Лондон
Хаус очень подходил под езду. Как невидимые вешки, расставлял он свои биты за окном. Из–за движения они не казались одинаковыми. Хаус – средство отрыва от души. Действует не на нее, а (опосредованно через эмоции) на подсознание, т.е. инстинкты. Прямая бочка разбивает время как трасса, с ее повторяющимися деревьями, зданиями, столбами. Потому хаус идеален для движения.
Под рубашкой Константин одевал поясок, в который были вшиты деньги. Там было 54 тысячи евро.
Вовне было очень темно, но не совсем черно. Казалось, там что–то загадочное происходит.
«Разве эта поездка – просто передвижение металлического корпуса автобуса с помощью двигателя внутреннего сгорания? – размышлял Константин, – Нет. Это таинственно и загадочно и необъяснимо – вот так мчаться в ночи. Всегда жалко проплывающего мимо пейзажа, хоть бы и такого невнятного. Ведь невозможно сойти, остановиться здесь, здесь или вот тут. Поэтому – ощущение некоей трагичности происходящего».
Потом автобус на всем ходу врезался в одинокий грузовик. Водитель грузовика заснул за рулем и перешел на встречную полосу. Водитель автобуса, желая избежать столкновения, резко дернул руль вправо и удар пришелся прямо по боку кузова, то есть по пассажирам. Грузовик перевозил большие плиты древесно–волокнистой плиты (ДВП), размером 2,5 на 5,00 метров. Они были плохо закреплены и легко проломили деревянный борт грузовика. Скользя одна по другой, они с огромной скоростью врезались в автобус и разорвали его на две горизонтальные части. Людей, сидящих внутри, разрезало, словно бритвой, или вдавило, как смятую бумагу в сиденья. Константину по косой линии оторвало голову и часть плеча вместе с рукой. Пояс остался почти нетронутым, только несколько купюр разбросало по полу.
Николай ехал на своей машине. Была поздняя ночь, на трассе он был один.
Он увидел место аварии и подъехал к нему. Развернутый поперек дороги автобус чуть завалился набок, но стоял. Несильно дымился. Из его бока торчали вонзившиеся туда ДВП. Рядом показывал грязное днище перевернутый грузовик. В свете фар машины Николая блестели различные металлические и пластмассовые детали, разбросанные по дороге, многочисленные осколки стекла и лужи масла.
Николай вышел из машины и пошел к автобусу. Там и сям валялось много обрывков одежды. Также лежал спортивный рюкзак. Один детский ботинок. Ноги у него двигались очень медленно. Туфля. Женская сумочка. Рука. Красного цвета неопределенная масса.
Дверь автобуса была открыта. Он вошел. Под башмаками заскрипело стекло. Он продвинулся чуть вглубь. Потом спросил: «Кхе…у… ть…» Прокашлялся и спросил еще раз: «Кто–нибудь есть живой?» Никто не отозвался. Внутри было тепло и что–то несильно дымилось. Николай стоял согнувшись. Он медленно сделал три шага вперед. Дальше было не пройти – мешали ДВП. Он развернулся и пошел назад. Под ногами увидел несколько долларовых купюр. Потом увидел тело Константина. Он нагнулся еще больше и его вырвало. Он заметил пояс, который был на Константине. Николай подошел к телу, медленно протянул руку и стал снимать пояс. У него были крепко стиснуты зубы. Тогда он услышал хрипение сзади себя. Неподвижно сидящая на сидении, женщина с разбитой грудью, вдавленной внутрь, тихо сипела, булькая, и смотрела на него. Она раскрывала рот. Изщ рта текла кровь. У Николая стали дрожать руки, он с трудом закончил снимать пояс. Потом повернулся и, смотря на женщину, пошел к выходу. Она не переставала сипеть и медленно провожала Николая глазами. Он вышел из автобуса, нагнулся, и его вырвало опять. Он подошел к своей машине, сел в нее и уехал.
Ночь была очень темная. Ехать было еще долго. Он включил радио. По радио слышалась классическая музыка. Николай выпрямил руку к приемнику, чтобы переключить, потом согнул ее обратно на руль. Слышалась виолончель. Она пиликала долго, прерывалась иногда взрывами оркестра, постепенно затихающими. Затем она пиликала еще и еще. Потом оркестр брякал опять, ускоряя ритм, и опять – подгоняя скрипку. Иногда она выскакивала и оркестр отступал. Николай слушал и смотрел на дорогу. Полоса бледно желтой краски тянулась к нему, мерно прерываясь чернотой асфальта.
Он приехал домой рано утром. Он не вошел сразу в дом, а пошел сначала в сарай, спрятал пояс под грязную тряпку, которой обычно покрывал замасленный мотор. Пояс выбивался из–под тряпки, поэтому он поправил его, так, чтобы не было видно.
Он вошел в дом, пошел к холодильнику, открыл и вытащил бутылку пива. Выпил ее всю одним залпом. Вышла почесывающаяся жена. Она сказала:
– Пиво? Опять с утра?
Потом зевнула и, чеша ягодицу, пошла в туалет. Николай включил телевизор, положил ноги на диван. В телевизоре были новости. Показывали автобус, грузовик, много милиции. Шел дождь. Николай посмотрел в окно. Дождь еще сюда не добрался. Он выключил телевизор, выпил еще одну бутылку пива и пошел спать.
Через три часа он проснулся. Жены уже не было. Он встал и поехал в больницу. Подошел там к доктору и сказал:
– Мы нашли оставшиеся деньги.
Доктор очень удивился. Он спросил:
– Как?.. Все? Всю сумму?
– Да, – ответил Николай.
– Поздравляю, – доктор поднял брови, – после зайдете ко мне, вам надо кое-что подписать.
Потом медсестра пропустила его в палату. Там лежал мальчик. К нему тянулись всякие трубки. Николай подошел к нему, поздоровался, поцеловал в лоб и спросил:
– Мама еще не приходила?
– Нет, – ответил мальчик с усилием, – она на работе до пяти.
Николай кивнул в ответ, потом улыбнулся и сказал
– Ну что, братан, едем в Лондон?
– В Лондон? – на сером лице мальчика загорелись глаза.
– В Лондон – уверенно повторил Николай.
Свидетельство о публикации №206010600176