Страницы из дневника. Беслан

12.09.04
Уже неделю пью и грешу в помыслах, но лишь Божьей милостью грехи мои мысленные не превращаются в реальность.
Нет в душе ни одного звука или ноты: мне нечего сказать. То, что случилось в Беслане, есть вызов самому Богу, и ответить должен Он. И фальшью звучат слова о том, что он все уже сказал. Только духовно сытый человек может так думать. Он обязан говорить сегодня и для нас, если Он действительно Спаситель, а не Педагог лишь, как там у Йеротича. Вообще, слишком сладко, друзья, слишком сладко, ко-гда двухлетний ребенок ощущает в своем тельце пули, разрывающие его неоформ-ленные органы. И мне не хочется верить в сказки о добром Боге. Слишком много зла и нечеловеческого, чтобы говорить о божественном.
Сытый Спиваков… А как хорошо исполнителю, покрылся потом, отрепетировал и в дорогу – чужую кровь и боль исполнять. Сыграть ноту может профессио-нал, а вот написать?
28.09.04
Христос начинается там, где заканчивается слово. Нет большего лицемерия, чем бравурное сообщение о том, что вначале было слово. Слова не было. Был Бог. А наше слово начинается, когда заканчивается совесть. Евтушенко пишет дерьмовые стихи о жертвах Беслана через несколько дней, КОГДА ЕЩЕ СЛЕЗЫ НЕ ВЫСОХЛИ, А Юрский читает их.
Молчание, исихийя, но и это не выход. Ибо молчания есть бегство. Финал Рублева, когда заговорил Рублев-Солоницын.
Опыт Христа не передается через слов, но лишь через деяние. Вся эта филологическая свора вокруг Аверинцева, да и он сам – паллиатив слову истинному. Будто Господь требовал от нас знания языков и герменевтических упражнений.
Под утро был сон – четкий и реалистичный: минуя некоторые логические связки я столкнулся лицом к лицу в неком кавказском городке с масхадовым и ба-саевым. Страшное ощущение среди сна: нечеловеческий взгляд масхадова, для которого убить – как дышать и ответно – ощущение моей невозможности ненавидеть и желать убить даже праведно.