Возвращение

 Ее нервозное состояние подкреплялось разговором с новым знакомым. Она его не знала, но хорошо с ним общалась. Началось все с прикола, который она же сама и затеяла. Она знала, что у подруги появились тайные поклонники, и подруга ни как не могла от них отделаться. Она решила помочь подруге. И так как была одинока, ей не хватала общения с мужчинами. Под общением она подразумевала невинный разговор на темы любви и секса. Разговор с мужчиной привлекал тем, что можно было говорить, что вздумается и мужчина только поддерживал, в то время как подруги обязательно суетились бы : «Как так можно? Это же гадость!» или «Я бы никогда на такое не согласилась!». Все это ее безумно утомляло. А новый знакомый оказался вполне вменяемым парнем, который доставлял ей удовольствием своими ночными разговорами. Она болтала с ними, забывала и тяжести, и грязь, и невежество. Создавалось впечатление, что он ее всю жизнь знает. Легкость разговоров обеспечивалась еще и тем, что она его не видела. Она думала, что раз так то она в любой момент может вильнуть хвостом и пропасть в небытие. Ей нравилось такое общение.
 Сегодня она говорила с ним особо воодушевленно. Она случайно в Интернете наткнулась на сайт молодых писателей, где публиковались эротические рассказы. Она не могла не поделиться таким грузом с другом по интересам. Она говорила ему о прелестях эротических рассказов, пересказывала их содержание, зачитывала отрывки вслух. Все вроде было как обычно, но при каждом упоминании ее имени им, она содрогалась. Все знакомые и друзья говорили с ней как-то по-иному, называли по имени в уменьшительно ласкательном наклонении или вообще сокращенно. Она долго не могла понять, почему ее корежит при этом зверском «наречии»?. Она пыталась отвлечься. Иногда пропускала мимо ушей свое имя. Многое ей было не понятно, например : почему этот незнакомый человек так ей понятен и «знаком», кого он напоминает? Все это было до ужаса смешно. Она крутила в голове недавние встречи и воспоминания. Ей ничего не помогала. Тогда она попробовала покопаться глубже. Она понимал, что рыться глубже бесполезно, да и вообще что-либо вспоминать было бесполезно. С самого начла, с самой первой секунды, она знала, отчего содрогалась. Она просто не хотела верить, что «он» снова ее преследует. Ей хотелось найти в голове что-то противоречащее столь явному факту: незнакомец был явной копией мужчины, который разбил ей сердце, сломал душу и вообще сломал ее всю. После него она стала другой. Она ему очень благодарна. Она стала умнее, разумнее, любезнее, сильнее, целеустремленнее, но какой ценой. Он убил ее любовь. Ее способность верить в любовь. Убил способность доверять людям. Он сжег ее надежды на несгораемом костре, который так и ноет в ее сердце. Он сделал ее другой, сделал чужой для себя. Она вспоминала себя и видела капризную маленькую девчонку. Она радовалась изменениям, она любила себя сильную и властную, но ей нужна любовь. И какой бы самостоятельной, доброй, сильной она не стала бы, она бы все равна умерла. Умерла, как Тюльпан, любуясь на себя. Замерзла бы, как роза на окне. Засохла бы, как ромашке без дождя. Она бы погибла без любви. Она и сейчас гибла. Она медленно завядала. Он отнял у нее все: мечты, надежды, способность. Она стала холодна. Ей не страшны: ни финансовые кризис, ни инфляции. Не страшны: ни воры, ни пожары. Она боялась только одного: себя. Она боялась увидеть в зеркале богатую, властную, всемогущую, но ОДИНОКУЮ светскую львицу. Она хотела стать светской львицей. Она думала, что только так ей будет легче. Она знала, что если не сможет снова полюбить, то хотя бы будет известной, умной и завидной. Она понимала, что все богатства и восхищенные взгляды мира не сделают ее счастливой, но только так она сможет перед смертью сказать себе, что не зря прожила жизнь…