Девочкам от девочки. Изложение

«Сапоги лучше всего чистить ментовским воротником».
В. Салихова

Девочки, умнички, красивые!
Вот иду я в половине пятого утра по Тверской. Чурки, говно под ногами, ошалелые менты и наркоманы.
Это если бы я шла одна.
Но рядом со мной шла В. Соответственно, не наркоманы, а мальчики на иномарках. Соответственно, не ошалелые менты, а очень даже симпатичные. Не говно, а принцы на конях. Только смотреть надо не под ноги, а на другую сторону Тверской. И чу-ро-чки!
Вот неделей раньше стою я в кабинете директора, подписывающего мое заявление об уходе. И директор не задумывается даже. Следовательно, я не нужна, не компетентна, не заслуживаю даже тех грошей, что этот директор мне платит. Куда идти-то тогда?
Это если бы я была одна.
Но рядом со мной стояла А. Соответственно, не директор, а директриса. Соответственно, если из нас троих кто и тупой… А передо мной открыт весь мир, я как из тюрьмы освободилась.
Или вот мужчины. Нет, они, конечно, хорошие… но вот твой день рождения, и твой самый хороший молчит все утро, а днем, услышав от кого-то поздравления в твой адрес, подумает недолго и скажет: «С праздничком!»
Это если ты одна.
А если подруга есть, она с утра купит твой любимый букет (уж она-то знает какой, лучше всех хороших на свете) и вручит твоему единственному. И он тебе подарит. И ты даже никогда об этом не узнаешь.
Вот начинается новый день. 15-00. И я тягаю стиральную машинку из прихожей в ванную. И машинка, заполнив собой все пространство в ванной, громко начинает свое грязное дело. А через пять минут чувствуется запах дыма и горелой пластмассы. И я, стоя по колено в воде, выдергиваю вилку из розетки. И я уже на небесах.
Это если бы я была одна.
Но рядом со мной стоит Л. Она вынимает вилку, не заходя в ванную! И я лежу в прихожей на полу и хохочу. А Л. заглядывает в машинку и замечает серьезно: «А белье-то постиралось. Чистое!». И я кому-то, случайно позвонившему, кричу в трубку: «А мы стиральную машину спалили!». И хохочу, как гиена.
День продолжается, время обеда. Я похудела, я это вижу, я это чувствую, я каждые три минуты подбегаю к зеркалу и думаю в запале: «Вот бы еще минус два килограмма!».
Но рядом снова Л. Она с ужасом обозревает меня полуобнаженную и всплескивает руками, морщась: «О-о-ой!», И я обнаруживаю себя на улице, бегущую в магазин за шоколадным тортом, которого мне так давно хотелось!
Понедельник. Работа. Она заходит в кабинет непосредственной начальницы, и начальница голосом незакопанного трупа объясняет ее ошибки на прошлой неделе. И она чуть не плачет. Она знает, что безнадежно невнимательна и вообще и никогда не сможет ничего сделать без ошибок.
Это если она одна.
Но в ее кабинет заходит М. и говорит голосом Масяни: «Пойдем-ка, покурим-ка!» А после, в курилке, открывает ей святую недоступную истину о начальнице: «Она… со всеми так разговаривает».
День катится к вечеру. И я понимаю, что мне не на что выйти из дома «потусить», так как я прожрала все деньги вчера ночью в клубе. И я подумываю о том, чтобы попросить их у мужчины моей мечты. И вот он мне их дает. И вот мы уже поругались через некоторое время.
Но есть И. Она звонит, молча слушает про мое хорошее настроение, а также про то, чем оно вызвано, в течение 15 минут, а потом сообщает профессорским голосом: «А теперь тебе надо заработать столько-то рублей. Для полного счастья. Для этого надо завтра…».
Она развелась. И тут же поняла, что все без исключения знакомые замужем. И все счастливы. И она одна такая умная. Но тут появляется С. Они гуляют по парку часов пять вдвоем. Замужняя и разведенная. А потом у С. звонит мобильный телефон. С. говорит минуты две, а потом кричит: «Сволочь!» И они с С. идут пить кофе. Выясняется, что любимый муж даже не поинтересовался, где пять часов пропадает С. С. на грани развода.
Вечер. Я выхожу из дома. Я еще не вышла, еще стою в прихожей в узком черном платье и сапогах. Я хороша, я знаю об этом. Но передо мной ночная Москва, и мне страшно, как бывает страшно каждому, кто хоть раз смотрел «Дорожный патруль». И я снимаю платье и забираюсь под теплое одеяло. Одна.
Но рядом В. Она задирает ножку на тумбочку, встряхивает волосами (за такие ножки и волосы мужчины умирают), достает с нижней полки синий воротник от шинели мужа и произносит некую фразу.