День

За окном, за тяжелыми портьерными шторами, день. Сухой и жаркий. И нельзя понять, какое время снаружи. В квартире полумрак. Но я отлично вижу и в нем. Снаружи день. А меня мучает бессонница. Многие подобные мне, неспособные переносить бессонницу, распахивают окна… и сгорают в безжалостных лучах солнца.
Всесильные ночью и бессильные днем… вампиры. Да еще эта бессонница.
Пронзительно запел мобильный телефон, равнодушно брошенный на кровать, занимавшую половину комнаты. Я отвлекаюсь от созерцания собственного гардероба, захлопываю дверцу шкафа и подхожу к кровати. От шкафа до нее шага полтора-два, так что, пройдя их, я просто заваливаюсь на гору одеял и нащупываю в их гуще маленький телефон.
Обычный, даже стандартный мобильный. Точно такой же, какой был у меня семь лет назад. Такое же. Но новый. Старый остался у родителей.
Они прекрасные люди и все еще живут в родном небольшом городке. Я иногда бываю у них, но чувствую, что они немного боятся меня. Но я люблю их и никогда не смогу сделать их такими, какой сделал меня он… Я почти уверена, что он что-то внушил моим родителям. Но, что бы это ни было, это пошло им только на пользу.
Я привычно нажимаю кнопку, читаю пришедшее sms: «Спокойного дня. Воспоминания о ночном небе сводят меня с ума. Неповторимое – прекрасно. Евген».
Евгений. Женя. Женька. Евген, наконец. Поэт-романтик. Молодой вампир, ему три или четыре года и кто его «породил» мне неизвестно. Я закрываю глаза и с улыбкой вспоминаю наше ночное знакомство. Все равно бессонница.

…Отделенный уголок Москвы, какой-то не то пруд, не то река… Я не сильна в географии, поэтому даже не знаю, куда забрела со скуки. Моросил мелкий дождь, и, хотя небо уже прояснилось, последствия дождя никуда не исчезли: длинная юбка прилипала к ногам, браслетик из бисера как будто пропитался дождем, а волосы, став влажными, активно «слизывали» помаду с губ, кожаный ошейник натирал шею, но снять и выбросить его было жалко. Я сняла босоножки на каблуках, и босиком шал по усыпанной бисером траве. Парк. Странно, что в парке такая мягкая и сочная трава. Может, просто из-за дождя?..
Парк был пуст, и серебристая луна сосредоточено окрашивала деревья молочно-белой краской. Было не тихо, а… тишина была хрупкой, как стекло и сквозь него просачивались неясные звуки, из гаммы которых можно было вычленить пение птиц, шелест деревьев и стук срывающихся с веток капель. И еще… Я прислушалась. Музыка. Как дымка, легкая, призрачная. Кажется, какой-то струнный инструмент. Гитара, наверное…
Я надела туфли и вышла на асфальт. Набойки не были железными, поэтому звук моих шагов почти не был слышен.
Я медленно шла по парку, положившись только на слух, ожидая, куда он выведет меня…
Скамейка. На ней, чуть согнувшись, юноша лет шестнадцати. Светло-коричневые, курчавые волосы завязаны в хвостик, но довольно небрежно, так что пряди волос падают на лицо. Светло-серая футболка, сверху – легкая черная куртка, темно-зеленые протертые джинсы порваны на коленях, но эти дыры довольно аккуратно скреплены булавками, на ногах – кеды. Паренек склонился над явно недешевой электрогитарой и напряженно перебирал пальцами струны, пытаясь, видимо, воплотить в музыке свое «я».
 Я прислонилась к дереву и наблюдала за ним. А он сидел, наклонив голову к гитаре, ловко перебирая струны бледными, с коротко подстриженными ногтями, пальцами. Музыка медленно затихала, сливалась со срывающимися с веток каплями дождя, вбирала в себя все окружающее: ветер, парк, мокрую траву… Последние аккорды тихо растворились во влажном воздухе.
 - Потрясающе играешь, - парень испуганно поднял голову, и я смогла, наконец, разглядеть его лицо. Оно было внешне завершенным, но глаза нереально искрились, чем выбивались из общей бледности, темные брови, прикрытые падающими на лицо прядями волос, чуть приглушали блеск глаз, придавая лицу законченность. Вздернутый нос в соседствии с чересчур тонкими губами чуть портил общее впечатление.
 - А ты, значит, оказалась моей нежданной слушательницей?
Он улыбнулся, блеснув ослепительными клыками.
«Пообедать сегодня не удастся» - подумала я про себя.
 - Можно присесть, - я облизнула клыки и подошла к скамейке. Он послушно отодвинулся, освобождая мне место, провел взглядом по моим обнаженным плечам и животу, по прилипшему к груди серому топику, потом молча снял куртку и протянул мне.
 - Надень. На тебя смотреть холодно.
 - Хочешь сохранить в себе и окружающих человеческое начало.
 - Просто не хочу выставлять напоказ мою нечеловеческую сущность.
Я надела куртку. Он ткани пахнуло слабым запахом дезодоранта, человеческого пота и странным запахом тепла и уюта.
 - Сыграй что-нибудь для меня, - мы встретились глазами, единственное, что помню от той «встречи», что его глаз смеялись.
 - Отлично, - он коснулся струн. Сначала нежно и плавно, потом резко. В задремавший парк ворвалась музыка. Активная, гневная, и в тоже время нежная и хрупкая, как стекло. Эта музыка переливалась, изгибалась, заполняла собой все закоулки парка, оседала каплями тяжелого меда на листьях, траве, скамейках. Потом медленно замирала, успокаивалась, затихала. Юноша убрал руки со струн и посмотрел на меня. Его глаза смеялись.
 - Как тебя зовут, - прервала я смех его глаз. Он приложил палец к губам:
 - Пока не скажу, - он достал блокнотик и огрызок карандаша. Что-то написал и, вырвав листок, протянул мне.
 - Это номер моего мобильного. Может, захочешь еще раз увидеть меня. Позвони.
Я хмыкнула и убрала листок в карман юбки.
 - Теперь забудь о моем телефоне, о том, что у меня есть имя и тому подобное, - его глаза хохотали, хотя говорил он серьезно, - пойдем, побродим по берегу.
Эту ночь мы провели вместе. Гуляли под луной, играли на гитаре, разговаривали, а под утро разошлись как хорошие друзья.
Я была почти уверена, что так и не найду сил позвонить ему без повода, но дома меня ждал сюрприз. Я обнаружила, что забыла вернуть ему куртку!
С этого началось наше дневное sms-общение и наши ночные встречи. Мы действительно стали друзьями. Мы дарили друг другу наши души, ничего не прося взамен. Мы находили счастье в обществе друг друга. Хотя между нами так и не проскочила искра страсти. Мы не были влюблены друг в друга, но были привязаны. И эта привязанность была для нас сильнее любви…

Мобильный телефон пропел отрывок из непопулярной, но эффектной мелодии. Я нащупала телефон, не глядя, вдавила кнопку «Принятие вызова» и прижала трубку к уху.
 - Даша?
Я не узнала его голоса. Какой-то чересчур взволнованный, срывающийся.
 - Евген?
 - Да. Даша… я…
Он замолчал, я сильнее прижала трубку к уху, пытаясь расслышать звуки из его комнаты. Ничего. Только тщательно скрываемые всхлипы.
 - Женя, ты можешь мне все рассказать. Я пойму.
 - Мои родители сегодня погибли… - я поняла, что он плачет, - они разбились на машине. Понимаешь! Я не мог поверить, что увижу, что узнаю, что они…
Я закрыла глаза. Мне стало страшно. В первый раз за долгое время.
 - Завтра похороны. Днем. А я даже не смогу там быть. Я даже не смогу их увидеть… в последний раз…
 - Женя, значит, так должно было случится…
 - Не должно! Знаешь, где я сейчас? Около окна, рядом с черными шторами.
 - Женя… ты не…
 - Смогу, Даша, поверь мне. Знаешь, когда я узнал о их смерти, я понял всю нашу ничтожность. Они, мои родители, жили. Они дышали, у них билось сердце… А сейчас… - он несколько секунд молчал, - борясь с собой, - они на небе сейчас, Даша.
 - Я знаю…
 - А мы, Даша… Что мы?
 - Бессмертные существа.
 - Бессмертные? Мы мертвые! Мертвые, понимаешь! Мы как… рыбы в аквариуме – достань рыбу и положи на стол. Она сдохнет! Но им даже легче, они сами не выбирают себе смерть, они не понимают, что умирают, и им не жаль…
 - О чем ты?
 - Я сегодня в первый раз в жизнь понял, что я ничто. Пустое место. Пепел, тень. И все! Я ничего не значу и не стою. Я мертв для всего мира. Я никому не нужен.
 - Не говори так, Евген!
 - А я иначе не могу! И жить так я больше не могу.
 В трубке раздался скрип. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что стало его источником: Евген раздергивал шторы. Я вскочила с кровати:
 - Евген! Женя, нет! Пожалуйста.
 - Я люблю тебя, Даша… спасибо тебе… милая…
Я услышала тяжелый стук. Должно быть, Евген упал на колени. Я не замечала слез, текущих по моим щекам. Стук телефона Евгена, упавшего на пол. Тишина. Абсолютная. Пространство без воздуха, без жизни. «Вызов окончен».
Я упала на колени, из груди, из самой глубины сердца. Вырвался не то стон, не то рык. Я плакала, рыдала, кричала. Звала кого-то, а чем-то просила, молила… Бесполезно. Я знала это. Евген нашел выход из того омута, в котором мы все застряли, но не у всех хватит сил пойти его путем. Не у всех.
Я помню, что день еще горел, когда я очнулась он своего бреда из слез. Вампиры плачут кровью, и эта кровь застыла на моих щеках черной коркой. Я медленно встала и вышла в холл, подошла к большому – в пол стены – зеркалу.
Вампиры не отражаются в зеркалах? В обычных – да. Но мои зеркала – не обычны. Они из серебра. Дорогие и редкие, но что поделаешь. Зато я могу видеть, во что я превратилась.
Из зеркала на меня смотрела ненавистная белая кожа и острые клыки. «Я – ничто, пустое место. Пепел. Тень», - проговорил Евген в моей голове.
 - Я – тоже, - сказала я зеркалу. Отражение послушно скопировало мои черты. Несколько секунд я смотрела на себя, чувствуя, как черная тяжелая злоба оседает песком на дне сердца.
 - Я тебя ненавижу!
Мой кулак врезался в стекло, отражение покрылось трещинами, потом рассыпалось. Я тупо смотрела, как кровь, настоящая, моя кровь течет по руке.
 - Ненавижу… себя.
Я упала на колени – на осколки битого серебра – потом распласталась на нем. Снова плакала. Чувствовала, как стекло впивается в тело, но получала от этой боли только какое-то садомазохистское удовольствие. Эти раны для меня равносильны ранам людским, может быть, я умру…
Я чувствовала, как темнеет сознание, окружающие предметы окунулись в серовато-красную дымку. Краем глаза я увидела, как распахнулась дверь в мою квартиру. Только у одного существа в этом мире был ключ от моего дома. У моего вампирского отца.
 - Сумасшедшая! – услышала я его крик. Все остальное утонуло в склизком болоте серости: слова, краски, запахи. Я потеряла сознание.

…Где-то шел дождь. Как в другой жизни. Пахло сигаретным дымом. Я открыла глаза. Чья-то рука легла на мой лоб, голос донесся как с того света:
 - Каждый выбирает свой путь и путь, по которому пошел один, никогда не откроется для другого. Стоит еще побороться за этот мир, и опускать руки – просто низко. Есть еще смысл жить. Хотя бы ради завтра. В этом мире и так слишком много смертей.
…Да, слишком много смертей…

29.05.2005 – 5.06.2005