Не возжелай из цикла Взрослые игры

Сашку я не видел с момента окончания института. Считай, уже тринадцать лет прошло. Укатил Рябинин из Екатеринбурга в Тюмень, женился, по слухам, почти сразу же. Мотались, вроде, сначала по съемным квартирам, но все-таки бывший мой сокурсник поднялся, купил комнату... однокомнатную... Потом наша группа совсем растерялась, и какие-либо слухи о Рябинине вообще перестали до меня доходить.
И вдруг... Ну да, так часто пишут в плохих рассказах: «вдруг...» Будто бы ни с того, ни с сего. Случилось. А не бывает на самом деле так. Мы просто не всегда знаем, какие внутренние пружины привели нас к этому «случилось».
За месяц (ну, чуть меньше, — три с половиной недели) до Нового года в моем почтовом ящике забелел конверт. Писем я не получал уже лет десять, писать мне, вроде, было некому, и почему-то стало тревожно. Увидел на конверте почерк Рябинина, слегка успокоился, но вот именно — слегка. Вскрыл конверт. Ничего особенного — приглашение встречать с ним и его женой Ириной праздник. Пожить до конца рождественских каникул. Собственно, почему нет? Я и в самом деле закис. Пора встряхнуться. Тюмень — это не так далеко. Это не другой мир, не другая страна. К тому же интересно пообщаться с Сашкой. Каким стал? Изменился сильно? Насколько?
Но смутная тревога не проходила. Что-то лохматое ворочалось под сердцем. В голове копошились странные вопросы. ...От кого Рябинин узнал мой адрес? (В институте Сашка особо ни с кем не общался, кроме, пожалуй, меня.) ...Какая разница, от кого? ...Кто она, эта Ирина? (Ира, Иринка... Мое любимое женское имя.) Какая разница, кто? Жена бывшего друга, и этого вполне достаточно. (А вообще, существует ли такое понятие — бывший друг?..)
...Что-то не то. Может, не ехать? Но билеты уже куплены, Рябинин встретит на вокзале.
Я засунул сомнения в карман пиджака, повесил его на стул... Честное слово, я собирался надеть другой пиджак, но в предотъездной суматохе схватил первый попавшийся. Тот самый.
Поезд отстукивал минуты, часы, ненасытно пожирая мой покой. Мою уверенность. Но все-таки осталось немного этого добра, когда я наконец вышел из вагона и обнялся с Сашкой.
— Поехали! — сказал он и хлопнул дверью «восьмерки».
По дороге болтал, говорил почти взахлеб, намолчавшись, видно, за годы. Неужели его Ирина — такая молчунья, что... Странно — ни слова о жене. Ни полслова. (Чего странного? Встретились два друга, не видевшиеся сто лет, и при чем здесь жены?..)
Хрушевка. Двухкомнатная квартира. Неухоженная, в общем-то. Видно — прибирались наспех, вероятно, перед самым моим приездом. Тридцать первое, а елки нет.
— ...Не будет?
— А... — махнул рукой Рябинин. — На балконе торчит. Мне ее наряжать нео... некогда...
Наконец-то в Сашкиных словах появилась жена. Как ни странно — отсутствием своим появилась: подразумевалось, но не сказалось, не дополнилось — «а жена, если хочет, пусть наряжает».
Кажется, в коридоре скрипнула дверь.
— Пришла, — бросил Сашка. — Сейчас есть будем.
И исчез в кухне. Я вышел в коридор.
— Ирина... — сказала Рябинина и подала узкую ладошку.
Я осторожно пожал ее — настолько хрупкой она казалась — и ответил:
— Алексей.
Кажется, она не удивилась тому, что муж нас не познакомил. Странное у них все-таки отношения... Впрочем, какое дело до всего этого мне?
Со стороны кухни слышался мерный стук ножа о деревянную доску — видно, Саша резал ингредиенты для салата.
— Готовишь? — громко поинтересовалась Ирина и, не дожидаясь ответа, сообщила. — Сейчас елку буду наряжать.
На кухне все так же мерно терзал картошку нож.
— Я помогу, — запоздало отозвался я.
Ирина неожиданно улыбнулась:
— Елку с балкона принесете?
Пока доставали игрушки, пристраивали на еловые лапы, Рябинина говорила, говорила... Я бросал на Сашкину жену быстрые взгляды, пытаясь понять, какая она. Вроде, ничего в ней, как мы раньше говорили, сверхкосмического — обыкновенная, только слишком уж хрупкая. Но показывалось — и тут же скрывалось — обаяние. Едва заметное, но все же... Безумно захотелось опять почувствовать в своей руке ее маленькую, узкую... Наваждение какое-то.
...Банально до боли — через пару дней я невыносимо любил ее. Сашка ничего не подозревал, да и я не мог открыться Ирине. В конце концов, это просто хамство — приехать в гости к старому другу (да бог ты мой, даже если не друг, а просто — знакомый!) и влюбиться в его жену! Хамство, наглость и подлость.
А тоска уже поселилась во мне, и никуда от нее было не деться. Оставалось одно: бежать.
— Не пущу, — сказал Рябинин. — Как хочешь, но ты останешься здесь.
— Я кто, раб твой? — взорвался я.
— Тебе здесь плохо? — сник Сашка.
— Нет, — отрезал я. — Мне слишком хорошо.
— Это же здорово, — неуверенно выдал Рябинин.
— Весы, — сказал я. — Когда слишком хорошо, потом бывает слишком плохо.
— ...Уезжаешь?
Рябинина появилась в проеме кухни. Странно, еще утром мы были на «вы».
— Пора и честь знать, — попытался отшутиться я.
Впрочем, в моем теперешнем положении это не казалось шуткой.
— Ты считаешь, это выход? — медленно произнесла Ирина.
Да, наверное, она права: от себя не убежишь. Но если я останусь...
— У меня нет выбора...
— Из любой ситуации есть по крайней мере два выхода.
Рябинина говорила спокойно. На ее лице я не заметил ни тени любви, не то что страсти. И в самом деле, кто я ей? Друг мужа. А она для меня? Жена друга. Вроде бы, почти одинаковые понятия. Но какая пропасть!..
— Из двух зол... — сказал я.
— ...Выбираешь худшее, — невозмутимо закончила Рябинина.
— Это мой выбор.
Не сказав ни слова, Ирина вышла.

...Спустя восемь часов поезд отстукивал часы и километры. Я ждал: со следующего полустанка, с грядущей станции душа моя понемногу наполнится покоем. Я уговаривал себя и наконец уговорил. Успокоился. Жена друга... Разве я мог?..
Через десять дней я, не в силах оставаться в квартире (стены давили), бродил по Екатеринбургу и неожиданно для себя самого очутился на вокзале. В голове молоточком стучало единственное слово: Тюмень. Рука машинально нащупала кошелек. Вытащил. Раскрыл. Даже беглого взгляда хватило, чобы понять: никуда я не поеду. Металлический голос, прерываясь, сообщил: «Пассажирский ...езд «Тюмень — Москва» ...ывает на ...форму».
Бог знает, зачем я остался. Бог зна...
— Леша, ты?
— Я... — ответил машинально и повернулся на голос. — И...рина?!
— Не похожа?.. Давай сядем.
— Давай... — это эхо или мой голос?
«Не возжелай жены ближнего своего...» — четко, ясно — в голове.
— Ближнего?.. — горько повторила за мной Рябинина. — Ближнего?! Ты о чем? Ты знаешь, зачем он тебя позвал? Знаешь?! Потому что молчать нам с ним было уже невмочь. Не ты первый...
Зачем шевельнулась ревность?
— А ты... здесь...
Что за детский лепет?
— Я к маме, — ответила Ирина. — Сколько можно?
Помолчав, добавила:
— А ты думал... к тебе?
В глазах — немой вопрос, почти неуловимая мольба.
— Я давно уже поняла, что дело совсем не в штампе в паспорте. Все это формальность, если без чувств. Главное — чувства. Правда?..
— Пойдем, — сказал я. — Провожу.
Рябинина назвала адрес, и такси покатилось по вечернему городу. Спустя пять минут Ирина тихо посапывала на моем плече. Я подумал вдруг, что она могла уснуть вот так на любом плече. Да нет, не на любом — только на том, которому доверяла.
— А у тебя уютно, — произнесла она во сне. Такси катилось по вечернему городу. Минут через десять Ирина встретится с матерью. Интересно, сколько лет они не виделись?..
Я вспомнил свою холостяцкую квартиру и вздохнул. К счастью, бывшая жена моего бывшего друга этот вздох не услышала...
31.12.05 — 1.01, 8.01.06.