Глава 3 - Буря

3 - Буря

***
По телу Кайоли будто пропустили электрический разряд, и темнота, скопившаяся перед ее глазами, начала отступать, превращаясь в мириады светящихся и мерцающих точек. Голова гудела немилосердно, будто намедни по ней ударили бревном.
Моргая глазами и щурясь от неяркого свечного света, Кайоли поднялась с лежанки. Перед ней стоял небольшой столик с разложенными на нем сушеными фруктами, тушеным мясом и стаканом разбавленного томатного сока. В углу грота, прислонившись к стене, спала девушка-тень, вероятно, приставленная наблюдать за ее выздоровлением. Тело Кайоли было полностью излечено: от страшных ран, нанесенных когтями мерха, не осталось даже рубцов. Очень хотелось пить. Она взяла в руку стакан с соком, пригубила – и едва не захлебнулась от неожиданности. Это был не сок, а кровь.
Кашель Кайоли разбудил ее сиделку: она открыла глаза, проморгалась, и, поняв, что произошло, поспешно подбежала к воительнице.
- С тобой все в порядке, госпожа? – осведомилась она. – Давно ли ты пришла в себя?
- Да… только что, - откашлявшись, произнесла Кайоли. – Где Лайо? Что с ним? Как долго я была без сознания?
- С Лайо все в порядке, успокойся. Жрицы спасли его. Прости, но мне приказано доложить королеве, как только ты проснешься. Я сейчас.
- Хорошо, иди, – желудок Кайоли, наконец, осознал, что совершенно пуст уже несколько дней, и она жадно набросилась на пищу, запивая ее кровью. «Странно, зачем они подсунули мне кровь, - думала она. – Я пила ее только тогда, когда нечего больше было пить…» Но вскоре разгадка пришла сама собой. Головная боль и шум в ушах постепенно пошли на убыль и исчезли совсем.
Когда с завтраком было покончено, вошла сиделка, словно поджидавшая и подсматривавшая из соседнего грота.
- Госпоже лучше? Надеюсь, что да, ибо королева уже давно ждет твоего пробуждения. Она и все жрицы в центральном гроте, там же ты найдешь Лайо. Как только сможешь – ступай туда. Королева желает тебя видеть, вернее, твою встречу с Лайо.
Кайоли попыталась встать, и ей это удалось без всяких проблем. Она так же твердо стояла на ногах, как если бы не было никакой битвы с мерхом. Оглядевшись, она обнаружила в изголовье свои доспехи и оружие. Сиделка помогла ей облачиться.
- Ну что ж, я чувствую себя хорошо. Наши жрицы недаром едят свой хлеб. Я отправлюсь немедленно, по правде сказать, мне не терпится увидеть брата.
- Конечно, госпожа. Ведь вы столько сделали для его освобождения и… - тут она замялась - …и лечения.
Кайоли удивленно приподняла бровь, но сиделка продолжила:
- Пойдем, я тебя провожу…
Проходя по длинным затемненным залам, Кайоли удивлялась, насколько все изменилось в новой пещере. Переход сюда не был спонтанной идеей. Королева все заранее продумала и долго готовила. В полированных стенах пещер были видны прорубленные умелыми руками декоративные канавки, пол выложен оплавленным камнем, с таким характерным для древней мостовой округлым рельефом. Такая мостовая была в Корхонге… Да она и сейчас там. Только вот ходят по ней… но Кайоли постаралась прогнать тяжелые мысли. У королевы наверняка есть план дальнейших действий, ведь она никогда не ошибается. По крайней мере, никогда такого не случалось: все ее планы неизменно приводились в действительность.
Вход в центральную пещеру был оснащен огромной круглой дверью, выточенной из цельного камня, и отполированной до блеска. Нет, пещера была не просто спланирована заранее – она существовала много веков, а может, даже тысячелетий на случай того, если замок-столица окажется под угрозой или будет взята штурмом. Несмотря на то, что дверь весила добрых десять лиррингов, она отворилась совершенно бесшумно, открывая вход в огромный, замечательно освещенный центральный зал. В центре его стоял трон, похожий на тот, что находится сейчас в Корхонге, только этот был черен, как уголь. На троне возлежала королева Йолкул. По сторонам от главного трона располагались шесть побочных: выточенные из малахита, они представляли собой переплетения изваянных змеиных тел, образующих сидения и исчезающих хвостами в натертый черным воском пол. На этих тронах восседали жрицы.
Кайоли, подняв голову, прошла по аллее колонн и предстала перед гигантским главным троном.
- Я пришла, Йолкул! – сказала она. – Мне сказали, что ты хотела меня видеть, а я, в свою очередь, желаю видеть брата!
- Ты заслужила это и еще много того, что мы не сможем тебе дать, - голос дракона широким басом взметнулся к потолку. – Лайо готов предстать перед тобой и народом Долины Теней. Ай кенемон айнойдара!
- Ай нороро йомен! – ответила Кайоли на боевой клич теней, хотя и не входила в этот орден.
- Ай нороро йомен, - повторили двое эльфов, вышедшие из затемненного пространства за колоннадой.
- Смотрите же, народ Тени! Смотрите, дети Морона! – воскликнула королева. Кайоли заметила, что там в темноте, из которой вышли двое теней, расположилось множество эльфов – тут были и тени, и рейнджеры, и ученицы жриц, кузнецы и повары, и даже простолюдины. – Лайо ан айро!
«Лайо двуликий… - прошептала Кайоли. – Древнее наречие… Но что это значит…» Тут мысли ее прервались. Входная дверь снова отворилась, и из нее вышло нечто ужасное. Тело эльфа покрывали одежды из пантерьего меха. Но руки и ноги были взяты от мерха. На скрюченных пальцах ониксовые когти, огромные черные крылья за спиной… Но это было не самое страшное из того, что увидела Кайоли. Самым страшным зрелищем было его лицо. Обрамленное темными прядями волос ее брата, оно имело выражение необычайной отваги и убежденности, какой-то неземной, божественной сосредоточенности. Внешне оно ничем не отличалось от лица Лайо – те же черты, тот же отточенный профиль, мягкие, плавные черты лица… Но глаза – в черноте этих глаз полыхали отблески адского пламени, нечто совершенно безумное. Месть. Это были глаза мести – безумной, но не осознающей своего безумия, считающей его правильным, неизмеримо правильнее всего на свете.
К правой руке Лайо был прикован наручник со странным когтеобразным клинком, на левой же – перчатка, к верху расширяющаяся подобно щиту. Крылья мерха блистали своими черными наростами, способными легко разрубить даже одну из каменных колонн в этом зале. Лайо подошел в центр круга, образованного тронами королевы и жриц, и встал рядом с Кайоли, смотревшей на него с округленными от ужаса глазами. Повисло тяжелое молчание.
Наконец, в зале прогремел голос Йолкул:
- Кто ты, воин?
- Я призванный меч судьбы в твоих руках, королева. – Голос Лайо стал ниже и отдавал шипением. – Я воин, рожденный яростью эльфов севера.
- Каково твое призвание?
- Я стану карающим огнем, постигшим иноверцев. Я принесу имперским варварам мучительную смерть.
- Что вы с ним сделали?! – Кайоли метнула на королеву гневный взгляд. Ее рука потянулась к эфесу катаны. – Это не мой брат! Вы сделали из него олицетворение мести нашего народа!
- Именно так, – безучастно прогудела Йолкул. – У нас не было выбора. Он поможет нам в борьбе против Империи.
В Кайоли медленно вскипала ярость. Она со звоном вытащила из ножен катану и, направив ее в сторону сидящих жриц, медленно резала воздух.
- Вы ответите за это! – Если бы она знала, как похожи сейчас ее глаза - на глаза Лайо.
- Слышите? Вы ответите, не будь я Кайоли Горный Огонь! А ты – прежде всего, - она ткнула лезвием в сторону Йолкул. – Ты обманула меня и убила моего брата. Ты почувствуешь на своей шкуре мой гнев! Я клянусь перед этой луной и всеми звездами! Я убью тебя или умру, пытаясь это сделать!
Гробовая тишина была ей ответом. Все присутствующие силились осмыслить то, что было сейчас сказано. Все понимали, что такие клятвы даются лишь однажды.
Лайо смотрел на Кайоли глазами, в которых не было и тени узнавания: он явно не понимал, кто эта женщина и в чем она клянется.
Наконец, прозвучал трубный голос королевы:
- Кенем йоту еу!
Двое теней молниеносно выхватили с пояса дротики и метнули в Кайоли. Та мгновенно среагировала и уклонилась в сторону. Орудия, не попав в цель, впились в каменный пол, а Лайо, слегка нахмурив брови, продолжал следить за происходящим.
Кайоли внезапно замерла и сложила руки на груди – губы ее задвигались: закрыв глаза, она зашептала заклинание. Тени опасались приблизиться, зная ее мастерство и не понимая, какое именно заклинание она читает. Несколько дротиков вонзилось девушке под ребро, в незащищенное тело, но она даже не дрогнула. Следующий дротик, брошенный меткой рукой одного из воинов, должен был попасть в голову, но силуэт Кайоли уже окутался синеватым туманом и растворялся в нем. Колдовской туман продолжал медленно стелиться по земле от того места, где исчезла эльфийка.
- Это заклинание возврата, - мрачно констатировала одна из жриц после недолгого молчания. – Оно не отслеживается, ибо мы не знаем, в каком месте лежит зачарованный предмет, к которому использовалась магия…
- Это неважно, - протрубила Йолкул. – Я примерно знаю, что это может быть за место. Я разберусь с Кайоли позже. Сейчас нужно уничтожить имперский цисс, который пытается доискаться до моего тайного убежища. Лайо, приказываю тебе заняться этим.
Сложив крылья, полумерх низко поклонился.
- Действуй осторожно. Помни, что ты могущественен, но все же смертен. Если не сможешь уничтожить отряд полностью – запугай его, вынуди вернуться, отступить, рассеяться. А вы, жрицы мои, займитесь погодой. Сделайте ее невыносимой.
Сидящие на тронах жрицы медленно кивнули.
- Что прикажете делать Ан Кенемониуму? – осведомился один из теней, один из самых богато снаряженных воинов.
- Рассейтесь по пещерам ниже нашего прежнего, временного убежища, и по поверхности в окрестностях выхода из пещеры. Те, кто пойдет вниз – постарайтесь не попадаться на глаза рохкам.
- Ваше пожелание приказ для меня, королева…


***
Завывание ледяного ветра, смешанного со снежной крошкой и кусочками льда, с наступлением темноты становилось все более пронзительным и надрывным. Эрн эрнанта Арриуса давно уже перебрался внутрь пещеры, и теперь вход охраняли лишь четверо озябших пехотинцев. Двое из них, обнявшись и укрывшись найденным во входном гроте куском рваной меховой шубы, спали у самого входа. Это были «дозорные». Два других, «запасные», сидели глубже в гроте, в темноте, там, где теплее. Стемнело около часа назад, и один из них спал, а второй, по всеобщей договоренности, следил за огнем и за общей обстановкой.
Обстановка эта не менялась вот уже несколько суток: лорд Мунсирр был в бешенстве оттого, что гномы наломали дров, а еще больше оттого, что их никак нельзя наказать. Погода стояла такая, что любого гонца, будь он послан в долину с докладом к тьянвален, смело бы с горной тропы как пушинку.
- Да… скорее всего, мы застряли здесь надолго, - дрожа, пробормотал запасной, сидевший у костра.
Словно бы ему в ответ во входное отверстие пещеры залетел порыв ветра и осыпал спящих дозорных ворохом снега и острых льдинок. Пламя костра колыхнулось, потускнело, а пехотинцы, проснувшись, заерзали под своим покрывалом. Один из них приоткрыл опухшие от холода глаза и хрипло спросил у запасного:
- Все в порядке?
- Да… - простучал зубами тот. – Арриус придет проверять дозор еще не скоро… Если вообще придет в такой холод…
В следующий момент ветер снова влетел в грот и на этот раз намел на дозорных целый сугроб. С пещерной арки посыпался снег и несколько сосулек, отломившись, со звоном упали на камни. Солдаты окончательно проснулись и напрягли слух.
- Мне кажется или я слышу шаги наверху, на арке? – спросил тот, что был ближе к выходу.
- Да, что-то есть, - согласился запасной. – Только не шаги это, брось ты. Кто там может ходить в такую погоду? Скорее всего, это ветер смел несколько камней с кручи…
- Странно, - Пехотинец вытащил из ножен тускло блестящий палаш. – Дай-ка мне факел, я выйду, посмотрю.
- Может, лучше без факела? Вдруг там лучник? Твой факел будет виден далеко.
- Э, брат. Ты пробовал стрелять в такой ветер? Да и видимость в лучшем случае шагов на сорок. Давай, говорю…
Запасной, наконец, сдался и вытащил факел из стоявшей неподалеку бочки. Дозорный зажег его и осторожно вышел наружу, поспешив скрыться в тени. Через некоторое время на крыше пещеры послышался звук перекатываемых сапогами солдата камней, и вдруг в свете костра, исходящего из пещеры и теряющегося в ночной темноте гор, блеснула падающая вниз тоненькая красная струйка. После этого сразу раздался ужасающий, нечеловеческий крик; смешивая звуки «а» и «о», он повторился еще раз, более приглушенно, а затем стих.
Солдаты переглянулись, но увидели лишь страх в глазах товарищей. Двое вытащили из ножен клинки, но никто не решился отправиться и проверить, что случилось с дозорным. Наконец, один из них подошел к выходу и, приложив руки ко рту, громко позвал:
- Критус! Ты там? С тобой все в порядке?
Ответом ему было лишь завывание ветра и шорох льдинок на каменном полу.
- Пойдем вместе, - предложил другой. - Если он не вернется и мы не узнаем, что с ним случилось, Арриус нам головы оторвет… отнимет пайки или еще чего похуже…
- Да, ты прав, - откликнулся второй часовой. – Вместе безопаснее. Втроем идти я согласен.
Оба посмотрели на третьего солдата: вместо ответа он тоже вынул палаш и направился к выходу. Снаружи ветер жалил и вымораживал тело так, что сводило конечности; ноги и руки слегка сгибались – непроизвольно. Наверх вела узенькая тропка, и дозорные, оглядываясь сторожко, гуськом поднялись по ней.
Здесь, на горе, над заснеженной и скользкой поверхностью скалистого плато нависали громадные утесы, отбрасывая друг на друга густую непроглядно-черную тень. Воин, шедший впереди, вдруг остановился, да так и застыл на месте. Прямо над пещерной аркой снег был весь испачкан ярко-алой кровью, а в стороне валялись уже успевшие обмерзнуть останки Критуса – его разрезали надвое, чисто и ровно от промежности до головы. Некоторое время все трое стояли, раскрыв рты и забыв о пронизывающем ветре, потом один из воинов очнулся и, содрогаясь от холода и страха, потянул остальных обратно. Двое шли впереди, а последний пятился задом, держа наготове меч; так, спиной к спине, они дошли почти до самого входа в пещеру, когда вдруг из широкой тени одного из утесов метнулся чей-то темный силуэт, неслышно скользнув в пропасть.
- Стойте! – прошептал постовой, шедший задом. – Я что-то видел! Оно упало в пропасть!
- Пойдем скорее, тупица, - цыкнул на него передовой, - или ты хочешь, чтобы тебя собирали по частям, как Критуса? Тварь, которая разрезала его, наверняка не для наших тупых палашей…
Замыкающий подчинился, и движение продолжилось. Наконец, пропасть, в которую упало неведомое существо, потерялась из виду, скрывшись за несомой ветром снежной пеленой, а дозорные возвратились в пещеру, к почти потухшему костру. Спать никому не хотелось.
- Нужно немедленно отправляться к Арриусу, - пробормотал один из постовых, немного отогревшись и придя в себя. – Доложить о случившемся и попросить подкрепления…
- Да. Давайте, я пойду, – с надеждой в голосе откликнулся второй.
- Ну уж нет. Я тоже не хочу оставаться здесь вдвоем. Пусть жребий решает.
- Точно. Потянем соломинки. Кто вытянет короткую – тот и отправится...
Все согласно закивали – время, возможно, работало против них. Постовой обкусил найденные на полу травинки и, отвернувшись, зажал их в кулаке.
- Тяните.
Один из часовых схватил одну из соломинок и сразу вытянул короткую.
- Везет тебе, - вздохнул другой. – Только ты уж скорее, ладно?
- Конечно. Я вернусь минут через пять, возможно уже с подмогой…
С этими словами счастливец схватил вещевой мешок и сразу исчез за поворотом.


***
Кайоли появилась там, где она оставила помеченную заклинанием вещь – это был небольшой кинжальчик-заколка с рубиновой рукояткой. Она спрятала заколку в нижних пещерах под старым лагерем, теперь занятым тем самым циссом, который был послан на поиски Йолкул. Кайоли ничуть не сомневалась в этом: зная мастерство жриц, она живо представила себе то, что творилось сейчас с погодой. То же самое было во время битвы в предместьях Корхонга, которую эльфы проиграли. В долине гораздо теплее, чем в горах, поэтому тогда жрицы вызвали всего лишь проливной дождь. О, как было бы великолепно, если проклятый цисс вдруг добрался бы до своей цели! Но, к сожалению, пока об этом не могло быть и речи – буря будет продолжаться по меньшей мере трое суток.
Кайоли вынула заколку из-под камня и огляделась. Это была та же самая пещера, одна из множества пещер Среднего Слоя, находившегося между верхними гротами, которые облюбовали эльфы, и нижними – их считали своим домом рохки. При одной мысли об этих мерзких существах она почувствовала отвращение. Маленькие, в грязных засаленных тряпках, они водились у воды большими поселениями и прекрасно видели в темноте, обычно питаясь сырой рыбой. Чужаков встречали, мягко говоря, недружелюбно – закидывали ядовитыми копьями, а навещали их обычно воры, по одной причине: из-за своей любви к блестящим камешкам и драгоценным металлам, рохки иногда вылезали в средние и даже верхние пещеры, нападая на гномьи экспедиции и отбивая добро. Надо ли говорить, что маленькие уродливые карлики любили нападать на одиноких путников, почему-либо решавших пройти сквозь горы на запад через подземелья Полой горы? Кайоли помнила об этом и всегда путешествовала в этих местах с предельной осторожностью.
Теперь же она бежала от своего племени, и Йолкул наверняка попытается ей отомстить; утешала лишь предельная занятость королевы – вряд ли она в ближайшем времени подумает о мести. Кайоли пошарила под одним из камней и нащупала несколько спрятанных ею предметов, которые она сочла полезными в подземельях: небольшой сачок для ловли рыбы, кремень, огниво и пузырек с противоядием. Рохки смазывают копья ядом из плавников лальоньемы – одной из пестрых рыб, водящихся в подземных ручьях – от этого яда есть множество противоядий, но найти их можно лишь на поверхности. Огниво в пещерах тоже является предметом первой необходимости: хотя здесь нет хвороста и поленьев, зато повсюду растут большие грибы, которые с возрастом иссыхают и твердеют, становясь хорошим топливом. Кайоли при случае не хотела жевать сырую рыбу, словно рохка, поэтому и положила эту вещь в тайничок.
Она поместила все эти вещи в рюкзак и стала раздумывать, что делать дальше. Вариантов было не так много: Кайоли поклялась отомстить Йолкул – в ней и сейчас клубился гнев на королеву, но надежда на то, что Лайо не окончательно потерял память и собственный разум, еще теплилась. Кайоли по своему опыту знала, насколько трудно отнять эти две вещи; впрочем, даже если Лайо вновь обретет утраченное сознание – вина Йолкул от этого ничуть не уменьшится.
Кайоли закинула рюкзак на плечо и отправилась прочь от помеченного магией места. Эфес ее зачарованной катаны вспыхнул синеватым светом и довольно хорошо освещал путь. Так что же ей делать? Попробовать склонить на свою сторону гномов? Это представлялось чрезвычайно сложным, ведь гномы всегда были врагами. Завидев Кайоли, они, скорее всего, попытаются ее убить, и тогда попробуй объяснить разъяренному воину, что ты пришел с миром, в то время как он будет стараться изрубить тебя топором. К тому же гномы наверняка уже в альянсе с Империей. Это было бы выгодно обеим сторонам. О рохках нечего и думать – по развитию они недалеко ушли от безглазых пещерных рыб, которыми питаются…
Внезапно нечто заставило Кайоли прекратить размышлять, перебирая всевозможные союзы и коварные заговоры. То были следы крови на пещерном полу. Капля за каплей, они вели вниз, глубже во владения рохков. Эльфийка поднесла светящуюся часть оружия к полу: кровь была необычной, не красной, как у всех теплокровных существ, и не зеленой, как у гигантских пауков, обитающих в глубочайших недрах, там, где не живут даже рохки. Это была кровь иного существа, и Кайоли могла поручиться, что никогда не встречалась с представителями этого рода. Золотистая жидкость напоминала кровь лишь по вкусу и форме капель на полу: такие капли обычно оставляет раненый, скрываясь от врагов. Заинтригованная, девушка на всякий случай вынула оружие и пошла по этим следам. Несколько пещер подряд они извивались, теряясь меж сталагмитов: стало понятно, что, кем бы ни было это существо, оно явно с поверхности и не знает здешних пещер. В одном из гротов тек ледяной подземный ручей; около него следов было больше: видимо, неизвестный остановился выпить воды и промыть рану. Кайоли наполнила флягу и отправилась дальше. Следы участились и поблекли, будто были оставлены позже. Они повернули налево, в небольшую пещерку с огромным сталагмитом в центре, сделали круг, и тут… Кайоли ахнула: в следующей пещере лежала целая гора тел рохков. Большинство лежали ничком на полу, друг на дружке; копья валялись рядом, на них сохранился яд. Эльфийка перевернула одного из убитых – на его теле не оказалось ни одной раны, но чумазая рожа карлика, и без того страшная, выражала неподдельный ужас, будто рохк перед смертью увидел нечто невыносимо ужасное. Осмотрев место стычки, Кайоли обнаружила лишь одно копье, испачканное в золотистой крови.
- Так значит, вот как его ранили… - пробормотала она, отбрасывая деревяшку в сторону. – Надеюсь, у него иммунитет к яду, иначе долго не протянуть. Вот почему та кровь показалась мне засохшей – я пошла по следам в обратную сторону…
Кайоли поняла, что если она хочет застать неведомое существо живым, то нужно поторопиться. Она развернулась и быстрым шагом отправилась обратно. Пройденные ранее теперь места были знакомыми, и девушка двигалась быстро. Вскоре она подошла к тому месту, где впервые нашла кровь; дальше пришлось снова сбавить темп. Следы вели все дальше и дальше, снова уходя глубже в гору. Теперь Кайоли вспомнила и это место – неподалеку бил горячий источник, и существо, видимо, почувствовав тепло, решило направиться сюда.
Эльфийка шла уже так долго, что уже почти потеряла надежду на то, что неизвестный путешественник еще жив, как вдруг увидела его. Она была права, сразу подумав, что он мужского пола, не ошиблась она и в том, что никогда не видела ничего подобного. Он полулежал, прислонившись к стене, а рядом покоились его игольчатые доспехи, раскрытые, словно раковина неведомого моллюска. Его кожа светилась чудесным изумрудно-бирюзовым светом, и такой же отблеск имели длинные темные волосы, свободно падающие на плечи и лицо. Заслышав шаги, он попытался встать, но не смог. Вместо этого он лишь вымученно поднял голову и посмотрел Кайоли в глаза.
Это было невероятно, эльфийка никогда раньше не испытывала такого чувства. Когда она увидела эти темно-синие глаза, сердце будто подскочило и начало биться сильнее, а по груди прокатился жар. На его плече она заметила рану, сочившуюся той самой золотистой жидкостью, кровью, его кровью.
- Вы… давно здесь? Кто вы? С вами все в порядке? – пролепетала она.
Воин (несомненно, воин - это красноречиво подтверждали его доспехи и странной формы клинок) проговорил что-то на чужом мелодичном языке, зашептал, закрыв глаза, потом, совершенно неожиданно, пробормотал, глядя в пол:
- Вы давно здесь?
- Я? – удивилась Кайоли.
Но воин уже снова шептал что-то себе под нос. Эльфийка кожей почувствовала присутствие магии, и поняла, что это какое-то неизвестное заклинание. Незнакомец поднял руку, и на его указательном пальце загорелся красный огонек, который медленно переплыл к его голове и растворился в волосах.
- Простите, - вдруг заговорил он на безупречном эльфийском. – Это было заклинание Речи. Я не слишком смутил вас?
- Нет, что вы. Ничуть, - улыбнулась Кайоли. – Простите, но вы серьезно ранены.
- Да, к сожалению. Это странный мир. Еще никто не наносил мне ран, которые не удавалось излечить…
- Это все лальоньема, - глубокомысленно изрекла Кайоли.
Воин приподнял бровь. Эльфийка рассмеялась:
- Это рыба. Рохки – те, что напали на вас, - смазывают копья ее ядом. Вот, возьмите, - она сняла с плеча рюкзак и достала заветный пузырек. – Это противоядие. Смажьте им рану, а потом лечите. Только, прошу вас, не расходуйте все…
- Благодарю вас, леди, - кивнул воин и, открыв сосуд, вылил немного жидкости на рассеченную плоть. Снова зашептал что-то, положив на плечо ладони, а когда убрал их, вместо раны красовался лишь еле заметный рубец. – Спасибо. Меня зовут Х’Алоль. Чем обязан лечением?
- Я Кайоли, командир… - на этом слове девушка споткнулась, - бывший командир эльфийских рейнджеров. Зачем я спасла вас? Пожалуй, мне было интересно, кто вы, да и… В общем, мне сейчас нужны союзники, - решительно выпалила она.
- Очень приятно познакомиться, Кайоли, - Х’Алоль улыбнулся и начал одевать доспехи, застегивая их на множество странных защелок. – Кто я? Я нездешний, совсем из других мест, даже, наверное, из других миров…
- То есть как это? Из других миров?
- Я не знаю… Мне рассказывали что-то о других мирах, но теперь я уже не помню. Когда-то я принадлежал к знатнейшей семье расы илгов, хотя сам не чистокровный илг, а наполовину эйлетрин. Впрочем, для вас эти названия вряд ли имеют смысл…
- Вы правы, я никогда ничего о них не слышала. Расскажите мне про тот, другой мир. Про то, как вы попали сюда. Это может оказаться полезным.
- Хм… Не знаю, как это поможет вам, но если желаете, я расскажу свою историю. Благо мне все равно нужно отдохнуть, да и вам тоже. Отдых никогда не помешает, не так ли?
Кайоли с улыбкой кивнула, не переставая смотреть в его волшебные синие глаза.
- Только с одним условием.
- Каким?
- Потом вы расскажете о себе и о своем мире. Это тем более будет полезным для меня. Обещайте, Кайоли.
- Хорошо, я думаю, вреда от этого не будет. Обещаю.
Х’Алоль постелил себе небольшой коврик, уселся на него, сложив ноги, и начал рассказ.
- В моем мире едва ли найдется хоть пара смешанных браков илгов с эйлетринами. Все дело в том, что две эти расы много лет ведут войну, столько, что уже никто не помнит, из-за чего она началась. Возможно, это была земля, а может быть – магический кварц… Теперь уже никому нет до этого дела, ибо вражда стала кровной. Моя мать была илгиней, отца я не помню совсем. Представляю, каково было удивление моего деда, когда его дочь родила полукровку. - Воин усмехнулся, видимо, представив лицо предка в момент своего рождения, и продолжал. - Иилги очень похожи на меня строением тела, только их кожа другого цвета - почти как ваша, да и кровь не совсем такая. Свечение в темноте, цвета глаз и волос тоже достались мне от отца. Говорят, он был великим воином, но это лишь смутные слухи, которые я иногда слышал при дворе. Меня воспитали как истинного воина-илга, научили ненавидеть эйлетринов и презирать их. Дедушка самолично занялся магической подготовкой и обучил меня большинству известных заклинаний.
Большинство илгов живут в городе под названием Илдеторн, крепости-столице. Наша раса гордится тем, что живет в городах и более цивилизованна, чем иные, хотя сейчас мне кажется, что жить в лесах и бродить там, где захочется - тоже отнюдь не плохо. В этом городе я жил до тех пор, пока война не вспыхнула с новой силой. На Илдэторн шло большое воинство эйлетринов – сражение, произошедшее под стенами города, позже назвали «Битвой тысячи клинков». Я участвовал в этой ужасной сече, и мне больно вспоминать о стольких убитых сородичах: как с нашей, так и с вражеской стороны. Мы выиграли эту битву, но цена была высока. Чтобы закрепить победу, король илгов решил отправиться в поход, и в этом походе я увидел массу еще более страшных зрелищ. Наш легион сжигал деревню за деревней, не щадя никого – ни женщин, ни детей, ни стариков. Я смотрел на искаженные яростью лица соратников и не видел в них и намека на разум – это были звери, сущие животные. Тогда я не выдержал. Когда мы подошли к очередной деревне, я дезертировал из легиона и бежал. Эйлетрины не испугались меня, почуяв родственную кровь и видя мои кожу и волосы. Я сказал им, что карающий легион на подходе, и увел в горы… там, на снежных кварцевых вершинах, внезапно, словно нож в сердце, я встретил свою любовь. - Х’Алоль запустил руку в волосы и посмотрел в потолок. - Как же давно это было… Словно тысячу лет назад… Она была девушка-эйлетрин: хрупкая, как снежный цветок, с черными, отливающими красным волосами и такими необыкновенно зелеными глазами… Мы клялись друг другу в вечной любви, обещали никогда не расставаться, что бы ни случилось… Но судьба сыграла злую шутку. Нас предал один из ее родственников, скорее всего, прельстившись предложенной за мою голову наградой. Идиот, он не понимал, что его, эйлетрина, все равно убьют, как только найдут меня. Но, к удивлению, этого так и не случилось. Нас схватили темной летней ночью, застали врасплох. Долго везли назад в Илдэторн. Там, в темнице, меня приковали к стене рядом с эйлетрином-предателем - его имя было К’Олар. Долго пытали, стремясь узнать, где прячутся другие беженцы, но мы этого не знали. Когда пытали меня, приводили Ее. Однажды, побоями, даже заставили приложить ко мне раскаленное клеймо. Но боль от ожога – ничто по сравнению с муками, испытанными мной при виде ее терзаний. Она звала меня по имени, кричала, шептала мне одну и ту же фразу: «Убей меня, ты же можешь!». Наконец, я не выдержал и стал шептать заклинание Великого Страха, мгновенно убивающее любое живое существо с открытыми глазами в радиусе десяти шагов, но мне не дали его дочитать – удар по губам оборвет любого, даже самого сильного колдуна.
Наконец, муки закончились. Я долго ждал, когда нас, наконец, убьют, но так и не дождался. Мне сказали, что долго и с удовольствием резали бы меня, если бы не «закон крови». Он прост и гласит: «Не пролей кровь брата». Убить меня не могли, поэтому решили изгнать. Нас с К’Оларом облачили в доспехи, а на шеи повесили по маленькому прозрачному пузырьку: внутри была вода. Священник долго рисовал на полу и стене какие-то символы, потом неизвестными заклинаниями зачаровывал каждый из них. Между нами поставили небольшую жаровню, украшенную изумрудами. Когда все было готово, священник вышел вперед, простер руку над огнем и начал декламировать вслух. Я запомнил наизусть все, что он говорил:

Две жизни, связанные проклятой водой,
Уйдут отныне по тропинкам измерений
И смертному их не вернуть домой.
Пусть их судьба исполнится сомнений.

Сказав так, он высыпал из ладони в огонь какой-то темный порошок, который, ярко вспыхнув, наполнил помещение дымом. Этот дым будто обволакивал наши тела, концентрируясь около пузырьков с водой. Я посмотрел на висящего рядом К’Олара – его амулет начал светиться и неизвестными силами поднялся над грудью. Дым начал уходить в пузырек, и вода стала темной; потом К’олар исчез - мгновенно пропал, будто его и не было, а амулет с пузырьком у него на шее так и остался висеть на стене. Когда наступила моя очередь, свет в глазах будто померк, было ощущение полета со страшной скоростью, потом удар обо что-то твердое и плоское, и я потерял сознание. Очнулся лежащим в пещере, на голом полу. Остальное вам известно…
- А что же случилось с Ней? – спросила Кайоли, уже устроившаяся рядышком на коврике.
- Мне больно об этом говорить, но… - Х’Алоль опустил взгляд. - Скорее всего она мертва. Они убили ее…