За Восточной горой

Вспышки молний освещали поле боя. Блестели в редком ночном свете кольчуги воинов, лежавших в смертельном успокоении среди непрекращающегося дождя.
Будто бы Земля вознамерилась смыть кровь, вылившуюся в тот день. Повсюду слышались стоны смертельно раненых и крик воронья. Живым здесь не было места.
Живые стояли поодаль, у самого хребта Восточной горы - там развернулся последний бой. Усталые, довольные победой, мужественные лица с удивлением рассматривали последнего врага. Он стоял на одной ноге, вместо второй был наспех сделанный костыль. Две руки сжимали окровавленный меч. Чтобы держать равновесие воин спиной опирался на бок верного коня. Тот смотрел большими умными глазами на страшных незнакомых людей, но не отступал, аккуратно поддерживая обессиленного хозяина. При каждой новой вспышке молнии, освещавшей плато Восточной горы, воин отчаянно кричал и делал выпад, размахивая огромным двуручным мечом. Он был один, а вокруг него стояли десятки солдат. Но подходили к нему лишь по одному, и никому не удалось сразить отчаянного воина.
Эта сцена развернулась перед глазами князя. Он был удивлен, увидев своих солдат, не празднующих победу и не восхваляющих его. Князь устал за этот день. Он подошел, хлестанул коня своей плетью. Лишившись точки опоры, воин рухнул наземь. Князь поднял меч, чтобы оборвать жизнь врага, но был вновь слишком удивлен, чтобы действовать. Он не услышал ни одного голоса кричащего одобрением к казни. Напротив, все молча и слегка оторопело следили за действиями князя. Он понял, что поступил опрометчиво. Его солдаты верили в мужество и доблесть. Чтобы сгладить углы хитрый князь сымпровизировал: «Храбрец достоин того, чтобы пережить эту страшную ночь, дайте ему восстановить силы». Люди по-прежнему молчали, но князь, умевший ловить настроение в воздухе, понял, что на этот раз сделал правильный ход.
Он устало вздохнул, вложил меч в ножны и пошел в шатер.
На следующее утро он, отдохнувший и окрыленный победой, пошел к своему единственному пленнику. Одежда воина была черна от крови, сочившейся из его ран.
«Ты смелый, своей храбростью ты заработал то, чего добиваются немногие. Ты знаешь, мы не берем пленных». Воин ответил: «Поверь, князь, меня это уже мало волнует. Я жил ради одной мечты, и, похоже, судьба обманула меня. Так и зачем мне жить?». Князь рассмеялся: «А! Понимаю… Любовь!».
Воин удивленно взглянул на врага и покачал головой: «Нет, князь, не угадал». «Интересно, и что же заставило тебя так страстно сражаться?». Воин опустил глаза: «Что-ж, я расскажу тебе. Я родился далеко отсюда, у самой реки. Оттуда виден лишь гребень Восточной горы, но этого было достаточно, чтобы люди без умолку вечерами говорили о чудесной стране, раскинувшейся за горой. Мальчиком я слушал их, разинув рот. Став юношей, я покинул дом и поклялся увидеть, что скрывается за этим хребтом…»
Князь сморщился: «Твоя мечта, воин, увидеть, что ТАМ за Восточной горой?» «Да! Именно. Я был молод, на своем пути я повстречал немало опасностей, но это лишь укрепило мою веру, и жар в груди разгорался…» Князь покачал головой, но промолчал. Воин продолжил: «Путь занял у меня несколько лет. Я не знаю точно сколько, может, три, а, может, и пять. Мне было все равно, кто выйдет победителем из вашей войны с местным королем, но, когда я узнал, что войска короля готовятся перейти Восточную гору, я тотчас записался добровольцем. Я убил много ваших воинов, но, поверь, я был ведом не злобой и убивал не из прихоти, а лишь для того, чтобы прожить еще немного и достигнуть цели. И все шло великолепно, мы продвинулись к подножью горы и я, ослепленный желанием, утратил должную осторожность – в одном из боев я лишился ноги. Тот бой мы выиграли, но для меня это была пиррова победа. Я был в отчаяние. Путь был еще очень долог, а с таким увечьем меня ждала смерть. Я вошел в свой шатер и заплакал. Одна из наложниц, которых мы отбили вместе с обозами, подошла ко мне. Она положила руку мне на плечо и сказала: «Не печалься, воин. Твоя мечта исполнится, вот только радость будет короткой, твой верный друг лишит тебя жизни». Я поверил ей и в моем сердце вновь запылал огонь. Я шел вперед с новыми силами и сражался так отчаянно, что в каждой битве ломал по мечу. И был награжден за свой успех, мы продвинулись очень далеко. Я почти дошел. За этим хребтом то, что я искал и то, ради чего я жил. Но теперь все, князь. Ты видишь, почему мне не страшно умереть. Предсказанье наложницы не сбылось: я ранен, вряд ли я проживу день, а мои друзья…», - воин ухмыльнулся. – «Меня уже некому убивать, все они теперь пища для воронья». Князь поднялся и посмотрел в ту сторону, где был его дом. Он думал.
«Князь, скажи», - голос воина выдавал слабость. – «А, правда, там так красиво, как говорят люди?».
Князь сморщился, он был недоволен, что воин прервал его размышления. Не отводя взора от родного неба, он сказал: «Правда, воин». Несколько минут никто не говорил ни слова. А затем князь странно улыбнулся и сказал: «А знаешь, я помогу тебе». Он стремительно пошел к одному из шатров. Через несколько минут воин рассмеялся с таким отчаянием, что даже вороны оторвались от своей страшной трапезы. Солдаты князя прилаживали виселицу к высокой сухой сосне. Воин печально прошептал: «Так ты собрался мне помочь?». Князь беспристрастно ответил: «Я не оставлю тебе живым, да и не жить тебе уже на этом свете, но слово свое сдержу».
Воина подняли и накинули петлю на шею, а второй конец привязали к коню. «Вот твой друг самый верный», - сказал князь и погладил морду коня. – «Много раз он тебя выручал. Он тебя и убьет, и предсказание твое сбудется». Сказал это и стеганул коня. Стрелой тот поскакал на волю. Веревка на шее воина натянулась и подняла его над землей. Все выше и выше. Вот увидел он хребет, кроны деревьев на нем и, наконец, открылось перед его глазами то, что он так долго ждал. Восторг застыл на лице воина, когда сердце перестало биться.