Мягкие шахматы

Мягкие шахматы

Повесть


Глава первая
Начало игры


 Я только теперь поняла, почему так притягивает к себе человека компьютер - это очень похоже на мысли - всё что происходит на экране, похоже на наши размышления или фантазии. Такое вот тихое занятие для думающего человека, который не особенно любит физическое напряжение, а так, очень не прочь посидеть, помечтать. Компьютерные игры увлекают детей в свой мир, потому что легче играть в разбойников не падая, и не разбивая колен, и взрослый - тот же малыш, который жаждет чувств и приключений, хочет дружить, но не касаться чужих проблем, не давать в долг, не драться до смерти за друга своего – и вот оно виртуальное знакомство – реальное и безопасное волнение. Мы хотим новых ощущений, но без особых проблем и тянемся к этому технократическому чуду, а получаем лучшее из худшего – игру и физическое одиночество и тягу вернуться в эти волнения, но без боли, страха и холода – без человеческого прикосновения..

 Однако, будем надеяться, что нам это не грозит - болезненное желание смотреть на экран сменится более глубоким и сильным чувством - вдохновением, которое как новый и красивый звук, родится в пространстве ясно и хорошо, глубоко и звучно и может быть как-то откликнется в чьем-то сердце.

 Вот, я начинаю.... Это случилось в последние дни весны - моё общее душевное расстройство и начало сотворения этих волшебных шахмат. Мне просто хотелось успокоиться. Всегда легче пережить душевные неприятности, если начинаешь что-либо делать руками. Чудо просто захотело произойти и выбрало место и время. Мне стало легче, когда я занялась шитьём, а сынишка мой сидел рядом за маленьким столиком и рисовал или мы включали пластинку с "Коньком-Горбунком" и сладкий голос Табакова начинал читать сказку. Теперь, вспоминая эти светлые вечера, я даже тоскую по ним.

 Шахматы, именно шахматы, они - эти почти человеческие фигурки, такие же, как и люди разные по своим силам, движимые чьей-то высшей волей, погибающие, сдающиеся в плен и просто, стоящие, ничего не делающие существа. Именно шахматы решила я сделать. Но не лепить же их из хлебного мякиша? Эта идея со съедобными шахматами не нова, нет, я сошью их, думала я. Это как раз то, что мне нужно – это будет моя новая «большая» картина, которая займёт мои руки и голову, успокоит мою душу.

 Я купила тогда много разных лоскутков, черный и белый бархат, блестящую лаком ткань для доски и разнообразнейшей тесьмы с золотой и серебряной нитью. А также маленькие блестящие жемчужные бусинки для украшения ферзей-королевен и две крошечные золотые медали для их царственных супругов.

 Начав шить короля, я почему-то сразу представила своего учителя живописи в Академии, и потому появился такой барон с пушистыми усами. Он так очень интеллигентно сидел на тумбе-троне, закинув одну упитанную ножку на другую. Белая королева получилась аппетитной толстушкой. Жемчужное ожерелье мягко сияло и на белом бархате её платья, серебристым дождём переливались тесьма и тончайшие кружева. Начальство чёрных приобрело несколько испанские черты в своих нарядах. Высокие и закрытые кружевные воротники, золотая вышивка, горящая на иссини чёрном атласе и бархате, и золотая медалька на груди короля. как огромная брошь, что помните, Куравлёв стащил с груди испанского посла в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Видимо выразительный голос Табакова, читающий сказку Ершова делал, и моё занятие сказкой, помогал вдохнуть жизнь в каждую фигурку – наполнить её любовью и живым чувством. Смешнее всех оказался слон. Я так и сшила его слоником с большими ушками и хоботом, завёрнутым вбок, которым он держал маленький золотой листик. Мне было не остановить полёта своей фантазии в этот добрый мир мягких фигурок , которые я шила для умной игры.

 Все фигурки сшить за один вечер было невозможно. Это превратилось в работу, долгую и очень интересную. Мне не было больше одиноко и несчастно, я чувствовала теплоту бархата и с удовольствием резала изысканные кружева и не торопясь, одушевляла этот бархатный мир, отливающий золотом и серебром.. Мне даже казалось празднично волнующими все дни - все эти два месяца печали и тишины, шитья и колдовства, тёплого взгляда моего ребёнка и вдруг вспыхивающего страха. Именно с ним я боролась.. Все люди и даже нелюди испытывают страх иногда. Но это был не страх - я знала - это было зло - это была борьба со злом и нелюбовью. Что мне хотелось тогда иметь больше всего - спокойствия и чувства защищённости, то о чём мечтает каждый человек.


Глава вторая
Фигуры.

 Я шила фигурки и в моём представлении они оживали, становились людьми знакомыми мне и совсем незнакомыми. Их лица были разными, мне было скучно просто шить белые шарики и я каждой пешке придала индивидуальные черты лица. Какие-то фигурки были похожи на простоватых, но лихих парней, а кто-то из них, был просто грустен или даже испуган, ведь не все мы готовы воевать.
Это так странно, что мы не помним ровно день за днём, а вспоминаем лишь мгновения счастья или несчастья. А игра, шахматный бой важен каждым своим движением – он ведёт либо к победе либо к поражению – игру помнишь почти всю, все свои движения, когда мысль и вдохновение, рождает волнение и радость от каждой прожитой минуты жизни. И вся эта игра - короткая яркая жизнь фигур, по сути своей почти как жизнь человека, но только сотканная или скажем емко собранная из самых важных её этапов, самых значительных поступков и самых ярких мгновений – из воспоминаний.

 Иногда мне казалось, что я не шью шахматы, а тку полотно, на котором вышиваю события прожитых мною лет. Руки мои делали замечательные движения – очень ловкие и красивые, удачно и без лекал, следуя только быстрым взлётам моей фантазии, выкраивая замечательные формы новых фигур из драгоценного и мягкого материала, и в то же время, мысли мои как будто плыли по морю, то скрываясь под волною страшных и мучительных, как мне казалось событий, то поднимаясь с радостью и каким-то даже восторгом , глядя на то счастье , которое иногда навещало меня. И не осознавая до конца, не понимая , что делаю, я стала пытаться , играя, сотворяя фигуры и саму игру – вспомнить всё прожитое мною и поняв, полюбив себя , ощутив как данность и мою собственную жизнь и себя в ней, понять что за поступки или скажем мысли привели меня на этот этап игры, в настоящее «воспоминание», понять где был сделан «не тот» ход, из-за которого, я не чувствую себя счастливой сейчас. Или только не умею почувствовать счастье настоящего мгновения, потому, как, не являясь игроком по сути своей и не видя будущих возможностей, не понимаю радости настоящего. А оно быть может и является ключевым, основным «воспоминанием» всего самого лучшего в моей жизни.

 Мой сын стал играть с этими бархатными драгоценными человечками ещё до того, как я завершила шить весь свой шахматный мир. Поэтому белые фигурки были уже не такими снежно чистыми, а слегка сероватыми. А белый слон вообще был какой-то липкий, видимо попался в руки моему малышу после сливочной тянучки. Ну, ничего, всё равно это было очень приятное занятие, мы были рядом, моя тихая работа, старые пластинки с сказками – время тянулось медово и сладко как в детстве – каждое мгновение драгоценно и хрупко и вкусно как крошки от кекса с изюмом, когда его там много этого изюма, а кекс свежий и рассыпчатый.

 И сейчас, рассказывая свою историю, я будто подбираю крошки счастья с изюмками, оставшееся в душе моей.

 С каждым днём, работа моя становилась лучше – совершеннее, в душе всё ритмичнее и спокойнее бились часы моего сердца, а выпущенная как птица из тесной клетки фантазия летала теперь над городом моим быстрой и легкой птицей кобальтового цвета.

Глава третья
Таврический сад

 

 В один из тёплых вечеров августа, когда уже почти все мои фигуры и сама доска были закончены и не хватало только завершающих деталей или даже скажем мазков, потому как я всё-таки живописец, мы пошли гулять в Таврический сад.

 Там, вокруг маленькой эстрады, стояло несколько скамеек, на которых пенсионеры мужчины любили собираться такими небольшими стайками престарелых воробьёв, попугаев, голубей и петухов и играть в шахматы. Интересно, что бабушки к ним даже и не подходили, у тех были свои скамеечки – «куриные» , если так можно выразиться.

 Нам же были интересны эти «петушиные» бои. Там были разные любители этой древней игры. И те, кто с наслаждением и отвагой проводил часы за шахматной доской, не жалея своего старческого радикулита и тех солнечных мгновений жизни, когда они могли быть рядом с любимой старушкой или внуками, и те, кто просто приходил сюда как в спортивный - зал поразмять мозги, и почти профессиональные игроки, перемешанные напополам с любителями подумать и пообщаться. Некоторые играли с часами, по-спортивному – на время. Такие партии были особенно интересны – динамичные, быстрые, с большим количеством эмоций, как игроков, так и зрителей. Глаз было не оторвать от доски, на которой происходило это пяти или десяти минутное сражение. И лица игроков и манера их игры, часто были удивительно похожи между собой. Вот, например, партия одного мужичка, видимо с хохляцкими корнями и спокойного, почти сонного на вид, старого еврея. Руки игроков двигались быстро и хитренькие ходы шустрого хохла разбивались как о скалы о профессиональные и неторопливо важные движения старого еврея. Но чудо русской смекалки плюс хитрые хохлятские корни всё равно победили в той игре. Когда еврей с самодовольной улыбкой вечного превосходства над окружающими сказал «шах», маленький наш шустрый , похожий на потрёпанного воробья мужичёк, ответил – «Ай, как напугал, а вот и мат». Все, кто стоял вокруг и наблюдал эту партию, были в восторге, ещё и потому, что никто не видел этого возможного победного движения чёрных, а вот эта маленькая, прикрытая кепкой голова с белесоватыми весёлыми глазками и носиком уточкой, сообразила и обыграла этого местного сноба в дорогом пиджаке.

 Мы с сынишкой порадовались, за старичка и отдали ему последнюю конфету. Мой мальчик протянул ему эту уже слегка слипшуюся от тёплой детской ладошки и летнего вечера сладость. От такого подарка, да ещё от всей души, невозможно отказаться. Дед засунул леденец за щеку и теперь стоял такой «с флюсом» и улыбаясь, следил за игрой на соседней доске.

 Мы тоже решили попробовать играть, точнее попросились, потому, как ясно сознавали свою женскую и детскую не готовность к ИГРЕ. Совсем неуверенно, мы подошли к одному аккуратно одетому пенсионеру в маленьких золотых очках, и спросили, не согласиться ли он сыграть с нами одну партию. Старичок согласился.

 Он был очень спокойный, не подгонял нас, не подсмеивался над неправильными, почти парадоксальными ходами моего сынишки, а просто играл, правда и не подыгрывая, а совершенно серьёзно по-взрослому. Партия, казалось бы, обречённая на провал, оказалась интересной, странно сложной. И несколько любителей игры с других скамеек даже подошли посмотреть. Но наш соперник, не поднимая на них головы, негромко произнёс, не мешайте и не подсказывайте, а лучше уйдите. И старички отошли, правда один из них вынул из кармана театральный бинокль и внимательно следил за нашей игрой с противоположной скамейки.

 Без этих «шахматных воробьев», которые некоторое время окружали нас, мне стало грустновато и как-то неуютно и очень захотелось оставить и старичка и игру и пойти домой. «Мы, наверное, проиграем» - сказала я. Потому, что уже даже как-то устала думать, но старик сказал «возможно и нет» и это прозвучало как команда, будто он подстегнул меня, как ленивую лошадку. Уже вечерело, а мы всё ещё не могли закончить игру.


 - Вы знаете, я художник, в шахматы особенно не играю, но так, иногда, балуюсь, а эта партия для меня вообще не понятна, будто бы только ваши такие глубокие ходы заставляют и меня думать по-другому. А на самом деле она не по мне – эта игра – я не умею так думать далеко вперёд. А сейчас я ужасно устала ,к тому же поздно, мне надо домой, и сынишке пора ужинать и спать.

 Старик поднял на меня глаза и улыбнулся.

 - Понятно, но партия-то не закончена, что же будем делать – перепишем ходы и встретимся завтра или как вы хотите?

 Я, честно говоря, удивилась его серьёзному отношению к игре со мной, настолько я не уважала себя в тот момент как игрока, да и человека. « Я не знаю, неужели вам интересно со мной?»

 - Мне с каждым интересным человеком интересно. Давайте сделаем вот, что. Мы перепишем позицию фигур и доиграем её дома - эту партию - я с женой, а вы с сама с собой или с сыном. Но партия должна быть закончена. Вы, может быть, не понимаете, но это очень важно. Ведь вы не уверены в себе, а может быть, и выиграете, а может быть и проиграете, а это знание себя вам необходимо.

 В тот момент, настолько устала, что была готова на всё, чтобы уйти от этого спокойного старичка, куда угодно, в какую угодно нервную обстановку, которая бы мне была гораздо привычнее и легче этого постоянного напряжения игры. Вот ещё что я поняла про себя - не люблю я внешне спокойных людей, за ровными масками лиц которых , совершенно не знаешь что может находиться – то ли это тихий гений, то ли это тихий псих, который так же тихо спокойно и бессердечно убьет тебя со спокойным выражением на умиротворённом лице, толи это вообще что-то такое не думающее, почти как растение, человеческое существо, живущее каждый день одинаково, без озарений и глубоких падений, которые свойственны творческой натуре, которая уж точно не имеет такого по-буддийски спокойного выражения лица.

 Я засунула бумажку с записанной на ней партией в карман ,и взяв сына за руку, заспешила домой.


Глава четвёртая
Партия продолжается


 Я закончила шить шахматы ровно через два дня после прогулки в Таврический сад , потратив на них целых два месяца своей жизни. Я даже больше ничего не рисовала в течении этих двух месяцев.

Наступил этот торжественный момент, когда мы раскрыли на полу великолепную , сшитую мною, мягкую доску с блестящими черно-белыми квадратами поля и парчовым окаймлением и золотыми буковками и цифрами по краям.

Вспомнив о своём обещании закончить партию, я вытащила из кармана кофты помятую бумажку с позициями фигур и попыталась воссоздать приостановленную два дня назад игру.
Фигуры будто бы сами встали на свои места. Странная партия этих созданных мною созданий – бархатныхчёрных и белых и золотыми и серебряными кружевами шахматных фигурок, моих печальных воспоминаний и того , что происходило со мной сейчас продолжалась. Я делала неумелые ходы, потому как по сути своей не была игроком. И лишь зная правила, не победить . Моему рассудку не нужна игра – я творец – чувственное и женственное начало во мне в основе моего существа и всех мыслей. Но что же происходит – игра продолжается. Казалось бы случайные мои ходы, сделанные по правилам игры, но не имеющие какого либо плана на будущее, потому как я не играю, а лишь живу по силам своего ума и по своей душе – влияли на то, что происходило со мной в действительности. Будущее зависит от движения моих фигур, которые происходят иногда спонтанно, иногда по воспоминаниям – возможно ли это? Как это происходит? И кто играет со мною эту партию – неужели высшие силы или я схожу с ума и просто каждый раз забываю, какими фигурами я играла раньше и сама отвечаю на свои бессмысленные ходы ещё более парадоксальными движениями. Или это кто-то чужой , кого я не знаю – приходит в мой дом и когда меня нет, меняет положение фигур? Или это тот, кого я хорошо знаю шутит со мною? Но это невозможно. И самое удивительное в том, что чем дольше я играла эту партию, тем дальше вперёд я начинала видеть свою жизнь, фигурки , которых я дошивала и исправляла, по ходу игры, становились совершеннее, а игра всё более интересной. И в этом странном действе с этими волшебными шахматами я научилась наслаждаться игрой – жизнью своей.

Я стала замечать вот что – не всё в моей игре лишь движения фигур. Например, ветер , распахнувший окно во время летней , совсем не страшной грозы, уронил часть фигурок , и я не смогла точно вспомнить, где стояли мой конь и слон белых. Но игра продолжалась.

Самой с собой мне играть было как-то непривычно и чтобы не сойти с ума от этого внутреннего противостояния, я решила найти себе кого-то с кем я смогла бы продолжить партию, я хотела чувствовать силу противника, однако возвращаться к тому старичку в Таврический сад, мне очень не хотелось. Не знаю почему – может быть потому, что он своим спокойным голосом вытянул из меня обещание закончить партию, то ли потому, что мне , наделённой слишком бурной фантазией, стало казаться, что в нём было что-то не совсем человеческое – я не буду углубляться в свои чувства по отношению к той встрече, дабы не показаться слишком экзальтированной или чересчур впечатлительной. Для меня ясно было лишь одно, что повторение встречи я не желаю , а не закончить партию, я не могу.

Думая о том, как же завершить всё-таки это дело, я включила компьютер и решилась на простой и совершенно как мне казалось безопасный ход – я повесила объявление о знакомстве, указав, что желаю познакомиться с умным мужчиной для игры в шахматы по переписке. Я не надеялась на удачу, просто сделала такой ход.

Он нашёлся. Не сразу, а через неделю – я получила письмо , где он попросил написать позиции на доске. Я сделала это и на следующий день получила ответный ход. Человек сделал ответный ход – я чувствовала, что это не удар, а мысль, не то, чтобы он хотел меня победить – он хотел со мной поиграть.

Чтобы чувствовать себя немного увереннее, я почитала несколько книжек про игру и уже знала классические комбинации, старалась не попадать в уже решённые кем-то ситуации, а двигаться самостоятельно, заставляя и своего противника отвечать мне не штампом уже проторенных ходов , а новыми интересными мыслями.

Игра затягивала настолько, что даже , занимаясь творчеством, рисуя, я иногда начинала представлять себе снова последнюю позицию в игре и неожиданно , мысленно переставив фигуру, в реальной жизни делала похожий ход - умный и глубокий, рассчитанный на будущее. Или скажем не так – по-другому – я думала и жила как и раньше сердцем, но сердце моё стало внимательнее относится к моим мыслям, стало сдерживать свои порывы, а поступать больше по разуму – потому , не волнуясь через мерно и не страшась – разум успокаивал душу , заставлял силой мысли и сердце биться ровнее – я стала жить , если можно так сказать , более разумно.

Человек отвечал на мои ходы и мысли своими движениями и это было так интересно – я чувствовала равную или даже большую силу и желание общаться. Это так приятно, когда чувствуешь, что к тебе человек тянется к общению с тобой, что ты кому-то интересен.

Наша переписка, конечно не могла состоять только из шахматных ходов. Я не решалась заговорить первой, дабы не показаться навязчивой и собственно, в целях знакомства стояла игра в шахматы, а не личное общение. Но оно всё равно уже началось. И я примерно могла описать этого человека в своём представлении , конечно. Мне казалось. Что это высокий , темноволосый или седеющий – явно взрослый мужчина с чувством юмора и тактом, наверное, всё-таки какой-нибудь интеллектуальной профессии, я имею ввиду, что не рабочий с завода, хотя всё может быть. Я знала только имя Виталий.

Потом он просто написал, что купил два билета в театр. Я сильно заволновалась, думала какой же сделать ход. И написала, что меня интересует только шахматная партия.

«Но ведь шахматная партия – это тоже жизнь и вы м ней – пойдёмте, не бойтесь – если я вам не понравлюсь вы можете не подходить ко мне и всё закончится. Я посылаю свою фотографию»

Фотография была с паспорта, из тех, что ничего не скрывают и ничего не подчёркивают. Это был мужчина среднего возраста – примерно пятидесяти лет с светлыми продолговатыми глазами, высоким лбом, даже немного лысеющий. И большими ушами. Вот из-за этих ушей я и перестала бояться. Мне почувствовалось, что он добрый. И я решилась на встречу.


Глава пятая
Виталий


 Когда я познакомилась с Виталием, жизнь моя стала мгновенно столь яркой, что я забыла про игру, про шахматы, и лишь после того как отношения наши стали сложными и мучительными и мы стали понимать, что продолжение нашей игры в жизни невозможно, я вернулась к шахматам и с ужасом обнаружила, что это уже не моя партия. Казалось, что кто-то поменял положение почти всех фигур, после того как я сделала свой последний ход. Потом я подумала, что видимо всё было не так, просто фигуры сам двигались и меняли свои места, в соответствии с теми движениями, которые я делала в реальной жизни. Сложности жизни зашли и в нашу шахматную партию .

 Виталий оказался давно женат и с двумя детьми, правда уже совсем почти взрослыми. Но что это значит почти – дети всегда остаются детьми. Хотя жизнь делает их умнее и может быть менее категоричными по отношению к родителям.

 Всё оказалось не просто, и чувства, вспыхнувшие сразу после нашей встречи, внесли сумбур в игру, в партию, которую мы всё никак не могли закончить. Ждать ответного хода от Виталия иногда приходилось дольше, чем нашей с ним встречи. Он иногда «забывал» подумать над следующим ходом, но как мне теперь кажется, он делал это специально, лишь для того, чтобы продлить нашу партию, наши с ним свидания. Но ведь они никуда не вели – будущего у нас, исходя из того, что мы имели в настоящем, не было. И я это видела теперь ясно , как хороший игрок видит всю позицию на шахматной доске. Я видела ещё несколько сильных своих фигур, я понимала возможность и его выигрыша, если я не стану думать очень жёстко, почти мужской железной логикой, переставляя мягкие , детские свои фигурки. Я чувствовала ответственность, за этот маленький , сшитый мой бархатный с блёстками, такой мягкий мир на доске. Я защищала себя, своего короля, свою жизнь

 Но мне нравится этот человек – его судьба сложная и красивая уже дотронулась до меня и я ощутила его прикосновение, сначала в игре, потом физически и теперь мне всё сложнее бороться с ним как с достойным мне по уму противником, а хочется лишь сдаться. Все ходы, которые стали приходить ко мне вы голову, стали слишком женскими и покладистыми. Я влюбилась и его действия стали мне казаться более совершенными, чем мои. Ведь мы всегда так начинаем чтить предмет нашей любви, особенно в начале, когда отрицательные стороны характера еще не видишь. «Противник» скрывает «про запас» тот самый опасный ход , который и приведёт его к победе. Но что же он задумал - этот человек, который играет со мною, пишет мне нежные письма и целует? Ведь будущего нет. Он женат и болен. И его партия с его женой не закончена и вряд ли будет когда-либо завершена. Так как семейные пары играют уже не в шахматы – они играют в ГО и на бескрайней доске, с бесконечным количеством камней. Я улыбнулась , когда сама это придумала, такое сравнение.

 И я решила лучше и дольше думать, прежде , чем сделать следующий ход, я стала играть медленнее – растягивать эти волнения и жизнь моя стала более уравновешенная и прогнозируемая. Но всё-таки я не игрок, я – художник и видимо потому, интрига и страсть игры была не для меня . Я изнемогала от напряжения и страха проигрыша, даже скорее не проигрыша, а конца игры, ведь я стала ассоциировать игру со своей жизнью. Я устала и не знала, что же сделать лучше - неправильный ход , ведущий к проигрышу или положить всю свою жизнь, потратить все свои физические , душевные силы на партию и игру с Виталием и попытаться выиграть.

Однако, через какое-то время, я почувствовала , что живу не своей жизнью – не той отчаянной и открытой – яркой и горькой, с частыми неудачами в любви и с великолепными картинами, которые мне удавалось создать вопреки всем трудностям и сюрреалистическими обстоятельствами жизни или благодаря им. Что-то случались со мною, жизнь, выстраиваемая мною по правилам шахмат – не нравилась мне, уж слишком всё становилось прогнозируемым в моих поступках. Я делала правильные ходы, сдерживая эмоции и эти, накопленные мною и не выплеснутые из души чувства поднялись на новую борьбу , но уже не на шахматной доске с Виталием, а со мною самою. Моя душа билась с моим разумом и несмотря на то, что всё это была та же я, только я меняющаяся, которая хотела измениться внутренне, чтобы изменить свою судьбу, думала, что научившись играть и думать логически, я таким же образом могу выправить и жизнь свою, делая умные ходы, поступая в соответствии с железной логикой направленной только на победу, я смогу выиграть, победить, получить заветный кубок – выиграть себе любовь и счастье.

Все силы были потрачены на любовные волнения и игру, но неожиданно для себя я увидела, что те страхи, что мучили меня в начале, когда мысль о шитье шахмат только рождалась в моей голове исчезли и появилось другое – невыносимое чувство неправильности несовершенства всех картин, что я сделала за это время. Точнее сказать, их было не так много, потому как шитьё шахматных фигурок, сама игра , письма к Виталию и то время, которое я потратила на то, чтобы «думать» обо всём этом – столько времени было потрачено не на живопись, что она обидевшись вдруг, совершенно перестала получаться. Выходило вот что - живопись оказывается была и жила в основном пространстве моей чувственной души ,где-то рядом с сердцем, но не в голове, где правит разум. И начав жить не по сердцу, а по уму, я не сделала свою жизнь лучше, а лишь перестала писать картины так хорошо как раньше. И опять страдала. Выхода из страданий не подсказывала даже моя натренированная шахматной игрой, такая, казалось бы умная голова.

Эпилог

Меня неожиданно спас мой сынок – случайно, балуясь со спичками и свечой ,он уронил свечу на мою мягкие шахматы , расстеленные на полу – быстро вспыхнули кружева, бархат стал расползаться обнажая жёлтеющую и исчезающую от огня вату, я побежала в ванную за ведром с водой и вернувшись через мгновение, залила этот полыхающий безумный шахматный праздник холодной водой. От моей партии, фигурок и доски, почти ничего не осталось. Сынок стоял рядом очень испуганный, я обняла его и поцеловала с таким облегчением, главное, что с ним, моим родным человечком ничего не случилось. А всё остальное, эти игры мои выигрыши и проигрыши ничего ни стоят. Ничего ни стоит слезинки детской, боже мой как я люблю его, моего маленького человечка.

- Какой же ты у меня молодец-удалец.

Малыш посмотрел на меня и убрал мне челку со лба , бережно так. Мы засмеялись. Я почувствовала такое облегчение – мой ангел спас меня, от разумной выстроенности, от болезненного погружения в игру, от продолжения партии, следовательно, от встреч и разговоров с человеком, который, наверное, не любил меня. А так, играл, если думать, что вся наша жизнь игра. И я осознала ещё одну очень важную вещь. Все так называемые «ходы» сделанные мною в жизни, не делились на правильные и не правильные, потому как все они были моими, это была моя жизнь игра и каждый живёт её сам, так хорошо как может или не может, а все ошибки, сделанные нами не со зла, в конце концов прощаются, и не следует жалеть ни о чём, только по сердцу, без сомнений, следовать ангелу в душе своей, не обижая людей, не унижая, не убивая, не воруя, только так, так хорошо, как можешь и пройти всё и почувствовать и ветер и снег и радость и печаль , а потом опять уйти в никуда, запомнив этот мир, полюбив и простив и только с любовью сердце.

Так думала я, упоённая освобождением от игры и шахмат и вместе с ними от слов , обещанных старичку. Я освободилась от знания проигрыша или победы – я была в этот миг совершенно свободна и счастлива, счастлива в настоящем - я победила себя и свой страх. Наверное это была самая главная цель моей игры.

Мы стали жить как раньше, без шахмат и даже без воспоминаний о них, только картины, стихи, и всё встало на свои места. Мои душевные волнения вернулись и помогали мне в работе над картинами и стихами. Я даже написала роман и три повести. Виталию я больше не звонила и не писала. Это единственное, чему меня научила игра – умению понять свою совершенно бесперспективную позицию, по отношению к фигурам противника и не продолжать игру. Просто начать жить дальше и делать что-то новое, интересное, творческое и так хорошо как только я могу.

И кто знает, может быть там, наверху, кто-нибудь снова захочет играть в шахматы и сделает меня белой королевой, моего сынишку, моим королём , а меня отправит воевать с новой чёрной дамой, чтобы выиграть себе любовь , одетого в бархатный чёрный камзол с золотою медалькой на шее, темноволосого и синеглазого, такого всю жизнь долгожданного мной, короля.