, когда уже готовится праздничный стол.
 
 Настасья Павловна печет хлеб, а Болд договорился с монголами и достал козу за капроновую веревку. Такая милая козочка, она полдня щипала у нас травку в лагере, и вот теперь варится во фляге. Сначала хотели сделать национальное монгольское блюдо – бодак. Это когда животное убивают, опаливают снаружи. Вынимают внутренности, а на их место закладывают горячие камни. И коза и внутри и снаружи печется в собственном соку.

 Но, не знаю почему, а вторую часть этой процедуры заменили. Опаленную и обработанную козу разделили на куски и, вперемежку с горячими камнями, заложили во флягу, бросив туда же специи, и посолив, а саму флягу поставили на угли. Из нее валит пар и вкусно пахнет, посмотрим, как это будет на вкус.

 Да! Этого не опишешь в письме. Это надо пробовать. Для начала мы сначала покатали флягу ногами по траве, чтобы лучше перемешались мясо и сок, а потом уже открыли. Целый большой таз козьего мяса, сваренного в собственном соку. Вынимали мясо и камни. Камнями по обычаю надо греть руки. Они еще горячие, перекидываешь с ладони на ладонь – и тепло, и традиции соблюдены.

 А потом застолье, тосты. И до самого вечера. Ели, ели – не съели и половины. Остальное на завтра, на день отъезда. Будем ехать на самый северо-запад Монголии, почти на границу. Три дня пути. Вот так и живем. Дорога, дорога, дорога. Так едешь целый день, и второй, а то и третий, и от нечего делать начинаешь что ни то сочинять (читать-то нельзя, очен-но трясет). Так я и начал цикл стихов (а, может и песен) о Монголии. Это, конечно, дилетантские стихи. Но для себя сойдет. Хочешь одно, про дороги, а, может, и другое будет название.

Мы по горным дорогам
Кружились с тобой.
Мы гордились своей
Необычной судьбой.

Нам и дождик и ветер,
И град по стеклу.
Ночью хвойной периной
Постель постелю.

Утром встанем с рассветом,
А в студеном ручье
Отражается небо,
Журавли в вышине.

И опять нам в дорогу
Собираться с тобой.
Мы гордимся своей
Беспокойной судьбой.

 Ты, пожалуйста, не смейся над начинающим поэтом – просто, в самом деле, когда едешь, делать ну абсолютно нечего. Вот и лезут в голову всякие мысли. И пытаешься как-то соединить их вместе. Ну, а чтобы это было еще и красиво, то получаются такие простенькие, но все же стихи. В другом письме что-нибудь еще сочиню, ты только не смейся!

 Все у костра, а мне что-то не хочется. Хочется немного пообщаться с тобой. Хотя бы на расстоянии, через время и часовые пояса.

 Мы уже отмахали более 3000 километров. Какие чудесные места, горы, лес чистый и прозрачный. Лиственница от лиственницы на расстоянии, никакого тебе подлеска, а потому и сучьев и гнилых упавших стволов. Только иголки лиственницы устилают землю и тропки, как в парке. А луга сплошь из цветов. Сегодня в маршруте ехали через поле эдельвейсов. Сплошь эдельвейсы, и сердце сжимается по ним ехать. Отошли жарки и саранки, но зато зацвели незабудки, и светло-голубым ковром лежат на лугах.

 Есть своя прелесть во всяком пейзаже. Не знаю как пустыня (там мы еще будем), но горы на меня производят поистине пьянящее впечатление. Хочется петь, залезть на самую высокую вершину, и пить, и пить этот чистый горный воздух, пьянеть запахом цветов и трав. При всяком удобном случае убегаю в горы, на вершину, в тишину и одиночество. Но, как ни странно, одиночество не чувствуется. Есть какое-то большое и светлое чувство слияния с природой. Что ни говори, а не так уж мы далеко ушли от наших пещерных предков. Есть у нас прекрасное атавистическое чувство единства с природой.

 Ну, что-то меня слишком потянуло на лирику. Наверно, слегка перебрал, не иначе.

 Пора закругляться. Уже поздно. Почти все спят, а завтра с утра мы «встанем с рассветом» (себя уже цитирую). И это так, ибо рассвет у нас за горой, и солнышко к нам добирается только в восемь утра.

 На этом кончаю. Извините за долгое и, наверно, нудное письмо. Развезло меня немного. Целую всех крепко-крепко.
 
 Ваш папа».


23-27 июля

 Опять мы в дороге, это первый из трех, а то и четырех предполагаемых дней пути. Забрались мы в верховья Идер-Гола и движемся на крайний северо-запад. Хорошая погода, по-видимому, кончилась, хотя и до этого солнце не так уж часто нас баловало. Начавшись вчера вечером, дождь продолжился утром, намочил нам палатки и дал нам только часок, чтобы уложить все в машины. Мы тепло простились с отрядом Ярмолюка, теперь уже до встречи в Гоби. Опять с утра, под дождем (но уже в палатке) мы ели бодак, и еще целый тазик прихватили с собой. Ехали не спеша, как бы с раскачкой, по тем же дорогам, по которым мы вчетвером ездили на рыбалку. Опять мы преодолевали тот же выматывающий душу перевал, на котором машина еле ползла, переваливаясь с боку на бок, и так подпрыгивала на рытвинах и камнях, что запросто можно было набить себе шишки.
 
 И на обед мы остановились как раз в том же месте, где началась наша не очень удачная рыбалка. Пока Наташа готовила обед, Коваленко дал нам час на рыбалку, и мы отвели душу. За час наловили десятка полтора крупных рыбин, а Коля вытащил небольшого (килограмма на три) тайменя. Я тоже на удочку вытащил самого большого ленка и еще трех хариусов. Так что на ужин у нас будет уха и жареная рыба, а тайменя и моего ленка мы засолили.
 
 За день проехали всего чуть более 200 километров и на ночлег устроились в верховьях Идер-Гола, в очень живописном месте. Вообще, мы проезжали такие живописные места, что стало обидно – мой, заряженный слайдовой пленкой, фотоаппарат запрятан в рюкзак, а тот вне пределов досягаемости. Фотоаппарат под рукой заряжен черно-белой пленкой, а без цвета какой пейзаж? Но я все равно снимаю, может быть удастся сделать красивые черно-белые пейзажи? В пути несколько раз дождило, и на месте ночевки тоже накрапывало, но мы быстро поставили две палатки и тент-столовую, и решили проблему погоды.
 
 Вообще, умение быстро ставить палатки, а тем более большие шестиместные палатки, не раз помогало нам избегать больших неприятностей. Быстрота достигается, конечно, опытом и тем, что основной каркас палатки (передняя и задняя стойки, а также перекладина) заготавливаются заранее, и несколько таких комплектов (по числу палаток) крепится по бортам ГАЗ-66. Установка палатки при готовом каркасе – дело всего нескольких минут, но даже их зачастую едва хватает, учитывая ветреность и непостоянство горной погоды.

 Пока Наташа готовила ужин, Коля успел выхватить три очень приличных хариуса, так что мы опять с рыбой. К ночи погода успокоилась, и в тишине было слышно, как где-то неподалеку курлычут журавли. Малыши у них уже подросли и они «ставят их на крыло», учат летать. В пути нам часто попадались такие семейства журавлей – папа, мама и малыш.
 
 Второй день пути и опять плохая погода. К тому же мы из зеленой цветущей долины Идер-Гол перебазировались в пустынные районы - широченное высокогорное плато с огромным соленым озером Хиргис-Нур. У озера до того пологие берега, что кажется вода вот-вот, рукой подать, а до нее ехать и ехать, может километр, а может и больше. Считается, что это плато тоже пустыня, но не песчаная, а каменистая. Мелкая галька заполняет все кругом таким ровным покрывалом, что и взгляд не на чем остановить. Встречаются такие же плоские участки, заполненные лёсом, и тогда мы едем в гигантском облаке пыли. Несколько раз подъезжаем к озеру, выбираем место ночевки, но везде одинаково плохо. Озеро соленое, к берегу прибивает тину, а сами берега без растительности и такие плоские, что в туалет можно ходить только безлунной ночью, а, если днем, то ездить на машине за горизонт. Наконец выбираем одно местечко, оно не лучше других, но с одним очень важным преимуществом перед ними – небольшие холмики, за которыми (если подальше уйти) можно укрыться в случае нужды.
 
 Тепло, и вода теплая. Немного попахивает сероводородом от водорослей, поэтому все решают – не купаться. Но для меня соблазн слишком велик, и я нашел бережок, чистый от водорослей, и очень душевно поплавал. Тут-то все и потянулись за мной, и очень всем это дело понравилось. Вода соленая, держит тело легко. И купаться одно удовольствие. До сих пор не могут с уверенностью ничего сказать о происхождении этого высокогорного, но соленого озера. Может это реликт древнего моря, но почему так высоко?

 За этот день мы отмахали по Монголии более 370 километров, этому способствовала и плоская, как стол пустыня, по которой можно было катить с большой скоростью в любом направлении. За день было так мало интересных пейзажей, что на меня опять напал стих. Рифмую, от нечего делать, и, вроде, что-то получается. Только голова с непривычки быстро тупеет.

 Третий день нашего автопробега начался с водных процедур. Только я выкупался, как позвали на завтрак, а завтрак оканчивали уже в дождь. Так, под дождем, и в дорогу собрались, уложили промокшие палатки и опять в путь. В этот день погода совсем осатанела – ливень за ливнем с короткими перерывами. В родничке у местного санатория (это надо же придумать, на совершенно пустом берегу дом отдыха, никакой тебе растительности и вид невзрачный, одно хорошо – в горах бьет минеральный источник) набрали две фляги воды. Набирали кружками и миской – уж больно мелкий родничок, да и вода дождевая текла отовсюду.

 На горке, над нами монгол с женой и дочкой тоже что-то черпали. Я поднялся туда в надежде на лучший родник. Смотрю, а они из крошечных луж черпают желтую от глины дождевую воду. Черпают ложками и сливают в бидоны. На всякий случай я поинтересовался: «Ус байна?», то есть «Вода есть?». На что монгол показал пальцем в небо, потом на лужицы и сказал: «Ус сайн» («вода хорошая»), а потом показал вниз, на наш родничок: «Ус му» (т.е. «вода плохая»). Черт его разберет, черпает грязь и говорит, что хорошая вода, а в роднике – плохая. Мы попробовали воду в роднике – холодная и пресная. Решили аборигена не слушать, налили две фляги и отъехали, хотя прибежавший сверху монгол все пытался что-то втолковать нам, но не знал к кому обратиться.
 
 А вообще это очень любознательная нация. Стоит где-либо остановиться, и сразу же кто-нибудь скачет, или идет полюбопытствовать. Стоят, смотрят, что мы делаем и молчат. Иногда это очень раздражает. Вот и сегодня мы остановились поохотиться на шампиньоны, и, откуда ни возьмись, с двух сторон монгол и монголка на лошадях – что это мы ползаем по земле? У них шампиньон за гриб не считается, и очень им это удивительно, что русские собирают всякие поганки.

 Кончилась равнина, мы въехали в монгольский Горный Алтай. Едем по Увсу-Нурскому аймаку (назван, скорее всего по большому озеру Увс-Нур, расположенному на севере аймака, практически на границе с Союзом), и вскоре добирается до города Улан-Гом – это центр аймака. Здесь мы немного прибарахлились, а я отправил домой сразу 4 письма в одном конверте и еще прикупил конвертов и пару книг. Сразу за городом начался подъем на перевал и дождь, и не просто дождь, а ливень. Переправляемся вброд через несколько сайров. В сухое время это пересохшие русла ручьев, но стоит где-то в горах пройти ливню и вода несется по сайру, все сметая на своем пути. Но пока она не набрала силу и мы успешно ей противостоим. Вода везде: по сайрам, в кюветах вдоль дороги до самого полотка, по колеям несется нам навстречу. Вот вам и пустынный район.
 
 Не без труда выбираемся все же на перевал. Он не высокий, всего 2000 метров, но встречает нас резким холодным ветром и кучами града по обочинам дороги, вершины окрестных гор в снегу. Из под слоя градин еле пробивается зеленая трава, видимо до нас здесь было жарко. Медленно сползаем с перевала в долину, петляем по многочисленным дорогам и заезжаем совсем не туда, куда надо, ведь никто из членов отряда в этих краях до сих пор не был. По карте прикидываем наше предполагаемое местонахождение и … катим совсем в другую сторону. С приключениями, но добираемся, в конце концов, до красивейшего горного озера Урег-Нур. Озеро с голубой, а если смотреть сверху, то бирюзовой прозрачной водой, окружено горными вершинами. Недалеко от берега островок с птичьим базаром. Прекрасный пляж из мелкого щебня, теплая, немного солоноватая вода – что еще нужно для хорошей ночевки? Решено, ночуем. Купаемся (только Коваленко и я, остальные отговариваются, что вода холодная - поэтому и болеют, и носами шмыгают, а надо закаляться), ужинаем и отходим ко сну.

 Четвертый день пути начался ураганным ветром с самого утра. Ветер раскачивает палатку, она надувается и, того гляди, улетит. Кое-как долежали до 7:30 и встали. Первым делом укрепили кухонный тент, и пока Наташа выкладывала приготовленные закуски, я искупался, борясь с почти морскими волнами.
 
 Под дождем и сильнейшим ветром снимаем и укладываем в машину палатки и едем дальше. Плутаем почти весь день в поисках местонахождения лагеря советско-монгольской геологической партии. За день форсировали бесчисленное количество рек и
ручейков, разлившихся в бурные реки. В этих форс-мажорных условиях напал на меня такой неодолимый сон, что проспал я в салоне до самого полдня, до остановки в одном из сомонов, расположенном в живописнейших горах. Здесь я немного оклемался и поснимал. На обед расположились на берегу речки. По-прежнему сильный ветер несет с собой песок, песок засыпает наш обед и хрустит на зубах. Вдобавок еще и холодно. Что ж, клин-клином, разделся я до пояса, вымылся в реке, растерся – стало тепло.

 Скоро монголы, а точнее казахи (здесь уже совсем рядом граница с Тувой) погнали мимо нас овец на переправу. Однако, овцы через речку не идут, боятся. Тогда вожаку отары, большому барану привязали за его витые рога веревку и перетащили на другой
берег реки, тогда за ним потянулись и овцы, и сами перешли-переплыли речку. Пока длилось это занятное действо, у нас гостили два пастуха-монгола. Как обычно, прискакали, сели на корточки и только что в рот не смотрят. Мы угостили их чаем с
бутербродами, дали закурить, а они нас угостили своим сухим сыром – на том и разошлись к обоюдному удовольствию.

 Погода нас не балует, опять пошел дождь, на дорогах вода и слякоть, а мы все лезем и лезем вверх - перебрались через один хребет, потом через другой, все глубже и глубже в горный массив. А скоро подъехали и к границе с СССР. Дорога идет вдоль границы по узкой долинке речки. Местами к речке подступают скалы, и дорога (а с ней и мы) перебирается на другой берег, на советскую территорию. Так и едем, с берега на берег, многократно пересекая территорию сопредельного государства. Монголы в этих местах границу не охраняют, наши же посты стоят крайне редко и вдалеке на склонах. Вдобавок ко всем превратностям и так не легкого пути, на нас опустился густой туман. Продвигаемся вперед почти на ощупь, на первой передаче, но все же дотаскиваемся до геологической партии. Там нас давно уже ждут, Оболенский со своими орлами и новосибирские ребята.
 
 Холодно. На вершинах ближайших гор лежит снег, а сверху сыплет мелкий дождичек. Сколько раз я вспоминал за прошедший месяц своих коллег по работе, завидовавших, что я еду в солнечную Монголию. Солнце пока в дефиците, а вот красот хватает с избытком. Всешний теперь лагерь расположен в живописном ущелье с двумя озерами и речкой Асхатин-Гол. А весь этот горный массив так и называется - Асхатин. Наши ребята открыли здесь богатейшее месторождение серебра, и всего в двух километрах от нашей границы. С ума сойти, передвинуть бы границу чуть дальше и все это было бы наше!

 Вечером собрались все вместе (16 человек) за праздничным столом. А после костер с песнями, байками и воспоминаниями, разошлись только часа в два ночи. Спать я лег одним из последних, зато встал одним из первых. Чудесное холодное безоблачное утро. Блестят на солнце снежные вершины, а вода в речке просто ледяная. Однако я все же в речке помылся до пояса, растерся, и сразу потеплело. Пока народ спал, я походил и поснимал красочные слайды.
 
 Ближе к полудню поехали в Маршрут на Асхатин, как раз на это серебряное месторождение. Двенадцать километров преодолели на машине всего за час, а потом еще три километра пешком – и мы у подножья горы. Сама серебряная жила проходит по горе, через ее вершину. Подступы к жиле все в снежниках, ледниках и каменных осыпях. Все очень живописно и я снимаю, снимаю и снимаю. Как оказалось – все зря. Зарядил старую, уже отснятую слайдовую пленку – пропали все прекрасные снежные виды Асхатина и пропал весь отснятый сегодня материал. А какие были бы чудесные слайды – заснеженные вершины, мы на снежнике, даже моя физиономия мелькнула бы несколько раз, а это бывает так редко. Обидно до слез.
 
 Наши геологи наверх не полезли, остались смотреть образцы на свалах (то есть то, что свалилось с горы), а я полез вверх, почти на самую вершину. Полез по снежнику, леднику, осыпям и скалам. Забрался очень высоко и зря – уклонился я в сторону от жилы. Спускаться и начинать все сначала не было уже времени. А потому, уподобился я нашим ученым коллегам и тоже взял несколько образцов блеклых руд из свалов. Почему блеклых руд, а потому, что все серебро сидит здесь в блеклых рудах. У меня к этому времени вышла уже монография по блеклым рудам, а дома даже образца с ними не было. А здесь были образцы с такими крупными выделениями блеклых, что мне сразу захотелось иметь один из таких образцов дома. А потом я хотел еще поизучать их более досконально на зонде. В общем, отобрал несколько эффектных образцов и (как оказалось позже) все напрасно – все они оказались цинкенитами, и серебром в них и не пахло.
 
 Слез я с вершины вовремя – у наших ученых друзей как раз набралось изрядное количество отобранного со свалов материала, а таскать его – не начальственное это дело. На то и нужен коллектор (то бишь я), чтобы облегчать жизнь геологам. В общем, набили мне рюкзак камнями, еле я его поднял, и марш-марш к машине. Да и у самих геологов осталось еще достаточно набранного материала. Исключение составила Царева, ходившая только с молоточком, без рюкзака и кокетливо заявлявшая: «Ведь я же мадам». Три километра по осыпи, камням и через речку, но дотащился я до машины. Дотащился почти без сил, мокрый по пояс, с хлюпающими ботинками. Следом пришел Аркаша, тоже с рюкзаком, но гораздо легче. Принял лекарство – холодное купание и обтирание пока еще сухой рубашкой, и усталость ушла.
 
 Вскоре подтянулись отставшие и голодные участники маршрута, решено было пообедать. На обед у нас чай с бутербродами и надежда на скорый ужин – мы как раз и вернулись в лагерь к ужину. А после него еще почти до полночи описывали и заворачивали образцы. Я весь вечер злой, как черт. Так и сижу в мокрых ботинках и в полном расстройстве из-за загубленной пленки. Одна радость, во время этого ужасного переезда на Асхатин, когда из-за тряски ни читать, ни писать было невозможно, сочинил я небольшое стихотворение, а сейчас его записал:

 От разлуки и до встречи
Расстояний тает нить.
Ты накинь платок на плечи,
Ты зажги печали свечи,
Не спеши меня забыть.

Мне дороги и дороги,
Дождик будет лить и лить.
От тебя хочу немного,
Не суди меня ты строго,
Не спеши меня забыть.

Я вернусь к тебе с рассветом,
Будет осень лист кружить.
Я тебя прошу об этом,
Вспоминай меня ты летом,
Не спеши меня забыть.

Будут новые дороги
Ветром голову кружить.
Ты застынешь на пороге,
А пока ушли тревоги
Ты спеши меня любить.

Простенько, но от души, вы уж простите незадачливого стихоплета. Все, иду спать. Завтра отсюда уезжаем, хорошее было место, жаль, что на слайдах практически не останется, только несколько кадров на подъезде к Асхатину.