Мужу от влюбленного в жену. Телефонограмма

Послушай! Ты никогда меня не слушал, но сейчас послушай. Я тебя ненавижу… нет, презираю… нет… я к тебе равнодушен… нет, нет, НЕТ!
Ты вызывал во мне самые отрицательные эмоции, но не сразу. Сначала ты мне нравился, я был глуп и смеялся над твоими шутками. Тогда ты еще любил ее и был равнодушен ко мне. А потом ты на ней женился, и я стал тебе мешать. И я ушел, ушел прочь с твоего пути, бросив ее тебе на растерзание. И тогда ты меня удивил. Ты не хотел меня отпускать.
Слышишь ты, извращенец, ты мстил мне за то, что я всегда говорил тебе правду. Причем правда эта заключалась в том, что я хорошо к тебе относился и хотел показать тебе себя. Я хотел подарить тебе ее, ее, которую любил больше, чем ты. Всегда любил… и сейчас люблю.
А ты настолько неспособен воспринимать адекватно весь мир, людей, и в том числе меня, что принял чистоту моей любви за грязь, невинность нашей дружбы – за разврат, умудрился даже принять ребенка (а я был совсем юн) за взрослого человека. И, наконец, апофеоз идиотизма: ты принял подарок тебе, который заключался в моем отъезде, за враждебные действия, за предательство. Ты сам-то понял, что ты тогда делал?
И тогда я стал тебя ненавидеть. И все мои внутренние силы при случайных встречах с тобой уходили на то, чтобы не орать нон-стопом «Пошел ты!». И, знаешь, я собой гордился. У меня еще много сил оставалось, а ты был слабаком, хотя она и была теперь твоя. Даже не смотря на то, что ОНА была твоя!
А потом, когда я понял, что ты так ничего и не знаешь, я перестал тебя ненавидеть и стал презирать, как презирают бомжей, отребье. А потом я вдруг почувствовал жалость, и во мне не осталось и презрения. Я жалел тебя как жалеют психически больных людей, до сих пор жалею, потому что ты действительно больной человек. Ты смотришь на мир через мутное кривое зеркало, на которое к тому же кто-то наложил большую кучу.
Ты думаешь, что ты любишь свою жену? Я скажу тебе правду: ты ее ненавидишь. За то, что ждал много лет, за то, что так долго отбивал у другого, за то, что она умнее тебя, за то, что она – хозяин в доме, это даже твой сын маленький знает и говорит. Ты ее убиваешь каждый день тысячекилограммовой тяжестью своей слабости, а для профилактики долбишь ее по башке своим засранным стеклом.
Ты думаешь, ты любишь своего ребенка? Я скажу тебе правду: ты его боишься. Боишься, потому, что он – маленькое чудо, и уже сейчас умнее и лучше, чем ты. Ты повышаешь на него голос и пытаешься запретить ему есть там и тогда, когда ему хочется. Скоро ты будешь запрещать ему дышать! Он совсем еще малыш, поэтому я боюсь, что у тебя может получиться… на какое-то время, за которое он может задохнуться.
И еще, ты знаешь, ты… ненавидишь свою мать! Ненавидишь потому, что она как зеркало отражает твою внутреннюю сущность. Или ты - ее, не знаю. Ты смотришь на нее и думаешь: «Фу, какая жаба ужасная», и не знаешь о том, что ты – тоже земноводное со склизкими лапками и совсем непривлекательное.
Ты приобретаешь загородный домик, этакую уродливую баснасловно дорогую гробину, и гордишься им, как будто это твое мужское достоинство. Нет, это гроб, а твое достоинство – это благополучие твоей семьи.
Оно отсутствует, кстати.
И вообще, у меня для тебя новость. Благополучие не в деньгах, которых у тебя, к тому же, мало осталось после покупки гроба, а во взгляде твоей жены и ребенка, когда они тобой гордятся. А они тобой не гордятся, прикинь?
Снаружи ты толстый, как бублик, а внутри у тебя большая дырка.
Отпусти ее, слышишь? Ты не достоин даже смотреть на нее издалека. Сначала тебе надо спалить свой домик и разбить свое стекло, за которым ты прячешься. Но ты не сможешь, ты - слабак. Поэтому отпусти, или я за себя не отвечаю. Отпусти мою маму.
Целую!