Мастер и Схема

Вечер. Мастер закончил работу, погасил свет и ушел. В мастерской стало темно.
На столе мастера остался неисправный магнитофон. Его сдали в ремонт незадолго до окончания рабочего дня, поэтому мастер не успел в нем разобраться более или менее основательно; он снял лишь органы управления и верхнюю декоративную плату, назначение которой – скрывать от посторонних глаз то, что происходит внутри на самом деле. Рядом с магнитофоном оставил развернутую принципиальную электрическую схему с тем, чтобы завтра с утра, не теряя времени, начать ремонт.
В полночь в мастерской произошло чрезвычайное событие, какого здесь никогда не бывало и, видимо, вряд ли когда еще будет. А случилось вот что – детали вышедшего из строя магнитофона провели что-то вроде производственного совещания по итогам деятельности и выяснению причин такого вынужденного простоя. Словом, они хотели понять, что с ними всеми случилось и кто во всем этом, в конце концов, виноват, извечный русский вопрос. Коллективная ответственность их не устраивала.
Затеял это собрание Силовой Трансформатор. Гудя от возмущения всеми своими тысячами витков первичной и вторичной обмоток, он изрек:
– Это черт знает что такое, это позор, что именно сегодня все мы оказались совершенно неспособными к настоящей, высококачественной работе! Вы только послушайте, что выдает «на гора» наш уважаемый всеми Громкоговоритель и выдает, кстати сказать, от имени нас всех! Какие-то маловразумительные хрипы, свисты, треск, улюлюканье, невнятное бормотание...
Наверное, в другой обстановке это выступление Силового Трансформатора мало кого задело бы, ведь все знали о том, что он просто завидует Громкоговорителю, который, несмотря на свое крайне примитивное устройство, мог с такой силой сотрясать воздух и всегда быть, в центре внимания. С точки зрения Силового Трансформатора, это была явная и чудовищная несправедливость. Вот ведь кого он только не питает током, а кто на него обращает внимание? Разве что когда перегреется от натуги, задымит. Да и то – просто возьмут и заменят другим, вот и вся недолга.
И тем не менее сегодня в полночь эта речь Силового Трансформатора глубоко взволновала всех. Первым поддержал оратора Двигатель:
– Что и говорить, вопрос поднят правильно и давно бы следовало говорить об этом открыто и принципиально. Тут крутишься, крутишься, тянешь все на себе, то вперед, то назад, то с ускорением, а где-то там — все это идет насмарку из-за того, что кто-то чего-то недосмотрел, недоделал... Да даже и не в этом дело, мы ко всему этому привычные, и крутить мы готовы, лишь бы толк был. Я, правда, насчет Громкоговорителя не очень понимаю, но ежели он виноват, то думаю, надо его просто заменить и выбросить на свалку... А вместо него поставить такого, который будет все правильно выговаривать.
Тут все элементы схемы разом возбудились, и если бы они не были так надежно впаяны в печатную схему, то дело могло бы дойти до вполне серьезных беспорядков. Но произошел только шум, хотя и основательный. Всем было очень обидно – работали, работали, кто сопротивлялся, кто накапливал энергию, кто-то колебался с установленной частотой, словом, честно занимались каждый своим делом, а в итоге оказалось, что все это впустую. Словом, Громкоговорителю пришлось оправдываться:
– Извините, конечно, но ваши упреки совершенно неоправданны. Конечно, с одной стороны они оправданы, звук я воспроизвожу с огромными искажениями, но разве я в этом виноват? Прежде чем установить меня сюда, все во мне было проверено самым тщательным образом, откалибровано, отцентрировано, согласовано, чтобы я, не дай бог, не понес никакой отсебятины, а только то – что поступает ко мне по каналам связи с усилителями низкой частоты. Наверное, цепочку нарушений следует прослеживать не с конца, а с начала, с исходного, так сказать, сырья, то бишь сигнала... Вы посмотрите, с какими помехами и искажениями он доходит до меня! Того и гляди, диффузор оторвется! И ведь все эти искажения происходят где-то в глубине нашей схемы...
Далее слово взял Тонвал, главный специалист по сглаживанию и выравниванию всевозможных колебаний, рывков и толчков. Ко всеобщему удивлению он сделал неожиданно резкое заявление:
– Я предлагаю начать с Универсальной Магнитной Головки. Скажу честно, я долго молчал, все думал, что у нее есть еще остатки совести, которые заговорят в ней, но сегодня я вижу – зря надеялся. А все дело в том, что от Магнитной Головки все чаще стало в последнее время попахивать спиртным, а то, извините, и просто чистым спиртом. К чему это привело, вы видите сами...
Это выступление вызвало, как принято писать в официальных отчетах, бурю возмущения и негодования. Все были просто потрясены таким безответственным и наплевательским отношением одного из важнейших элементов схемы к порученному делу.
– И ведь всего дела-то, что правильно прочитать и передать дальше, – возмущался Фильтр выпрямителя, сглаживающий пульсации выпрямленного тока, не допускающий в схему ничего неровного.– Сопротивляешься изо всех сил, чтобы разъединить «плюс» с «минусом», а ведь тут и сила, и напряжение не то, что у нее...
Перекрывая общий гул, Универсальная Магнитная Головка последовательно и четко отвергала выдвинутое против нее обвинение:
– Успокойтесь, пожалуйста, не расходуйте свою энергию на эмоции! Да, действительно, уважаемый Тонвал, вы могли почувствовать запах не от спиртного, как вы утверждаете, а запах чистого спирта. А запах, да будет вам известно, если лишь запах и ничего больше. Во всяком случае, ничего такого, на что вы так прозрачно намекаете, нет и в помине. Меня действительно протирают спиртом для очистки рабочей поверхности в чисто технологических целях для улучшения качества записи и воспроизведения. Если не верите мне – обратитесь к Стирающей головке – ее ведь тоже протирают спиртом, но от нее качество воспроизведения никак не зависит.
Электролитический конденсатор большой емкости, способный вобрать в себя многое, понимающе вздохнул:
– Конечно, ворон ворону глаз не выклюет. Блок-то у них там один, вот они и спелись, то есть спились!
– Вы на что намекаете?.. – начала было скандал Магнитная Головка, и попыталась сделать какое-то движение в сторону обидчика, но ее удержали на месте Винты крепления. Они ничего не сказали, не возразили, просто не пустили и все тут. Вообще, Винты крепления не проявляли ни малейшего интереса к этой острой и нелицеприятной дискуссии. Все это движение токов было им и непонятно и безразлично, они даже не ощущали его. Их главной задачей было просто и надежно удерживать все и вся на своих местах, не допуская никаких шатаний и колебаний. И, кроме того, в магнитофон все они попали совершенно случайно. С таким же успехом их можно было завернуть куда угодно – и в стиральную и в швейную машины, лишь бы подходила резьба. Они помнили, что кого-то из одной с ними партии завернули куда-то в космический корабль, а потом этот блок с почетом установили на выставке. Что тут скажешь, повезло и только. Поэтому для винтов главное – сохранить резьбу, несмотря на то, что иной раз то и дело их отворачивают и заворачивают. Пока резьба сильна – винт ценят, а как только чуть где сорвалась – без всякого сожаления выбрасывают на свалку.
 Но вернемся к Универсальной Магнитной Головке. После того, как Винты удержали ее от крупной ссоры, ей пришла в голову ценная идея:
– У меня есть предложение: внимательно проверить Магнитную ленту. Вполне возможно, что она не соответствует предъявляемым сегодня ко всем нам повышенным требованиям...
– Нет, нет, нет, – дружно за¬протестовали Подкассетники, занимавшиеся транспортировкой ленты. – Лента иностранная, а там у них с этим делом все в порядке. Поднимем шум, ничего не докажем, получится международный скандал, и в каком свете мы будем выглядеть перед заграницей? Хватит валить все на происки мирового империализма, пора в самих себе разобраться основательно.
Это выступление резко охладило страсти. Выходить со своими собственными неурядицами на международный уровень никому не хотелось. Мало ли что там действительно о нас могут подумать!
Инициативу взяли на себя Транзисторы Выходного Каскада, как самые мощные. Они давно уже работали по двухтактной схеме и привыкли ко взаимовыручке и взаимопониманию.
– Предлагаем созвать общий совет Транзисторов. Каждый из нас является руководителем того или иного Каскада Усиления, и кому как не нам точно знать, кто и что виновато в сложившемся положении...
– Это недемократично! – дружно запротестовали Сопротивления и Конденсаторы, выполнявшие всю черновую работу в Каскадах. – Разумеется, мы не отрицаем ту важную роль, которую играют в работе Каскадов уважаемые Транзисторы, но полагаем, что они в такой же степени руководят нами, в какой мы руководим ими. Мы также можем судить о их работоспособности, о том, кто из них является подлинным полупроводниковым прибором, а кто уже потерял или снизил способность к усилению и должен быть заменен новым, способным поднимать дело усиления на надлежащий уровень. Мы настаиваем на проверке соответствия всех своим номинальным данным!
Как ни горько и ни неприятно было слушать все это Транзисторам, но они понимали – это правда. И им пришлось пойти на не совсем приятную процедуру проверки номиналов, от результата которой зависело – оставаться на своем месте или быть выпаянным и выброшенным.
Но оказалось, что все соответствовали всем требованиям, все занимали соответствующие места, имели прочные контакты со своими партнерами, но вместе все это почему-то не работало.
И вновь подозрение пало на Громкоговоритель.
– А, может быть, все-таки он сгорел на работе, шумел, шумел и не выдержал? Много ли ему надо? – гудел Силовой Трансформатор, чувствуя, что еще есть возможность под шумок свести и личные счеты.
Что оставалось в этой ситуации злополучному Громкоговорителю? И он пошел ва-банк:
– Помилуйте, но ведь есть и еще один элемент нашей Схемы, о котором все почему-то молчат, словно бы его не существует в природе! Я имею в виду всеми нами уважаемый Корректор. Ведь именно он должен исправлять все наши промахи и недостатки, так сказать, вносить во всю нашу деятельность здравый смысл. Мы никогда не решались задавать ему вопросы, потому что были уверены в том, что он всегда прав, но, думаю, сегодня обстановка изменилась, и на вопросы должны отвечать все!
– Мы категорически против! – заявили Диоды Выпрямителя. Собственно, Диоды всегда были «против», если к ним подойти с одной стороны, и всегда были «за», если подойти с другой. Даже не то, чтобы «за», а они вообще не замечали, что сквозь них что-то проходило, лишь бы это было с нужной стороны. Все об этом знали и, может быть, в другое время, по другому вопросу этот протест Диодов был бы оставлен без малейших последствий, но на этот раз все почувствовали, что здесь все же перегнули с демократией. Демократия – это, конечно же, здорово, но всему есть свои пределы. Должно же и при демократии оставаться что-то святое, непогрешимое. К тому же Корректор был надежно защищен экраном от всяких вредных наводок, и только два проводка туда и два обратно связывали его с остальной схемой...
За долгие годы безупречной работы магнитофона Корректор заслужил непререкаемый авторитет и никто, кроме доведенного до отчаяния Громкоговорителя, не решился бросить какое-либо обвинение в его адрес. Всеобщее возбуждение стало угасать. Решено было дождаться утра, ведь утром придет мастер...
И он пришел вскоре после восхода солнца. Мельком взглянул в развернутую накануне принципиальную электрическую схему, произвел замеры в контрольных точках и без особого труда нашел неисправность. Она была в Корректоре. К сожалению, он не знал об авторитете и заслугах Корректора и поэтому без каких-либо колебаний заменил его на новый. Для него это был всего лишь один из элементов схемы.
И магнитофон заработал.