Синий носорожек

Синий носорожик.


День был весенним, голубым и белым. Белым был снег, белыми были шапки малышей за оградой садика. Голубыми были сама сеточка ограды, небо над головами, и еще немного тени на снегу. Знаете, совсем малыши рисуют тень всегда серым, но это неправильно – тени могут быть самого разного цвета. В том числе и голубыми, если на белом и свет хороший. Это Оле объясняли в художественной школе, куда ее Настя затащила. Настя была не подруга, так, приятельница, которая когда-то может стать подругой, а может и не стать. Настоящая подруга у Оли была только одна – Маша Нестерова.
Сегодня Оля и Маша, как всегда, шли домой вместе, потому что жили через два двора друг от друга. Они с Машей шли из школы обычной, с субботника. Был последний день перед каникулами – и, как водится, девчонки мыли кабинет и зону коридора на втором этаже, отведенную для их пятого «Б» класса, пока мальчишки прибирались на участке на улице. Это было что-то новенькое: раньше, в начальной школе, они коридор не мыли, а на участке прибирались все вместе – и мальчишки, и девчонки. Впрочем, Оле новый порядок скорее нравился. Он подчеркивал лишний раз, что они взрослые. Ну… почти.
-Между прочим, у нас самый лучший возраст, - доказывала Маша. – Вот смотри. Малышня – это мелюзга, совершенно несносная. Старшие – это просто все идиоты. Чем старше, тем наглее.
-Чем младше, тем дурее, чем старше, тем наглее, - тут же сказала Оля. Она пыталась сочинять стихи.
-Ага… - Маша готова была развивать эту тему, но тут Оля сказала:
-Посмотри, что это там блестит?
-Где?
-Там, что-то синенькое…
-Здесь все синенькое… - недовольно ответила Маша.
Потом быстро побежала вперед (на ней была легонькая оранжевая курточка, совсем по погоде, не то что на Оле, которую поутру завернули в теплое клетчатое пальтишко с шарфом), подняла что-то с земли и торжествующе подняла в воздух. Скользя по оплывающему льду, покрывшему дорожку, подбежала к Оле.
-Вот, - торжествующе сказал Маша. – Смотри, какая красота.
Оля посмотрела. Вещь действительно была очень-очень красивая, даже необыкновенная. Это был маленький носорожек. «Хрустальный», - решила Оля. Разумеется, на самом деле хрусталем там и не пахло. Носорожек был сделан из стекла, весь на поверхности шел маленькими шестиугольничками … как пчелиные соты. Размера он был совсем небольшого, с брелок. .А на круглой спинке был след от какого-то обломившегося фрагмента. Наверное, это и был когда-то брелок, с кольцом на спине.. Когда-то. Потом кольцо оборвалось, и какой-то человек выбросил носорожика в снег. А может быть, потерял. И может быть, еще давно, зимой или осенью. А теперь носорожик нашелся, и теперь-то Оля никому не даст его в обиду!
-Я попрошу папу, он сделает колечко, - сказала Оля. – И я буду носить его с ключами.
-Нет, я поставлю его на полку к своей Барби! – не согласилась Маша. – Я давно такого хотела. У всех Барби животных нет, а у моей будет собственный бегемот.
Маша, разумеется, врала. Никак она не могла хотеть такого носорожика, потому что не знала о его существовании. И вообще, его первая увидела Оля! Значит, это ее носорог.
-Это мой носорог! – сказала Оля, готовая уже зареветь. – Я его первая заметила!
-А я первая подобрала! Значит, мой! И вообще, это не носорог, а бегемот!
-Это носорог! У него рог есть!
-Есть, но откололся! Значит, бегемот!
Тогда Оля заревела. Ей нечего было возразить: рог действительно откололся. Вместо него торчал какой-то невразумительный стеклянный кусок. Даже не острый… Нет, все-таки не хрусталь это, стекло. Но как он переливается на солнце, лучше всякого драгоценного камня! И еще: когда-то он был покрыт радужной пленкой. Вот она, сохранилась вокруг ног, вокруг осколка рога и на пузике…
-Ну чего ревешь? – спросила Маша сердито. – Бегемот это, я же говорю! Бе-ге-мот!
-У бегемотов морда не такая! Она ту-упая! И глупая! А у него – острая! – это Оля сказала уже сквозь рев. - .И умная!
Ничего особенно умного в морде носорожика не была. Но круглые глаза без зрачков смотрели как-то по-особенному. Как будто он все знал и посмеивался над спором девочек.
-Терпеть не могу, когда ты плачешь! – сказала Маша еще сердитей. – Знаешь, почему с тобой никто не дружит, кроме меня? Потому что ты – рева-корова!
-Я не рева!
-Зато корова! Носорога с бегемотом спутала! Ай-яй-яй, а кому-то пятерку по экологии за четверть поставили!
Маша просто завидовала. У нее-то самой была четверка, потому что она никогда не могла вовремя делать домашние задания. Оля тоже не могла – по многим предметам. Но экологию она любила, и считала дни до шестого класса, когда у них должна была начаться биология. Оля обожала животных и мечтала стать ветеринаром, поэтому она уж конечно знала, чем отличается бегемот от носорога.
-Ты дура! – крикнула Оля – Тебе просто завидно, что ты такая дура! И вообще, уходи, я с тобой больше не дружу!
-Ну и пожалуйста, я тоже не хочу больше дружить с такой слабачкой! – Маша помахала рукой с зажатым в ней носорожиком. – Чао, бейби!
И убежала. Ей хорошо бежать – в курточке-то. А Оле еще плестись в своем пальто, в котором и тесно, и тяжело, и душно, и пот с лица катится… и ничего она не слабачка! Если бы не пальто, то она и первая бы успела подобрать бегемотика, и… и не заревела бы, уж это точно!
И вообще, девчонкам можно плакать, так мама говорит. Это мальчишкам нельзя. А девчонкам можно. Только нельзя плакать на уроках, когда ставят плохую оценку, потому что могут подумать, что ты нарочно. А так – ничего страшного.
Поэтому Оля ревела всласть, пока шла домой. Идти тут было недалеко, но она шла медленно. Правда, она не выла – воют только маленькие дети. Но слезы текли, и на лице не замерзали – весна все-таки. Какая-никакая, холодная, сибирская, но все-таки уже конец марта.
Оленьку дома встретила мама. Была суббота, мамин выходной.
-Что случилось? – спросила мама. – Почему ты так рано? Разве ты не отпросилась пойти к Машеньке, на компьютере поиграть?
Тут Оля разревелась еще сильней. Никуда она не пойдет и играть у Маши на компьютере не будет. Никогда-никогда. И как мама может быть такой бесчувственной, чтобы об этом спрашивать? Ведь сегодня их с Машей дружба, которой уже целых два года – со второго класса – умерла окончательно и бесповоротно. И ничем ее не воскресишь.
Наверное, все-таки взрослые не совсем дураки. Или не всегда. Мама сразу все поняла. Помогла Оле раздеться, умыться (сразу стало удивительно легко и хорошо – без пальто-то), потом посадила на диван рядом с собой и дала выреветься, гладя по голове. А потом повела на кухню, пить чай и есть пирожки с мясом. По субботам мама всегда пекла пирожки с мясом, а по воскресеньям – с вареньем. Мама говорила, что так всегда делала ее собственная мама, Олина бабушка, и мама Олиной бабушки, Олина прабабушка. Это семейная традиция, а традиции должны жить… даже если гораздо проще купить пирожки в супермаркете, в специальной упаковке.
На уроках истории им рассказывали, что традиции – это когда, например, девушек насильно замуж выдавали. Наверное, традиции тоже бывают разные – хорошие и плохие. Против маминых традиций Оля ничего не имела. Или против таких, что Россия всегда в войне побеждали (правда, папа говорил, что это «дурная пропаганда», и неправда).
Пока Оля пила чай, мама готовила ужин и рассказывала, что скоро они тоже купят компьютер. Пока не очень мощный, но какой-то точно купят. Потому что компьютеры теперь сильно подешевели, да и вообще теперь без компьютера сложно. Особенно раз Оля пошла в старшие классы. Они ей раньше ничего не говорили, хотели сделать сюрприз. Но, наверное, если Оля закончит год без троек, уже к летним каникулам можно будет компьютер организовать.
Потом мама усадила Олю делать уроки – чтобы на все каникулы не остались. Раньше, в младших классах, им на каникулы ничего не задавали, теперь задавать стали больше. Но Оля была согласна с мамой – лучше выучить все сразу, чтобы потом не возиться.
В прошлые каникулы она откладывала все до последнего дня. Но в этот раз ей было так плохо, потому что она поссорилась с Машей, что не хотелось ни играть, ни смотреть мультики по телевизору. Оля сделала все сразу и очень быстро. Ну, часа за два максимум.
Когда ей оставалось, наверное, два или три примера (математику Оля всегда оставляла напоследок, как самое сложное), раздался звонок в дверь.
-Папа! – Оля выскочила из-за стола, встречать отца. Он всегда приносил ей какую-то вкусную булочку, когда приходил – работал шофером в пекарне.
Но мама успела в коридор первой. Правильно – ей из кухни идти всего ничего. А Оле из второй комнаты – через всю квартиру. Пусть квартира и небольшая, всего две комнаты, зато коридор длинный.
Уже в прихожей Оля поняла, что там не отец. Пришел кто-то незнакомый – потому что мама этого кого-то в коридор не пустила. Разговаривала с ним на пороге. Потом мама неловко отступила, обернулась к Оле.
-Оля… там Маша. Поговоришь с ней?
А Оля уже видела, что это Маша – оранжевая курточка так и сверкала в полумраке коридора.
Оля хотела расплакаться и сказать, что не просто не хочет видеть Машу, а не хочет видеть ее никогда, и что даже попросит перевести ее в другой класс, и… Но ничего такого Оля не сказала, а вместо этого буркнула:
-Заходи.
Маша вошла. Мама отодвинулась в кухню, чтобы не мешать. Маша сняла сапоги, сняла курточку – Оля помогла повесить ее на крючок. Неловко потопталась. Оля заметила, что шерстяные носки на ней были с дырками. И еще подумала, что Маша, конечно, выше, чем она, но как-то хлипче по сложению. Они никогда не дрались, но если бы подрались, еще неизвестно, за кем осталась бы победа.
-Пошли, - сказала Оля.
Они пришли в ее комнату. У Маши своей комнаты не было – они с мамой жили в однокомнатной квартире. Когда-то квартира была двухкомнатной, в том же доме, но на другом этаже. Но год назад машины родители развелись, и половину квартиры забрал отец. Маша по этому поводу сказала «Еще повезло, мог и в общежитие отправить». Оля этого не поняла.
А в Олиной комнате был письменный стол, и старенький диванчик (мама говорила, что раньше он принадлежал бабушке). Как-то, когда Маша ночевала у Оли, они устроили битву подушками.
Оля плюхнулась на этот диван, он пружинисто прогнулся.
-Садись, - сказала она. Потому что Маша мялась на пороге.
-На, - сказала Маша.
Она протянула руку – и на руке лежал синий носорожик. Некоторое время Оля смотрела на него, ничего не понимая. Она уже как-то про носорога и забыла. Ведь она плакала, а потом делала уроки. Выветрилась как-то из ее сознания сама ссора, осталась одна обида. Как будто много-много дней прошло.
-Возьми, - повторила Маша. – Мама сказала, что я обязательно должна с тобой помириться. Потому что ты моя единственная подруга.
-Это же со мной никто не дружит, - сказала Оля с оттенком злорадства в голосе.
-Со мной тоже, - пожала плечами Маша. – Потому что я грубая. А я хочу быть вежливой, только у меня не получается.
-Да ладно, - Оля встала с дивана, подошла к ней, взяла носорожика с красной ладошки - замерзла все-таки Машка, пока шла два двора до ее дома. Да еще по темноте… - Среди взрослых это даже модно.
-Взрослые вообще идиоты.
Они присели рядом на диване.
-Да ладно, возьми себе, - сказала Оля, протягивая носорога обратно Машке.
-Не… Ты аккуратная, лучше пусть он будет у тебя. А я потеряю непременно.
-Твоей Барби нужен же носорог…
-Бегемот!
-Носорог!
-Бегемот!
Они посмотрели друг на друга.
-Животное невыясненной породы, – сказала Маша строго. – Окей?
-Мир, - поправила Оля наставительно. – Давай без океев всяких.
-Давай. Мир.
Они снова сидели на диване и смотрели в стенку.
-Пошли ко мне, - вдруг сказала Маша. – С ночевой. Будем в «Героев» резаться.
-А твоя мама не против?
-Не-а… Она считает, что ты на меня положительно влияешь.
-Хорошо, - Оля встала и поставила носорожика на полку. – Вот, - сказала она. – Пусть тут постоит, пока папа его не починит.

***
Теперь Оля уже совсем взрослая. Я немного изменила эту историю, записывая ее с Олиных слов. Когда Оля и Маша были в пятом классе – чуть пораньше, чем я – компьютеры были еще только у самых богатых людей и в важных учреждениях. Но это не важно. Оле сейчас двадцать четыре года, она закончила медицинский университет и работает в детской поликлинике. Маша стала учителем математики, и по-прежнему очень резка на язык. У них есть еще одна подружка, Настя, она художница. Иногда они ссорятся – взрослые ведь тоже могут ссориться. Потом обязательно мирятся. Но пластиковый зверь невыясненной породы по-прежнему стоит у Оли на полке – приделать к нему новую цепочку для ключей ее папа так и не смог. Правда, что с ним связано, никто уже почти не помнит. А Маша до сих пор считает, что это бегемот.